Красно-белый. Том 2 (СИ) - Владислав Викторович Порошин Страница 19

— Значит, мне такая подруга не нужна, — буркну я себе под нос и прибавил шагу.

* * *

В номере гостиницы, перебрав в голове множество неприятных сценариев своей будущей жизни, я прямо в одежде поверх одеяла незаметно заснул. Ни вещих снов, ни парадоксальных видений, ничего не отложилось в сознании, когда меня, дернув за плечо, разбудил сосед Саша Калашников.

— Подъём, Никон! Всех срочно собирают в малом банкетном зале на экстренное собрание.

— Ещё одно что ли? По второму разу меня из команды будут выгонять, первого раза не хватило? — Заворчал я и, помотав головой, пошёл в ванную, чтобы умыться и причесаться, ибо не люблю, производить впечатление человека, который махнул на себя рукой.

На сей раз в том же помещении, где вчера мне устроили обструкцию, верховодил «Дед», то есть начальник «Спартака» Николай Старостин:

— Я вчера промолчал, не вступился за Никона. И теперь мне старику стыдно. Да характер у парня не подарок и лизать сидалище он никому не будет. Но я посидел в местах не столь отдалённых, многое повидал, в отличие от тебя, Костя, — обратился Старостин к Бескову, — и вот я что скажу, на таких как Никонов настоящие команды и держаться. А то, что я видел сегодня на поле — это было стыдное зрелище…

— Что случилось-то, — шепнул я Калашникову. — Вничью что ли сыграли?

— Проиграли — 2: 0. Задница, — тихо ответил мой товарищ.

— Бесхребетно сыграли, Константин Иванович! — Продолжил «Дед». — Поэтому Володя Никонов в команде останется. Это говорю я как человек, который был одним из тех, кто создавал «Спартак» с 1922 года! И разваливать свою команду я никому не позволю.

— Тогда уйду я! — Громко рявкнул Константин Бесков. — С кем тогда останетесь вы? Кто команду тренировать будет, Николай Петрович? Ваш Никонов?

— Пока «Спартак» тренировать буду я, — отчеканил каждое слово Николай Старостин.

«Силён „Дед“, — усмехнулся я про себя. — В его возрасте многие впадают в маразм и несут несусветный бред, улетая сознанием в стратосферу, а Николай Петрович по ясности ума и молодым фору даст. И если Андрей Петрович Старостин согласится на такие перемены, то знатно пошумим в этом сезоне».

Вдруг Бесков схватился за сердце и пошатнулся, его помощник Новиков тут же подхватил старшего тренера и закричал:

— Вызовите срочно врача! Константину Ивановичу плохо!

Глава 11

В воскресенье 29-го апреля во время обеда в столовой на спортивной базе в Тарасовке впервые на моей памяти не были слышны разговоры о пивбаре «Саяны», а ресторане гостинцы «Россия» или гостиницы «Юность», и даже малого бубнежа про пиво, шампанское или шашлычок не было. И причиной такой перемены в настроении футболистов являлся матч с киевским «Динамо», маячивший нам через три дня — 2-го мая на московском стадионе «Локомотив». Конечно с такой афишей как «Спартак» — Динамо' Киев — следовало бы играть на Центральном стадионе имени Ленина, в Лужниках, при 100-тысячной аудитории, но главную арену страны пока готовили к Олимпийским играм и футболистов туда не пускали.

— Никон, тебя «Дед» зовёт, — сказал прибежавший в столовую с волосами как у Пола Маккартни раннего периода «Битлз» шалопай Серёжа Родионов. — Как макарошки, как курочка?

— Макарошки отварились, курочка пожарилась и соусом сама облилась, — пробурчал я, вставая из-за столика, где кроме меня пополняли запас организма ценными белками, жирами и углеводами Саша Калашников и Фёдор Черенков.

— Подожди, чем после обеда займёмся? — Остановил меня Калашников.

— Да, сегодня же выходной, — поддакнул Фёдор Фёдорович.

— Значит так. — Усмехнулся я, почувствовав себя старшим пионервожатым в лагере. — Ты, Фёдор, едешь домой к жене, берёшь её под руку и ведёшь в кино. А вечером вы дома снимаете друг другу психологическое напряжение.

— А я? — Тут же спросил Саша Калашников.

— Ты — едешь к своей крашеной брюнетке, я к своей Жанне. И все мы идём в кино и так далее. — Отмахнулся я, намереваясь уйти.

— Так давайте пойдём все вместе, компанией, — предложил Черенков и тут же влез салага Родионов:

— И я с вами.

