Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии Страница 2

- А кто это? - спросила она. - Ладно, догадываюсь… Она красивая?

- Бесподобно, - заверил я. - Могла бы, наверное, даже с тобой потягаться, но, увы, схвачена и казнена. Что печально, но закономерно.

Она посерьезнела, посмотрела с вопросом в глазах, есть ли какой-то намек и на нее, или же это я просто так, хотя этот Ричард ничего не говорит просто так, даже когда вроде бы беспечно ляпает языком, как корова хвостом, совершенно не заботясь о впечатлении.

- Рич, - спросила она тихонько, - что ты задумал? Я никогда тебя не видела таким серьезным!

- Спасаю мир, - ответил я.

Она кивнула, даже не улыбнувшись:

- Это я знаю. Но сейчас что-то иное.

- Милая моя шпионка, - сказал я и отечески поцеловал ее в лоб. - Кое-что я держу, как ты уже поняла, даже от своих лучших друзей в тайне. Так что извини. Узнаешь, когда все получится.

- Или не получится, - проронила она.

- Тоже может быть, - согласился я. - Утешает то, что я об этом уже не узнаю. Фужер вина на дорожку?

Она поняла меня правильно, улыбнулась, легко соскочила с моих колен.

- Хорошо бы, но тороплюсь, дорогой. Рассчитываю во дворце императора выпить с тобой по большой чашке твоего странного напитка. Или не возжелаешь меня признавать?

- Тебя да не возжелаешь? - спросил я.

Она улыбнулась и легко выскользнула из кабинета, но мне почудилось, что уже на пороге истончилась, превращаясь в некий дымок, так что в коридоре могли вообще не увидеть такую гостью их сюзерена.

Я вскочил, не в силах сидеть, прошелся по кабинету от стены до стены. В ситуации с ангелами чувствую себя замарашкой-подмастерьем деревенского кузнеца в самом захудалом селе на краю мира, когда вдруг узнает, что он, оказывается, единственный законный наследник на трон королевства. В таких случаях трусливый дурак обычно долго отказывается, его уговаривают, тащат и пинают заинтересованные лица, всячески помогают ему вернуть трон, а себе высокие места возле трона.

Но у меня нет таких заинтересованных, как раз все против. Правые и левые заинтересованы… да что там заинтересованы, страстно жаждут, чтобы я и не вспомнил о своем великом наследстве.

Но я вот вспомнил, пусть даже через тысячи лет. Хотя да, нужно было созреть. Даже обнаглеть в какой-то мере. К тому же оказаться прижатым рогатиной к стене, когда хватаешься за все, что может помочь хоть в какой-то степени.

Но за это время и ангелы, даже те, которые тогда поклонились, постепенно привыкли, что человек и не пытается воспользоваться своим несомненным и неотъемлемым правом распоряжаться не только коровами и овцами, но ими тоже.

Шли годы, века, тысячелетия, человек ни разу - ни разу! - не воспользовался своим правом. И ангелы приняли это как должное. Дескать, хотя Творец и дал человеку это право, но сам человек прекрасно понимает, насколько мал и ничтожен, потому даже и не заикается о своих правах на престол.

Сердце колотится часто и тревожно. Я продолжал уже не ходить, а метаться взад-вперед по комнате, натыкался на стены и снова горячечно повторял доводы, стараясь укрепить свою решимость и прибавить себе отваги и дерзости.

На пороге, услышав мои частые шаги, возник сэр Жерар, лицо слегка обеспокоенное, замер в ожидании.

Я отмахнулся.

- Да это я так, разминаюсь… Засиделся за столом. Где граф Гуммельсберг?

Он ответил с легким поклоном:

- Ваше Величество, они с сэром Норбертом изволили.

- Что?

- Отбыть изволили, - сообщил он с некоторой неохотой.

- Эх, - сказал я с досадой. - Без моего повеления? Как посмели?

- Потому и посмели, - сообщил он с пониманием, - что вы бы не разрешили.

- Жаль, - сказал я. - Хотелось бы повидаться, я же ненадолго.

- Повидаетесь, - ответил он невозмутимо. - Они посмотрели на небо и решили вас не дожидаться. Сказали, увидятся с вами в долине Отца Миелиса. С ними отбыл последний отряд рыцарей из Сен-Мари. Говорят, даже король Кейдан хотел отправиться со своими людьми, но ему запретил Совет Лордов.

- Он же просто король, - заметил я с некоторым самодовольством. - Ему запретить еще как могут!

- Не монарх, - согласился он с едва заметным одобрением, чтобы не выглядело похожим на лесть. - Королей выбирают сами лорды, но монархом может стать только великий король, Ваше Величество.

- Сделать себя, - поправил я. - На этот раз в монархи я возвел себя сам. Здорово?

