Роман Злотников - Русские сказки Страница 2

Посол снова улыбнулся, но на этот раз в его улыбке сквозила насмешка.

— Благодарю вас, профессор, но у нас вполне достаточное финансирование. А что касается вашей просьбы, то, как мне кажется, я смогу пойти вам навстречу. — Он повернулся к встроенному терминалу и нажал клавишу. — Один из моих сотрудников как раз собирался «вниз». У него осталась пара недель от отпуска, — посол слегка наклонился в сторону Круиффа, его голос звучал доверительно, несколько даже заговорщицки, — знаете, хоть это и не особо приветствуется, но мы построили в горах Орала неплохую лыжную базу, специально для отдыха персонала. — Он развел руками, как бы извиняясь. — Вы ведь знаете — с Голуэей нет никакой торговли, транспортная связь от случая к случаю, так что не всегда удается подгадать так, чтобы провести в империи весь отпуск. А совмещать отпуска служащим Департамента внешних сношений запрещено. Поэтому многие предпочитают проводить оставшуюся часть отпуска «внизу». Катаются на лыжах, ходят по горам, короче, развлекаются как могут. Так что я готов попросить моего сотрудника взять над вами шефство. Ему «снизу» это будет сделать гораздо легче, чем нам отсюда, с орбиты. — Посол замолчал, выжидательно глядя на Айвена, который, спохватившись, поспешно заулыбался, кивая головой.

— Но… вы сказали, что я буду жить в специально отведенной квартире, а ваш сотрудник на этом лыжном курорте. Может быть, лучше и мне…

Посол хмыкнул.

— Какой уж там курорт. Так, три домика в старотирольском стиле. — Он снова наклонился к Айвену и добавил самым доверительным тоном, — Впрочем, не сомневаюсь, что вам там было бы удобнее, чем в этих муравейниках, которые они называют городами. Однако, — посол снова развел руками, — к сожалению, это абсолютно невозможно. Если вы поселитесь на базе, голуэйцы никогда не предоставят вам доступ к своему терминалу. А все наши терминалы закоммутированы только на посольскую сеть и не имеют никакого выхода к голуэйцам. Даже текущую связь с ними мы осуществляем только по специальным двусторонним замкнутым кабельным линиям. — Словно предупреждая следующий вопрос Круиффа, посол зачастил, — Но насчет всего остального можете не беспокоиться, все мои сотрудники имеют зиц-паспорта с довольно широкими правами передвижения, так что ваш, — посол хмыкнул, — так сказать, куратор сможет спокойно посещать вас, скажем, раз в день и оперативно помогать вам с решением возникающих проблем. — Он снова хмыкнул и закончил несколько двусмысленно, — У нас здесь большой опыт в подобного рода делах.

Айвен изобразил нерешительность.

— Не знаю, удобно ли это? Ведь, насколько я понял, ваш человек собрался отдохнуть…

Посол покачал головой.

— Не беспокойтесь. Мы все бываем на поверхности, как минимум, раз в месяц, так что и это развлечение успело большинству порядком приесться. А поскольку жизнь у нас здесь довольно скучная, я думаю, он с радостью ухватится за возможность хоть немного ее разнообразить.

— Ну если так…

На широком лице посла расцвела самая радушная улыбка.

— Вот именно, профессор, и не берите в голову. Оказывать всемерное содействие гражданам Содружества — наша святая обязанность.

Круифф удовлетворенно закивал головой.

— Что ж, благодарю. Так значит — неделя.

Посол развел руками.

— Мы сделаем все возможное, чтобы сократить этот срок.