— Хорошо, — улыбнулся я. — После обеда наводим на себе лоск, созваниваемся с девушками, Радик приводит в порядок свои патлы и едем в Москву. Потому что завтра нам уже будет не кино.

Николай Петрович Старостин в жилом корпусе в Тарасовке имел свою персональную комнату на втором этаже, где иногда отдыхал, перед тем, как команда должна была ночью ехать в аэропорт или на вокзал. И в этой комнате «Дед» ранее побеседовал по отдельности с футболистами почти всей команды. Меня же Николай Петрович оставил на закуску.

— Вызывали? — Брякнул я, появившись на пороге комнаты нашего начальника.

— Чай будешь? — Зачем-то предложил Старостин, хотя отлично знал, что я предпочитаю кофе.

— Николай Петрович, давайте без предисловий. — Сказал я, присев на стул. — Сегодня выходной, девушки жаждут свиданий.

— Хех, девушки, — усмехнулся он. — Ладно, тогда без предисловий. Поставил ты меня, Никон, в пренеприятное положение. Я ведь по большому счёту не тренер. Как сейчас будем играть дальше без Бескова?

— Нормально, — пожал я плечами. — Тренировочный процесс Константин Иванович выстроил идеальный. За что ему низкий поклон. Кстати, как он себя чувствует?

— Ай, — махнул рукой Старостин. — Театр одного актёра. Здоров как бык твой Константин Иванович. Официально ушёл на больничный.

— Вот и великолепно. — Выдохнул я, так как чувствовал вину за собой. — Теперь тренировками будет руководить второй тренер Новиков, а помогать ему будет ваш новый ассистент Гера Ярцев. Теоретические занятия возьмёт на себя, ещё один ваш новый ассистент…

— Кто ещё? — Скуксился «Дед».

— Я возьму. Я пока детишек тренировал, этой теоретической литературы разных заграничных изданий килограммов двести перелопатил. — Проговорился я, но Старостин на это внимания не обратил. — А ваше дело, как нового старшего тренера — это отмечать, кто как на тренировках работает, правильно расставить парней на поле и во время игры делать либо плановые, либо внеплановые замены. В принципе так работает огромное большинство иностранных специалистов.

— Кем думаешь, мы можем усилить команду? — С каким-то облегчением посмотрел на меня Николай Петрович. — К Заварову в Ворошиловград я уже отправил человечка. Кто ещё?

— Если хотим выиграть еврокубок, то нужен ещё один защитник на позицию Вити Самохина, который пока до европейского уровня не дотягивает. — Сказал я, тут же вспомнив, что в «Спартаке» должен был скоро появиться такой полузащитник, как Эдгар Гесс, однако Саша Завров — это будущая мировая звезда и он уже сейчас будет полезнее.

— Защитник? — Задумался Старостин.

— Во-первых, из Чернигова нужно срочно перевезти в «Спартак» Олега Кузнецова, Владимировича кажется. Ему сейчас 16 лет. Кстати, Гена Морозов у нас подрастает, отличный крайний игрок обороны в будущем получится. Во-вторых, Саша Бубнов давно хочет перейти в «Спартак».

— Да? — Разволновался «Дед», всё же Бубнов в данный момент являлся ведущим центральным защитником сборной СССР.

— Только его из «Динамо», раньше смерти Бре… — запнулся я на полуслове, чуть не произнеся фамилию генерального секретаря. — Не отпустят его, в общем. Слишком Бубнов нравится товарищу Чурбанову. Давайте из «Торпедо» перетащим Сергея Пригоду. Физически мощный бесстрашный парень, есть опыт игры за сборную.

— Прогида, значит. — Пробормотал Старостин. — Хорошо, я им займусь. А ты завтра перед тренировкой в манеже проведёшь с командой первое теоретическое занятие. Ох, и влип я с тобой, Никон.

* * *

На следующий день в понедельник 30-го апреля во дворце спорта «Сокольники», я волновался словно перед пробитием решающе пенальти в финале Кубка Кубков. Даже воспоминания о вчерашнем вечер, когда после кино мы бродили с Жанной, держась за ручку, по московским дворикам и целовались у неё в подъезде, не могли меня успокоить. Потому что одно дело, когда ты футболист и для игроков свой в доску парень, и совсем другое, когда ты тренер и футболисты вынуждены тебе подчиняться.

Кстати, чтоб подготовиться к первому теоретическому занятию, на котором я должен был выложить план на игру против киевского «Динамо», пришлось проштудировать целую подшивку «Советского спорта», прежде чем разобрался —