Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Ликвидация Страница 2

Хоть выход в город у нас был свободный, специальный пропуск для этого выдали, ходить нам было некуда. Если только на рынок купить что-нибудь из вещей. Деньги, что мы получали, я откладывал на будущее. Краж и побегов у нас не было. Да и куда бежать? Кругом же немцы, а с местными мы почти не общались. О том, что в Минске подполье готовит восстание, мы не знали, так как целый день были заняты на погрузке-разгрузке и ремонте. Немцы на католическое Рождество нам на всех выставили пару бутылок водки. Еще дали каждому по пачке своих сигарет и пирогу с капустой, а следующий день объявили выходным. Вечером мы постирались, выпили, закусили и легли спать пораньше. Проснулись, когда на складе начался бой. Караул восставшие быстро скрутили. Там и было-то всего десять пожилых солдат. Из казармы нас не выпустили, оставив под охраной часовых из числа подпольщиков. Правда, несколько человек из нашей команды, чего-то испугавшись, сбежали через окно в уборной.

К обеду появились чекисты, которые занялись нашей проверкой. Мне и остальным парням скрывать было нечего, присягу мы не нарушали, никого не предавали. Я следователю все без утайки рассказал, как в плен попал и где находился, чем занимался. Чекистов больше кто сбежал интересовали. Я, что о них знал, поведал.

Вечером нас отправили на сборный пункт, где присоединили к группе бывших пленных из «Пушкинских казарм», зачисленных для службы в штурмовой полк комиссара Григорьева. Привезли на окраину города, всех сводили в баню, постригли под машинку, а тем, у кого не было вещей, выдали обмундирование: брюки, гимнастерку, шинель, ремень, шапку, варежки, ботинки с портянками и обмотками. Часть вещей были трофейными, с немецких складов. Прямо на заснеженной лесной поляне при свете костров нас разделили на батальоны, роты и взводы. Назначили командиров из числа чекистов-штурмовиков. Ротным к нам поставили опытного товарища, орденоносца младшего лейтенанта Прокудина. Очень скоро мы в роте поняли, как нам невероятно повезло. Прокудин оказался очень хорошим командиром. Во время боя он всегда был рядом и все свои силы направлял на решение трех главных задач: безоговорочное выполнение приказов вышестоящего командования, максимальное сохранение личного состава роты и обучение военному делу своих подчиненных.

При получении оружия мне досталась самозарядная винтовка Токарева – СВТ, делающая десять выстрелов без перезарядки. Сначала это понравилось, но уже очень скоро стали ясны ее недостатки: повышенная чувствительность к малейшей грязи. Чистить винтовку приходилось иногда по несколько раз в день, а во время боя это было очень некстати. Так я и тащил эту дуру, пока не обзавелся трофейной винтовкой «Маузер».

Под утро следующего дня мы участвовали в атаке и захвате города Заславль. Охрану станции и лагеря для военнопленных там держали две немецкие роты охранной дивизии и железнодорожники. Узнав о восстании в Минске, немцы в Заславль еще подкрепления прислали, вот они и засели в окопах, что от летних боев остались. Рано утром под минометную канонаду нас бросили в атаку. Первую атаку нашего батальона немцы отбили. Не очень охотно парни в атаку пошли, не добежали до врага. Под пулеметным огнем залегли на поле, а потом и отступили на исходные. Даже раненых с поля не забрали. Только «штурмовики» за окраину городка зацепились, дрались в городских кварталах и рвались к железнодорожному вокзалу.

Нас, тех, кто уцелел в атаке, собрали в перелеске, дали минут двадцать отдохнуть и снова бросили в бой. За нами развернулась пулеметная рота, поддержавшая нас в новой атаке. Во время нее мы бежали в сторону противника, стараясь оттеснить его и заставить выйти на поле под огонь полковых минометов. Неожиданно из немецкого окопа выскочил высокий пожилой унтер-офицер. Увидев невдалеке нашу пехоту, он сразу же буквально нырнул обратно. Я ближе других находился к нему и, не задумываясь, прыгнул в тот же окоп. Немного пробежав и вскинув винтовку, хотел было выстрелить, но немец внезапно исчез за очередным поворотом. Пробежав еще метров тридцать и несколько развилок, я окончательно потерял противника из виду и приостановился, чтобы понять, что делать дальше. Неожиданно сзади послышалось дыхание бегущего человека. В нескольких метрах от себя я увидел штык-нож винтовки того самого унтер-офицера, за которым чуть раньше гнался сам. Уберечься от удара не оставалось времени, и я почти бессознательно упал. В тот же момент по телу скользнуло холодное железо, рядом прогремел выстрел, и меня обдало чем-то горячим. Это были кровь и мозги немца, которого сверху в упор застрелил бежавший недалеко от меня командир роты, видевший немецкого унтер-офицера и меня, бросившегося за ним. Сейчас я могу смело утверждать, что остался жив только благодаря умелым действиям нашего комроты. Мы закрепились в захваченных траншеях, а чекисты-«штурмовики», поддержанные танками и артиллерией, окончательно выбили врага из города в чистое поле. Где их и добили. После этого нас оставили в городе в качестве гарнизона, для получения пополнения и обучения.