Вечером Айвен, приняв душ, сбил себе в ручном шейкере свой любимый коктейль и устроился перед визиографом в обширной спальне, занимавшей одну пятую площади отведенных ему апартаментов, впрочем гораздо более скромных, чем те, к которым привык. Надо было продумать ситуацию с начала и до конца и на этот раз постараться ничего не упустить. По его прикидкам, он отыграл свою партию с эффективностью, близкой к максимальной. Последние двадцать лет он работал в центральном аппарате (этот фактор оказался одним из решающих при его назначении на это задание, поскольку руководство полагало — и было совершенно право, — что вряд ли среди ныне действующих полевых агентов найдется хоть один, не идентифицированный контрразведывательным отделом посольства) и потому успел слегка подзабыть навыки полевого агента. Впрочем, Круифф и на заре своей карьеры никогда не считался особо крутым полевиком. Его коньком всегда был документарный анализ, вот здесь ему равных не было. Но Айвен тряхнул стариной и основательно подготовился к своей нелегкой миссии, внимательно изучив, помимо массы специального материала по Голуэе, и всю имеющуюся информацию по персоналу русского посольства. Сам посол был отставным адмиралом и землевладельцем средней руки, а посему сыгранный Круиффом образ жирующего ученого из престижного университета должен был показаться ему вполне правдоподобным. Одной из основных психохарактеристик подобного типа личности является устойчивое отвращение к громким скандалам, а прошлогодние социологические исследования Ломоносовского университета, которые Айвен тщательно изучил перед отъездом, убедительно свидетельствовали о том, что в этой среде господствует устойчивое мнение, будто граждане Американской федерации — завзятые скандалисты. Причем американские ученые по этому показателю могут дать сто очков вперед большинству своих сограждан. На мысль изобразить такого человека Круиффа натолкнул прежде всего Лос-Ангейский скандал, попортивший его «конторе» немало крови. Однако недаром у русских есть пословица: «Нет худа без добра». Бытующее предубеждение на сей раз было Круиффу на руку. Посол, скорее всего, приложит максимум усилий, чтобы потенциально скандальный тип из «яйцеголовых» побыстрее сделал свои дела и убрался восвояси, а значит, никаких особых затруднений с этой стороны вроде бы не предвидится. Однако этому типу личности, как правило, сопутствует врожденная недоверчивость, так что он, скорее всего, должен был бы приставить к Айвену своего соглядатая. И поскольку этого все равно было не избежать, Круифф сам предоставил ему такую возможность. Айвен слегка усмехнулся при воспоминании о том, как посол словно бы вынужденно, но совершенно открыто заговорил о так называемой «лыжной базе». Впрочем, эта его откровенность вполне понятна и ничего не меняет. Если посол заподозрил, что Круифф не тот, за кого себя выдает, то он должен был предположить, что информация о базе на поверхности не является для него новостью, а если гость посольства — всего лишь профессор, то не о чем и беспокоиться. И все-таки реакции посла ему не очень понравились. Конечно, просчитать человека, прошедшего подготовку по курсу мимокоррекции, чрезвычайно сложно (а в том, что дипломат подобного ранга, пусть даже и не профессиональный, прошел подобную подготовку, сомневаться не приходилось), но кое-что Айвену все же удалось рассмотреть. И это кое-что озадачивало. Дрожание век, структура изменения ритма и глубины дыхания, тремоляция рук немного не соответствовали тем, которые можно было ожидать. Хотя, возможно, все дело в каких-то индивидуальных особенностях организма. К тому же отставной адмирал оказался несколько более начитанным, чем Круифф мог предположить. На первый взгляд он не принадлежал к типу людей, которые интересуются древними авторами. Впрочем, и это тоже имело свое логическое объяснение. Наверное, если бы сам Круифф оказался сотрудником посольства планеты, которая только что опубликовала что-то вроде «Билля о правах» или находится в состоянии гражданской войны из-за разногласий по поводу рабства, то, скорее всего, проявлял бы не меньший интерес к собственной истории. А у русских их Гражданская война вообще была пунктиком. Айвен слышал, что они каждый год устраивают настоящее маленькое сражение на Земле, где-то на юге их Метрополии, в местечке со странным названием Перекоп. Вроде как французы у Ватерлоо. А в прошлом году, когда они отмечали трехсотую годовщину казни императорской семьи, интерес к тому времени вообще превратился в некую разновидность массового психоза. Слава богу, сейчас он сходит на нет. Так что, возможно, неприятная осведомленность посла имеет вполне земные корни. Во всяком случае, все, что могло произойти, уже произошло. Оставалось только ждать.

Посол не обманул. Всего через четыре дня Круифф вновь оказался в уже знакомом кабинете. На этот раз посол был не один. В углу кабинета, в большом широком кресле, расположенном рядом с массивным, под стать всей мебели кабинета, журнальным столиком и кадкой, в которой росла карликовая сосна, сидел двухметровый громила, затянутый в универсальный спортивный комбинезон. Среди несколько по-варварски помпезной обстановки посольского кабинета подобная одежда резала глаз, но, судя по всему, посол решил, что в таком облачении громила будет выглядеть менее устрашающе. Или, может быть, ему просто захотелось подбавить в предстоящий разговор немножко демократичности, если не фамильярности. Во всяком случае, когда хозяин кабинета вышел из-за стола и, встретив Круиффа на полпути от двери, пожал ему руку, Круифф решил, что и последнее предположение тоже вполне имеет право на существование. С широкой радушной улыбкой на лице посол мягким движением повернул драгоценного гостя к громиле, который поднялся с кресла с неожиданной для своих размеров грациозностью. Посол несколько интимным жестом склонил голову к плечу Круиффа и заговорил самым доверительным голосом: