Настя (СИ) - Алексеев Александр Страница 19

— Чавычу бери, — посоветовал мне спортчиновник, — Недорого и вкусно.

Расправившись с рыбой, хлебаем чаёк и ведём беседу в тёплой дружественной обстановке.

— Я тебя поначалу послать хотел с телепередачей. А тут Ваньят подвернулся. Я ему так мол и так, а твой тёзка возьми да согласись. Взял себе в помощники-ведущие Колю Озерова, что прославился художественными вывертами в репортажах. И ещё Костю Есенина статистику по матчам вести, а Льва Филатова редактором эфира. На первую передачу пригласили Лёшу Хомича. Ну про поездку в Англию, про прозвище «Тигр» поговорили. Тут вдруг Озеров возьми в прямом эфире и спроси про забавный случай в игре… А воротчик и рассказал, как ловили кошку вышедшую на поле прогуляться. И всё это с подначками, с хохотом, хорошо хоть без мата. На телецентр потом пришло указание из ЦК — никаких прямых эфиров без разрешения сверху. Типа выставляете советский спорт в комическом свете…

Поставив недопитый жидкозаваренный привет из Грузии, я спросил напрямую:

— Валентин (он просил так к нему обращаться), а чем я то могу Спорткомитету помочь? В чём проблема?

— Ты вот выступил тогда перед Аджубеем. (Киваю, мол помню). Генерал Апполонов и дал указание выступить тебе на совещании с предложением по схеме и критикой «Дубль Вэ». Ты меня тогда, конечно, прикрыл. А теперь вот и Апполонова нужно. Ситуация со сборной прямо говоря — не очень. Многие игроки не в форме, взаимопонимание хромает, интриги, доносы… Большие сомнения у генерала в хорошем для нас исходе. А тебе и карты в руки… Прислушаются к тебе — ты герой. Не прислушаются — мы потом скажем, а Жаров вас предупреждал… Что ты кривишься? На моём месте нужно круговую оборону держать. Чуть зазеваешься — всё сняли… Пошлют в область спорт на каком-нибудь заводе поднимать… Оно мне надо? Выручишь? Вот и ладушки. Пойдём я тебе про футбольный Кубок Центропы и хоккейный Кубок Шпенглера расскажу…

Заходим в кабинет Гранаткина под его вдохновенные прожекты для ЦДКА и ВВС. Причём в поездку через год с армейцами в футбольную Вену он предложит на завтрашнем собрании включить Крижевского, Боброва и меня.

— А Колобкова можно? — спрашиваю и смотрю не мигая.

— Ну ты Жаров и фрукт! Другой бы на твоём месте до потолка прыгал, — по-сталински укоряет меня старший товарищ, — Ты хоть в лидерах у бомбардиров… А кто такой Колобков и не знает то никто…

— Можно? — снова спрашиваю я.

— Ну ладно. Включаю под твою ответственность. Может за год и разыграется…

Я потираю руки и спешу выйти из кабинета пока Валентин про Горький не вспомнил. И тут натыкаюсь на статусную для хоккеиста вещь. В углу у шкафа стоят две клюшки: вратарская и игровая. Сразу видно, что не наши «дрова»…

— Компания «Карху» из Хельсинки образцы прислала. Дороговато. Наши то раза в три дешевле.

Беру в руки вратарскую «Koho». Маю вещь, как сказал бы Попандопуло.

— На ВВС и на сборную закажите. Игроки спасибо Вам скажут…

— Дождёшься от вас, — говорит Гранаткин, и взяв клюшку в руку, кивает соглашаясь…

Вечер. Ещё раз прочитал письмо Насти из Китая.

В Аньшане почти сутки простояли. Составы с боеприпасами, людьми и техникой к Северным лишь по вечерам отправляют под авиаприкрытием. Несколько дневных эшелонов ооновцы раздолбили в хлам. Сроднилась с экипажем, вместе спим, едим, моемся. Всё друг про друга узнали. Лейтенант Пак рассказывала про битву «Ста полков» в Китае. Она тогда была совсем юной девочкой. Намочила штаны, когда перед зениткой бомба взорвалась. Показывала незаметные шрамы от тех осколков. Приняли нашу мехводку в комсомол. Она на Колобка похожа. Не на Васечку, а на сказочного. Толстенькая, мускулистая. Накачаешься там, тягая неподъёмное железо и вытыкая невтыкаемые передачи. В Иркутске я в книжной лавке почти задаром купила потрёпанную книгу твоего земляка Карла Баллода «Государство будущего». Мне её генерал-майор Пак раскопал из кучи для самообразования. Смеялся надо мной, что я на кухне буду это государство строить. Он хоть и кобель типа Амосова, но очень смелый и честный человек. Помог напечатать фотографии у дивизионного фотографа. Вот высылаю тебе.

