Время для жизни 2 (СИ) - taramans Страница 19

Читал отрывок из какой-то книги старлей хорошо. Интонировал, некоторые слова — даже как-то проговаривал.

«Как в поддавки играет!» — мелькнула мысль у Косова.

После окончания диктанта, старший лейтенант объявил, что результаты диктанта можно будет посмотреть завтра на доске объявлений. Второй экзамен — математика, будет тоже завтра. А посему — построение в девять ноль-ноль, на плацу.

Результаты — так же, на следующий день. Те, кто пройдет экзамены успешно, будут приглашены на сдачу зачетов по физподготовке, потом — медосмотр, и последней — мандатная комиссия. После — зачисление.

«Всем все понятно? Тогда — Вольно! Разойдись!».

— Ну что, Иван! Может… в город прошвырнемся? Погуляем, на девушек поглазеем…, - хлопнул его по плечу Ильичев, — а то и на рынок зайдем, по пельмешкам ударим!

«И подмигивает, зараза! Не, товарищ сержант. Меня на эту буфетчицу — не подпишите. Это — Ваш крест!».

Пользуясь столпотворением в училище, в его коридорах и аудиториях, парни их хозвзвода тоже «намылились» в город, прогуляться.

«Ну что, прошлись, прогулялись! Хоть чуть еще центр Омска посмотрел. Ну да — Любинский проспект — вполне узнаваем. Мост… мост — другой! Сейчас это — железный мост. Интересная конструкция. А вот площадь Ленина — вообще не похожа. Точнее — не похож сквер на этой площади. Он и в будущем — такой, не сильно большой, а сейчас — это вообще — ни о чем! Деревца только-только посадили. И что еще интересно — и сама площадь Ленина, и начало улицы Республики — явно выраженный склон. Похоже — потом это все будут изрядно выравнивать. Но от улицы Ленина к улице Карла Маркса и тогда был заметный подъем. Что еще… Ага! Девушки. Ну — девушки есть, да. Только немного совсем. Рабочий же день, большинство на работе, или — учебе! По улицам чаще — либо ребятишки, либо — пожилые. Нет, так-то и молодых людей хватает, но — все деловые, серьезные, озабоченные. Торопятся куда-то. Бесцельно гуляющих — мало!».

Прогулялись, промялись.

— Вань! Пошли поедим, а? — «У морда сержантская, проглотистая! Или не проглотистая, а уже замученный воздержанием? Степа — таки решился?!».

По причине буднего дня, народ в пельменной был, но — не много. Свободные места были в достатке. Присели возле окна, в углу, под раскидистым каким-то растением в кадушке.

«Фикус это, или не фикус? А какая разница?! Мичурин, блин!».

Степу буфетчица «запеленговала» моментально, и когда они подошли к прилавку, прямо-таки лучилась радостью. Сержант не подвел — активно радость не изображал, был сдержан, но приветлив, как и подобает быть геройскому военному.

— Нам по двойной пельменей, по чебуреку…, - начал Ильичев.

— А выпивать что будете? — «улыбка до ушей, разрумянилась!».

Ильичев в задумчивости посмотрел на Ивана.

— Степ! День-деньской еще, а мы с тобой будем уже беленькую вкушать? Как-то… может лучше — пивка? — на столиках у посетителей Косов заметил бутылки с пенным напитком.

— Думаешь? — сомневался сержант, — Так-то я пивко — не очень! После баньки если…

— А как у Вас пиво? Хорошее? — обратился Иван к млеющей «красавице».

— Пиво? Хорошее у нас пиво! Нам прямо с Волочаевского привозят, свежее… Да вот — сами попробуйте! — и буфетчица споро открыла бутылку, и налила им по стакану пива.

«А что… неплохо! Совсем неплохо!».

— Ты, Степа, как хочешь, а я пивка возьму!

Ильичев — сдался.

Они сидели, умяв по порции пельменей, и теперь потягивали пивко. К чебурекам — еще не переходили.

— Степ! Слушай! Ты вот забайкальский же, да? А где девять классов закончил, если говорил, что жил с родителями в деревне? Или такая большая деревня, что «девятилетка» была?

