Исполняющий обязанности - Роман Феликсович Путилов Страница 19

Сашок сосредоточено жевал резиновую, пахнущую уксусом, начинку разварившегося и потерявшего белую оболочку, пельменя. Рядом, периодически отпуская шуточки, занимался тем же самым Колек. Из экономии сметану парни не брали, улучшая вкус безвкусных кулинарных «шедевров» стоящими на высоких, колченогих столиках красным перцем, уксусом и горчицей.

— Молодые люди, можно у вас приземлиться — мужчина в хорошо сидящем сером драповом пальто поставил на столик стакан компота: — здравствуйте.

— Здравствуйте. — Колек завертел головой по сторонам: — О, Сашок, я там пацанов знакомых увидел, я к ним отойду.

И Колек, подхватив тарелку с плавающими в бульоне пельменями, быстро пошел от столика.

— Слушаю вас, Александр Евгеньевич. Вы же просили о встрече. — молодой мужчина с приятным лицом без особых примет, отпил из стакана и посмотрел в глаза Сашку.

Волнуясь и сбиваясь с мысли, Сашок начал рассказывать, как его подставили менты, навесив на него грабеж, подбросив ему на лоджию портфель потерпевшего и похитив из гаража матери парию консервированного мяса. И теперь он, невинно, идет под суд, а кто-то получил за неправедное дело звездочку на погоны и еще обогатился.

— А откуда у вас, Александр Евгеньевич, в гараже консервы оказались?

Сашок вздрогнул — этот вопрос был для него самым опасным, и сейчас он не мог решиться — соврать страшному и загадочному чекисту или сказать правду. Помолчав несколько секунд, Сашок решил соврать.

— Понимаете, мне их на хранение оставили малознакомые кооператоры. Они где-то купили по случаю, а теперь ждут начала навигации, чтобы на север, по Реке, консервы отправить.

— Данные этих кооператоров есть?

— Понимаете, я их только по именам знаю. Познакомились, выпили. Но они меня заставили расписку написать, что я тушенку принимаю на хранение. Так что сами понимаете, весной ко мне придут, а я им что скажу?

— Понятно. — скептически протянул «гебист»: — Ну хорошо. Мы проверим вашу информацию, если что, то вас найдем. А пока не смею вас задерживать.

Положив на столик пару рублей, мужчина шагнул в сторону выхода.

— А как же дело? — жалобно воскликнул Сашок вслед идеально ровной спины, обтянутой серым драпом.

— Какое дело?

— Ну это, уголовное. С грабежом…

— Я же сказал, что вас найдут. А пока устраивайтесь на работу. Если есть возможность, то в какой-либо кооператив. — досадливо обронила спина и продолжила свой путь.

— Ну че, как прошло? — через несколько секунд у столика материализовался Колек, уже без тарелки, который тут же сунул в карман одну из купюр, оставшихся после чекиста.

— Да никак. Сказал— устраивайся на работу, вас найдут и больше ничего конкретного…

— Ну а че ты братан хотел? Чтобы он тебе сразу пообещал дело закрыть и медаль тебе дал? Не, так не бывает. Слушай, пойдем выпьем, раз он нам деньги оставил.

И теперь, хлебнув глоток вонючего «Осеннего сада», сидя на скамейке, утащенной от подъезда в густые кусты за дом, Сашок задыхался от злобы. Твари, как они его достали, все достали. Почему они не могут оставить его в покое, все эти менты, гебисты, Ирка, мать…

Мать. А мать ему сказала, что сдала гараж соседке, потому что у той гараж уже чем-то забит.

— Пацаны — внезапно охрипшим голосом произнес Сашок: — Я тут знаете, что вспомнил?

— Ты уверен, что баба одна живет? — поразмыслив, спросил Сивый.

— Отвечаю, что одна. Ее наши бабы в доме, как только не хаяли. Она раньше в торговле работала, сейчас в декрете. Мать одиночка, хрен знает, от кого родила. Мужика никто не видел. Всегда упакована, машину водит, «жигули». И у нее гараж, такой же, что мне от отца остался, только за два бокса от нашего. А машину она у дома соседнего дома держит, под фонарем.

— Ну да, так то интересно. Фонарь дело такое, только нормальный человек машину бы в гараж загонял, тем более до дома пять минут идти.

— Айда, ее гараж посмотрим — выдвинул идею Колек: — Может быть в щель что-то и увидим.

Извертевшись у металлических ворот гаража торговки, братаны изобразили человеческую пирамиду, и теперь Сашок, как условно, самый здоровый, скрипел под весом худого, но тяжелого, Сизого, который азартно сипя, пытался хоть что-то рассмотреть в небольшую щель на по самой верхней кромке ворот.

— Все, отпускай — раздалось сверху и Сашок отпустил ноги Сизого, после чего со стоном разогнулся.

— Ни хрена не видно, но у нее ворота брезентом занавешены.

— Ну я и говорю, зачем честному человеку гараж еще и занавешивать. — чуть отдышавшись, заговорил Сашок — ему очень хотелось, чтобы собутыльники приняли участие в получении компенсации с торговки, одному делать это было ссыкотно. — Что делать будем?

— А что делать! — Рубанул рукой Сизый: — Если отвечаешь, что она одна, без мужика, то надо к ней идти и предъявить.

— О! Точно! — «бормотуха», булькающая на дне желудка, гнала Сашка на подвиг: — Давайте сегодня к ней и пойдем.

Пошли на дело в десять часов вечера. Подготовились капитально — дверные глазки дверей, выходящей на площадку, залепили жеванной бумагой от газет, что взяли в чьем-то газетном ящике. Колек сказал, что телефонный провод, уходящий в большой распределительный щиток он оторвет. После того, как Колек подал знак, что все готово, Сизый решительно навалился на дверь. Пять минут ковыряния в замочных скважинах и толчков в металлическую дверь торговки возымели действие — из-за двери раздался испуганный женский голос:

— Кто?

Глава восьмая. Выгодная позиция.

В очередной раз возвращаясь с прогулки с Демоном, услышал, как внутри квартиры разрывается дребезжащими звонками телефон. Время было половина двенадцатого ночи, значит что-то плохое случилось с кем-то из близких, либо вызывают на работу. Пока я открывал входную дверь, телефон резко умолк. Надеюсь, что это звонил дежурный по РОВД, который больше не позвонит, и его вопрос разрешиться сам собой. Через час, когда я уже находился между сном и явью, аппарат затрезвонил вновь. В поднятой трубке раздавались какие-то крики.

— Алло! Вас не слышно! –я собирался уже положить трубку на рычаг, когда понял, что среди ночи мне