Вскоре в качестве пополнения мы получили бывших пленных из Минского шталага. На парней было страшно смотреть – худые, как сама смерть, одна кожа да кости, как только вообще передвигаться могли. Все никак согреться не могли, все к печке поближе старались сесть. Их и в новую форму одели, и теплые вещи выдали, и горячим бульоном кормили, и первое время на занятия в поле не брали, а они все мерзли. Больных среди них много было, вся санчасть ими была забита. Но выкарабкались. Особенно те, кто жить хотел. Я, слава богу, не болел, за собой следил, все занятия прилежно посещал, и вскоре меня назначили командиром отделения.

Под Заславлем мы проходили обучение, заново постигая воинскую науку. Учили нас чекисты-штурмовики жестко, никаких поблажек не давали. Может, потому я и выжил. Прежде всего нас готовили к борьбе с танками. Танковые атаки тогда наводили ужас на пехоту. Нервы многих солдат не выдерживали, и они просто убегали куда глаза глядят, подставляя спины под пулеметные очереди. Вот чтобы этого не было, нас и учили бороться с танками, куда и как бросать бутылки. Обкатывали танком или трактором. Вскоре в роте появился специально подобранный взвод ампулометчиков. Эти ребята, находясь в окопе или в другом удобном месте, ожидали приближающуюся боевую машину, выбирали мертвую зону, недоступную для поражения пулеметным огнем, неожиданно выскакивали и бросали в танк бутылки с горючей смесью. Потом в роте появились две 45-мм противотанковые пушки…

Глава 2

«Не, ну его к черту, эту должность, надо проситься в роту, – в который раз зарекался Никитин. – Никакого тебе покоя, сна и еды, только и знаешь, что мотаешься из края в край. То на аэродром в штаб группировки, то в горком или в обком партии, то по постам, то по казармам и отрядам, то к десантникам, то по лагерям военнопленных, то на склады, то в бывшее гетто, то по заводам, то по лазаретам и баням, то в Заславль, то на железнодорожной станции в сторону Барановичей или Борисова товарищ старший лейтенант посылает. Другие вон встали в оборону и в ус не дуют, а мне приходится все время на ногах мотаться. Совсем загонял меня Николаевич, и меня, и себя не жалеет. Чего он на себя столько навалил? Вон в штабе группировки пять генералов и куча полковников есть, а комендантом Минска Николаич стал! Не могли кого другого назначить! Хотя, может, действительно не могли. У остальных товарищей командиров своих забот и ответственности хватает. Тут и спланировать все как надо, и боями руководить. Да и города они совсем не знают, не то что мы, за месяц, что здесь в лесах обитали, успели выучить. Товарищ старший лейтенант его знает, словно родился в нем. Оно и понятно, сколько раз они с Сашкой Могилевичем да с остальными парнями бывали тут, пока к восстанию готовились. Вот Сашка Командиру все и показал, а у Командира память отличная, если что увидит, то обязательно запомнит. А остальным-то командирам, что из Москвы прибыли, когда по городу ходить да все запоминать? Некогда им! Они в делах и заботах свой штаб почти и не покидают. Как Командир говорит, у них вечный «цейтнот». Одно руководство войсками и поставками грузов чего стоит! Я, когда в штабе с поручениями бываю, вижу, какая это запарка.

Партизаны, танкисты, подпольщики и часть наших «ястребков» сразу после захвата города на Барановичи нацелились, а то оттуда, как только немцы узнали о восстании в Минске, каратели поперли. Хорошо, что наши, захватив немецкие артсклады и танки, привели их в порядок и смогли раскатать «сусликов» на подходе к городу. Немцы-то только вдоль дорог действуют, так как снег кругом глубокий, чуть ли не по грудь. Вот наши этим и пользуются, знают, где их встречать, и из засад громят. В первые дни-то по несколько атак отбивали, а как у немцев резервы кончились, наши сами вперед в наступление на Барановичи пошли. Наступлением, опять же, из штаба группы войск руководят. Так что некогда товарищам штабным командирам решать другие вопросы. Да и мало их, на все направления деятельности штаба не хватает.