— У нас не деревни, у нас — станицы! Хотя… и деревни — тоже есть, переселенческие. Это когда еще при царях народ к нам переселять затеяли. Но я ж — из казаков, у нас — станица. И справная станица, я тебе скажу. Но школа у нас была семилетняя. Да и немногие-то все семь классов заканчивали. Парни… да и девки тоже — все не больше четыре-пять классов… ну, край — шесть! И наши, станичные, и с округи, с деревень, кто приходил. Робить же надо… Ну — работать, то есть! — Ильичев немного смутился от просторечия, — Ну дык… я же… Мамка-то у меня курсы на счетовода закончила, вот… В конторе, значит… А батя — сначала бригадиром в колхозе стал… когда колхоз у нас образовался. А потом — и вовсе его в сельсовет, председателем выбрали. Так что… как-то — негоже мне было после пяти-шести уходить. Отучился семь классов…

— Ага… а еще два класса — где? — попивая пиво, интересовался Иван.

— А это… это уже — в армии! У нас в полку школа была… ну — кто хочет учиться. Я, как в тридцать четвертом призвался… Мне батька, так и сказал — учись, дурень, если хочешь человеком стать! В люди значит… А я чего? Мне учится — всегда нравилось! Интересно же!

— А учителями у Вас кто были?

Ильичев чуть зарумянился:

— Так это… кто из командиров учил. А еще — у кого из командирских жен какие знания были. Вот и учили они.

— Судя по твоей довольной роже, Степа, жены командиров были… очень ничего, да?

Ильичев негромко засмеялся:

— Так… я может и в школу ту пошел… потому как была там одна… учительница. Ох, Ваня… Хороша же баба была! У нее муж… «огрызок» … у нас в полку взводным у «химиков» был. Дурак-дураком, хоть и с образованием. Пил водку — как бык пойло! Я его, считай, ни разу трезвым-то и не видел. Все время — «под мухой»! Это если дело — к обеду. А если к вечеру — то все, уже и ноги заплетаются! А вот она… она — да! Дамочка такая… видная. Стройная… из городских — сразу видно! И платья-то все такие… красивые. Кудряшки опять же — накрутит…

— Ну и ты… охмурил дамочку?

— Да я чего? Я так-то и ничего! Не… она мне сразу понравилась, конечно. Да и не только мне — там многие по ней слюной исходили. Но, когда я первый год учился… ни-ни! Что-ты! Только по имени-отчеству, с обхождением, да со всей вежливостью. Но… похоже… видела она, как я на нее пялюсь… украдкой. А вот когда второй год учился… Там же многие побросали… В учебной группе у нас… если человек семь осталось, так, и то — много! Вот… Как-то так и получилось… Ох и поласкались мы с ней! Ох и порезвились! Я ж… представь — до этого телок-телком был. С девкой — ни разу даже не целовался!

— А чего в станице? Девок не было? — засмеялся Косов.

— Девки-то были… только у нас знаешь как… с «гулек» пару раз проводил — все! жених! А если и руки там распустил, то… строго все было! Там, ежели что — ее братовья с папашей — быстро холку намнут. В лучшем случае! А то и ребра поломают!

— У нас по праздникам знаешь какие бои были?! — Ильичев засмеялся, переключившись на другую тему, — Сначала-то — на кулачках… Ну — это дело такое, даже — интересное! А как под вечер… если… или подопьют на какой праздник — и жерди с тына все повыдергивают! Ох и потеха! Ага… Только потом… то башка у кого разбита, то — ребра хрустят, дыхнуть не дают! Так что… нет, у нас с этим делом было — неважнецки.

— И что же… даже вдов не было? Или еще каких — одиноких? — продолжал любопытствовать сельской жизнью Косов.

— Да были… Как не быть! Немного — но были. Только… там и без таких как я — желающих было, хоть отбавляй! Парни постарше, да из казаков, кто помоложе. Я же тогда что — теленок был… сопливый!

— И как у Вас там сладилось, с учительницей этой?

— Да как… сначала-то — она меня всему учила, ага… Учительница же! — снова засмеялся сержант, — а потом уж… я во вкус вошел! Только… недолго все это… потом — эти япошки полезли, мать их за ногу! Хорошо, что я к тому времени уже экзамены за девять классов успел сдать!

— А потом — не узнавал, что там и где она?

— Да не… я же… в госпитале, в Красноярске. Потом — домой ездил. Не стал возвращаться туда… В штабе дивизии — документы оформили… Так-то я — демобилизованным считаюсь, в запасе. Но там же и направление в училище дали.

Взяли еще пива, доели под него чебуреки.

— Ну ты, любопытный, все обо мне расспрашиваешь… Сам-то чего? Расскажи — чего и откуда… — в свою очередь поинтересовался Ильичев.