Горе побежденным - Герман Иванович Романов Страница 19

В той истории Небогатов не сдержал нервы, и как многие офицеры его отряда, от чувства горестного бессилия морально сломался. Теперь его следовала приободрить, дать столь нужное чувство уверенности, которое в данной ситуации остро необходимо.

— Вы прекрасный моряк, умеете обучать как людей, так и проводить маневрирование кораблей. Задач у вас ровне две — первая заключается в том, чтобы не подставится под обстрел броненосцев Того. Вообще не идите с ним в бой — имея такую же скорость как у него, старайтесь уйти, увести его в сторону, любым способом потянуть время.

— Но ведь японец сообразит, что к чему, и не станет впустую бегать за моим отрядом. Он просто вернется и набросится на ваши корабли, и тогда именно вашему превосходительству придется плохо.

— Это с какой стороны посмотреть, Николай Иванович — девять против шести не такой и плохой расклад, хотя будет очень трудно. Но мы будем драться — ибо каждый вражеский снаряд в 12 дюймов, попавший в нас, уже не причинит вашим кораблям вреда, которого следует бояться. А с шестью крейсерами Камимуры совсем иной бой пойдет у ваших броненосцев — это и есть ваша вторая, и главная задача!

Видя, что Небогатов призадумался, Фелькерзам с трудом поднялся с кресла, у него затекли ноги — слишком долго он не давал им нагрузки, находясь постоянно в постели.

— Николай Иванович — в первую очередь нам нужно вышибать вражеские броненосные крейсера — они защищены гораздо хуже, чем броненосцы. Если пояс на «Микасе» и других «систершипах» толщиной в девять дюймов гарвеевской брони, то на «асамоидах» только семь. Для наших двенадцатидюймовых орудий это не преграда, главное попасть, и с дистанции до тридцати кабельтовых — промахов будет в таких случаях меньше. А вот от неприятельских снарядов в 203 мм главного калибра броня «бородинцев» надежная преграда, даже верхний пояс в центре не пробивается, кроме как с короткой дистанции. Так что если не будет на броненосцах пожаров, большой угрозы крейсера Камимуры для вас не представляют. А вот вы для них вполне себе первостатейная опасность!

— У неприятеля во втором отряде шесть крейсеров, у меня всего четыре новых броненосца…

— Пустяковый перевес, ведь один снаряд в 305 мм равноценен по весу трем в 203 мм, и у него больше взрывчатки. В схватке один на один три ваших броненосца могут вывести из строя любой вражеский крейсер, в то время как ваша задача продержаться на флагмане под обстрелом трех других кораблей Камимуры. Учтите — японцы ведут сосредоточенный огонь именно по флагману, так что как только начнут пристреливаться, немедленно делайте повороты и меняйте курс. Не давайте бить по себе безнаказанно, мешайте врагу в его действиях, не подставляйтесь.

— Но ведь…

— Если сохраните «Князя Суворова» целым, то рано или поздно один из ваших броненосцев сможет вышибить из боя вражеский корабль. Потом его будет добивать «Ослябя» с крейсерами, а у вас расклад станет более выгодным — четверо против пяти, а то и вообще в равных по числу вымпелов силах. И учтите, Николай Иванович — будет своего рода «перевертыш» — Того бьет меня, а вы лупцуете от всей широты души Камимуру. Надеюсь, что вы это сделаете раньше, и сможете потом мне помочь. А то тяжко будет против лучших кораблей японского флота на равных сражаться.

— А если не успею подойти?

— Старайтесь успеть, маневрируйте, сближайтесь — я вам представляю полную инициативу в любых действиях, и приказы на тот или иной маневр отдавать не буду. Я не Рожественский, и ущемлять любую разумную инициативу не буду. Цель поставлена, а вам нужно найти методы, какими ее достичь, так как инструмент вы имеете, причем превосходный — 16 305 мм пушек против 24 203 мм. Перевес в огне, как видите, даже не подавляющий, а скорее «раздавляющий», особенно если учитывать четыре 254 мм пушки «Осляби», — старик жестко усмехнулся и негромко добавил:

— Еще раз повторю — «танцуйте» как хотите, главное результат. И не лезьте, ради бога, в схватку с броненосцами Того — тот просто жаждет подобной глупости от нас. Ведь при примерном равенстве четыре на четыре в кораблях, почти одинаковых в броне и вооружении, у японцев вымуштрованные команды с боевым опытом, какового у нас пока нет.

Фелькерзам остановился, вытащил из пачки папиросу и посмотрел на Небогатова — тот молчал, с немым вопросом в глазах. Было видно, что Николай Иванович ждет продолжения.

— Но боевой опыт у нас будет. Обязательно будет еще до генерального сражения, по крайней мере, я прикинул уже кое-какие варианты. Вот смотрите, — Фелькерзам развернул карту, на которую нанес значки, предварительно поработав вместе с начальником штаба Клапье де Колонгом. Пока только наметки, детальный план еще предстояло выработать.

— Смотрите, Николай Иванович — сегодня, то есть 11 мая, сгружаем с боевых кораблей линии все дерево и прочее, нам не нужное в бою. Облегчаем, как только можем. Да, на старых кораблях я прикажу заделать все крышки торпедных аппаратов, а сами торпеды извлечь — ни к чему они нам, — тут Фелькерзам выдержал паузу, и продолжил:

— Работы ведем беспрерывно до полудня 12 числа, то есть завтра до полдня, после чего отпуская эскадру контр-адмирала Энквиста в плавание до Цугарского или Сунгарского, кому как по душе, пролива. Другим путем могут пойти лишь несколько транспортов — я отдал категорический приказ следовать только разработанным маршрутом, а то еще сбежит до Николаевска или на камчатку — тот еще ходок, тысяча миль для него не крюк. Мы проведем по ходу учение и приберемся перед боем. А дальше…

Вот тут Дмитрий Густавович остановился и задал Небогатову очень удививший контр-адмирала вопрос:

— Вы слышали, Николай Иванович, что наглость второе счастье?! Некоторые господа так считают!

— Не думаю, что это счастье, Дмитрий Густавович.

— А дерзость для военного моряка?! Напасть на врага там, где он меньше всего ожидает и совершенно не готов к такому повороту событий. Как завещал великий Суворов — надо пасть на неприятеля, как снег на голову. Не стоит бояться врага, пусть он нас боится до дрожи!

— Что же вы задумали, ваше превосходительство?!

— Рассказать нашим «друзьям» японцам старую-старую сказку в одном предложении изложенную. Вы знаете ее, Николай Иванович? Слышали хоть раз, не доводилось?

Небогатов задумался на какую-то минуту, собрав морщины. Наконец, по миновании размышлений, тихо произнес6

— Припоминал все,