Он поклонился:

- Поздравляю, Ваше Величество.

Я кивнул, он молча удалился, а я вышел на балкон и сразу ощутил навалившуюся на плечи тяжесть. Трудно поднять голову, чудовищный диск, вырастающий в размерах с каждым днем, виден в подробностях, можно бы рассмотреть надстройки, будь они там, но пока только некие пятна, как и на луне.

И все-таки народ занят своими делами. Панике поддались немногие, большинство же твердо знают - все в руке Господа, никто не избегнет предназначенной ему участи. Разве что храмы переполнены с утра до вечера, так что церковь, как ни крути, еще долго будет необходимейшей из организаций.

Едва с тяжелым вздохом вернулся в кабинет, сэр Жерар вошел подчеркнуто деловитый, сказал с порога:

- Ваше Величество, там мастер Краниус. Вы велели докладывать…

Я пытался вспомнить, кто такой мастер Краниус, но точно не знаю, однако если велел, то наверняка важное, махнул рукой.

- Пропусти.

Глава 2

В кабинет вошел средних лет мужчина, франтоватый настолько, что художник или скульптор, хотя и те могут быть мастерами, хотя вообще-то нельзя быть дельным человеком и думать о красе ногтей.

Он поклонился и замер в почтительной позе.

- Мастер Краниус, - сказал я, - что-то не припоминаю.

Он ответил учтиво:

- Ваше Величество, меня вы еще не видели, но глава нашей гильдии Гербертус…

- Ах да, - сказал я, - паровоз! Ну да, как же, это очень важно. Что с ним?

- Закончили, - доложил он с восторгом и посмотрел так, словно я сейчас сделаю его герцогом и подарю замок. - Первый, собранный полностью в нашей мастерской, уже поставили на рельсы! Пробуем.

- И как?

- Носится, - отрапортовал он с еще большим восторгом, - а как таскает, как таскает телеги! Сколько камней ни нагрузи - тащит!.. Телеги разваливаются, ему хоть бы что. Приступаем к построительству еще двух. И покрупнее.

Я вздохнул с облегчением:

- Прекрасно. Это ничего, что все лучшие мастера королевства над ним работали. Потом смогут справляться и подмастерья. И удешевим… Это что, чертежи?

- И рисунки, - уточнил он. - Ваше Величество, вы очень точно сказали, что лучшие мастера…

Я развернул лист, и дыхание оборвалось в груди, словно я свинья, которой всадили длинный нож под сердце. Это не эскиз и не набросок, а настоящее произведение искусства: первый собранный руками умельцев Сен-Мари паровоз, пока еще слабосильный щенок, таким и останется, но проложит дорогу другим.

Но смотрел я с быстро нарастающей яростью. Ну что за дурь, я же нарисовал ясно и четко, каким должен быть паровоз! Почему эти тупые идиоты сочли, что такое просто не будет работать, если паровой котел, который и составляет основную массу паровоза, не украсить массивными барельефами в металле? Это же сколько труда и сил зря потратили! Теперь это вот чудовище со злобно оскаленной мордой будет мчаться по рельсам, пугая народ?

- Сэр Жерар, - крикнул я. - Сюда немедленно! Можете на время оставить манеры, все равно сейчас буду орать и брызгать слюной.

Сэр Жерар появился рядом, словно тоже умеет передвигаться, как Бабетта, всмотрелся в яркую картину.

- Ого, - сказал он, - для военных целей как раз уместно.

Я сказал злобно:

- Согласен, нет на свете изобретения, что не присобачивалось сперва для войны. Но это сие планировалось для перевозки пассажиров, пусть даже сперва армейских пассажиров! Потому, сэр Жерар, разработайте, потом принесете мне на подпись указ, что в подобных случаях отступление от моих прямых указаний - государственная измена! Караемая четвертованием.

Жерар с невозмутимым лицом покосился на враз побледневшего заместителя строительства паровоза.

- А не разбегутся? Они все в душе художники. Смотрите, даже на колесах искусный и затейливый барельеф! Какие фигурки…

- Помеха трению, - огрызнулся я, но по их лицам видел, что сказанул непонятное, - и вообще это бунт, понимаете? Мои повеления нужно выполнять, а не пытаться улучшить по своему скудному разумению. Вот так и гибнут империи! Пока указ доберется до самых до окраин, от южных гор до северных морей…

Краниус пролепетал:

- Ваше Величество, но вы же не художник! Мы делали, как лучше! Чтоб вам понравилось!.. Так надеялись на высочайшее одобрение…

Я прорычал:

- Идите!.. Вот будете делать свой собственный, тогда художествуйте! А на государственной службе и на государственные деньги неча удовлетворять свои запросы эстета!.. Брысь!