Мандаринки твои доели. Твою серебряную Розу ношу в комсомольском билете. Смотрю на неё иногда. Вспоминаю. Я скучаю по тебе, Юрка!

И я скучаю по тебе, ненаглядная моя «Утренняя свежесть».

А где теперь мои другие дорогие подруги? На небесах или в другом мире? А может ещё здесь витают, оберегая меня от бед?

Подхожу к окну и наблюдаю, как на моих глазах оранжевая Луна превращается в мандарин… Протираю глаза, вглядываюсь. Луна, как Луна. Померещилось, наверное.

А может и правда Пилюля ещё здесь? Она что? Ангелом стала?

Выключаю свет, несмотря на кряхтение Колобка. Он, как в библиотеку записался, может всю ночь книжку читать. А нам это не нужно. У нас — режим.

Провалившись в сон, вижу Розу в костюме космонавта. Она что? Там в космос полетит? Эта настырная может. Мысленно желаю ей счастливого полёта.

30 мая 1950 года.

Веду школьников на стадион. Вовка все уши прожужжал рассказами про поход. Особое впечатление на него произвёл суд. А судили собственно говоря, Вову Сахарова за убийство… Да, да. Я не ослышался. За убийство. Мильграм был адвокатом. Дарья — обвинителем. Среди школьников были выбраны конвоиры преступника, вооружённые палками, и судьи в мантиях из одеял.

Дело было так. На привале ребята достали продукты и принялись лопать. Объедки некультурно кидали рядышком. И за этой едой прибежали мыши-полёвки. Проклова как увидела этих страшных животных — давай орать. А Вовочка не растерялся и палкой пришиб одного вора. Как оказалось наглухо. В отряде нашлись пацифисты-гуманисты, которые завернув в лист лопуха труп живого существа с планеты Земля, торжественно похоронили жертву сахаровского произвола в ямке-могилке. А вечером состоялся суд. С оглашением состава преступления и речами обвинения и защиты. Вовка, от волнения так проникся тогда, что путал речи Колесниковой и Мильграма. Сказать, что школьники были потрясены безжалостностью судебной системы показанной Дарьей — это ни о чём. Она с таким напором доказывала всем, что никого убивать нельзя, словно и не была снайпером с двухзначным счётом крепких немецких парней. Довела Вовку до слёз и он поклялся больше никого не убивать. А потом Мильграм начал свою речь в вовкину защиту так:

— В то время, наши корабли бороздят просторы мирового океана…

Мне вспомнилось выступление Пуговкина… https://youtu.be/biK0ChbaND8

Учитель встал на защиту оступившегося ребёнка и попросил суд, чтобы класс вновь взял Сахарова на поруки. Проклова от радости даже заплакала когда Вовку освободили конвоиры.

Как мало нужно детям для счастья…

Показал ребятам стадион, рассказал про тренировки. Познакомил с игроком сборной СССР, столпом обороны Константином Крижевским. Показал на поле несколько финтов с мячом. Одноклассники не таясь подходили к Вовке и жали руку, с просьбой, чтобы он упросил своего дядю и зимой на хоккейную тренировку сводить.

Тут трэнэр свистнул и команда начала разминку. Ребята сидели на трибунах и во время двусторонки орали так, что учителю приходилось их успокаивать…

Перед собранием в Спорткомитете зашёл к Гранаткину и показал тезисы своей речи. Валентин покачал головой и предупредил:

— Ох, и получишь ты на орехи…

Сижу вот в актовом зале, смотрю отчёт по итогам прошедшего хоккейного Первенства СССР. Московские армейцы — первые — 39 очков, 123 шайбы забито -38 пропущено. Московское «Динамо» — вторые — 35 очков, 83–40. ВВС — третьи — 34 очка, 152-47. Крылья Советов — четвёртые — 33 очка, 91–39. Лучшие бомбардиры: Бобров(ВВС) — 38, Шувалов(ВВС) — 36, Тарасов(ЦДКА) — 28. Вылетел московский «Локомотив», а на его место поднялся минский «Спартак».