Александр Афанасьев - Наступление. Часть 1 Страница 2

Президент поднял голову, когда молитва еще не была закончена, обвел глазами собравшихся. Сейчас он был в здравом уме — и ему хотелось плакать. Где все? Куда все подевались? Почему бросили его? Почему за этим столом, где ни говорили о том что СССР осталось не больше десяти лет — незнакомые лица?

Он что — один должен отвечать за все?

Миз закончил с молитвой.

— Приступим, повторил Буш — мистер Уэбстер, расскажите.

— Да… — седовласый, подтянутый судья поправил очки, у него была великолепная память и он говорил без бумажки — турецкие официальные власти сообщили нам о том что два часа назад к ним обратился человек, перешедший границу вместе с группой других лиц, и попросивший политическое убежище в США. Сейчас проводится опознание — но есть основания предполагать, что это советский министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе, бежавший из страны, опасаясь расправы сталинистов. Этот человек находится в очень тяжелом состоянии — но есть все основания полагать, что это и есть Шеварднадзе. Сейчас я дал команду перебросить в Анкару группу офицеров из Пакистана, группу возглавляет Майкл Уорден, очень опытный оперативник. На данный момент больше нам ничего не известно об этом человеке.

Все молчали. Джеймс Бейкер, секретарь Казначейства, что-то писал в блокноте, и карандаш противно скрипел по бумаге.

— Прекратите Джеймс — недовольно сказал Буш.

— Извините, сэр. — Бейкер перестал писать.

— Этот человек… — слабым, скрипучим голосом заговорил президент — он что, ранен?

— Нет, сэр. Он в очень тяжелом психологическом состоянии. Турки не допускают нас к нему сейчас Госдепартамент готовит ноту протеста, а Пентагон готовит список того, чего мы их можем лишить, если они будут плохо вести себя. Они вооружены нашей техникой, так что проблем не возникнет. Он говорит сущую чушь, сэр.

— Какую именно, Билл?

Все боялись посмотреть друг на друга — только что президент перепутал нового директора ЦРУ с бывшим. Их звали одинаково — Уильям — но Кейси не слишком то любил свое имя, и все его звали Биллом, в том числе Президент. Уэбстера Биллом никто и никогда не называл.

Уэбстер счел за лучшее не заметить.

— Сэр, он говорит по-грузински, у нас там пока нет переводчика с этого языка, и доступ к нему очень ограничен. Турки перевезли его на территорию воинской части в горах, там расположены горнострелковые части, а сам район сильно укреплен. Турки боятся, что русские нападут на них, чтобы убить его или выкрасть. Сейчас мы направляем самолет — собираемся его перевезти в Рамштайн и дальше сюда в США, как можно быстрее. Пока русские возможно не знают, где он — но рисковать, оставляя его в Турции нельзя.

— Что он говорит, Билл? — настойчиво повторил президент.

— Сэр, по-русски он говорит только «Все пропало». Вместе с ним приехал еще один человек, он в лучшем состоянии и турки его допросили. Он сказал, что ему позвонили из Москвы и сказали, что нужно бежать, потому что сталинисты уже убили Горбачева и продолжают арестовывать и убивать людей. По улицам ездят тюремные машины и хватают людей.

— Все пропало… — тупо повторил президент, глядя в какую-то точку на стене.

Нэнси Рейган склонилась к мужу и начала что-то говорить ему на ухо, злобно посматривая на министров. Если бы не она — никогда бы посредственному актеру не стать президентом.

— Не так далеко от истины — ядовито заметил новый глава ФРС Алан Гринспен, тоже приглашенный на совещание вопреки правилам и не имеющий допуска. Сейчас он — невысокий, щуплый, в старомодных очах что-то рисовал в блокноте, не особо обращая внимание на то, что говорят. Вопреки расхожему мнению Федеральная Резервная Система США — это не правительственное учреждение, а частная лавочка, и последним кто попытался передать функции печатания доллара федеральному казначейству, был Джон Фитцджеральд Кеннеди. После него желающих рискнуть не находилось. Бывший глава ФРС США Пол Уолкер[6] подал в отставку при темных и таинственных обстоятельствах, ходили слухи, что он вдрызг рассорился с управляющими, доказывая что политика накачки деньгам оборонного, непроизводственного сектора экономики до добра не доведет, да и темпы эмиссии американской валюты, совсем не обеспеченной, надо поуменьшить. Нынешний глава Федерального резерва только пришел — но уже зарекомендовал себя «знающим малым», быстро купировав чудовищную катастрофу Черного понедельника[7], грозившую запуском самоподдерживающегося процесса и разрушением американской экономики. А мрачен он был потому, что буквально на днях он получил кое-какие гарантии относительно будущего Советского союза — именно его разрушение должно было связать необеспеченную долларовую массу. Теперь план трещал по швам — а ведь Черный понедельник тупо залили деньгами и задавили административным ресурсом. Если предсказанное не произойдет — стране грозила экономическая катастрофа, почище Великой Депрессии.

— Мистер Гринспен, мы дадим вам возможность выступить — заметил Буш — соблюдаем порядок, джентльмены.

— А что нам известно по ситуации в Москве, Джордж? — в нарушение всяческих норм спросила Нэнси Рейган, пока президент силился прийти в себя.

— Посольство не блокировано, но посол приказал всем американским гражданам не выходить за ворота. Усилено наблюдение за посольством, в том числе и контрразведывательное, выставлены дополнительные посты. Фиксируется очень сильная работа средств глушения, русские как будто взбесились, глушат все подряд. Информацию о смерти Генерального секретаря Горбачева передана заявлением ТАСС несколько часов назад.

— Как он погиб, русские сказали?

— Нет, мэм — бывший директор ЦРУ начал раздражаться — у русских это не принято. Есть официальные формулировки. Здесь применена формулировка «после тяжелой, непродолжительной болезни». Это значит, что все произошло внезапно, и общественное мнение никто подготовить не успел. У нас же есть несколько версий произошедшего. Первая, которая нам кажется наиболее достоверной — крушение самолета при взлете, дело в том, что Горбачев сопровождающими его лицами должен был прибыть в Бонн с коротким рабочим визитом, но так и не прибыл. Визит отменили только после того, как Министерство иностранных дел Германии официально выразило недоумение по поводу того, что Горбачев так и не прибыл. БНД[8] по нашей просьбе навело справки по своим каналам, и выяснило, что весте с Горбачевым исчезли еще как минимум двое людей из тех, кто должен был прибыть в Германию. Им позвонили, чтобы узнать что произошло — обычный телефонный частный звонок — и не ответил ни один, телефоны отключены. Бы полагаем, что эти люди пропали, скорее всего погибли вместе с Горбачевым и произошло это на русской территории. Вторая версия, немного менее вероятная — правительственный кортеж был расстрелян взбунтовавшейся воинской частью или воинскими частями на шоссе, ведущем к аэропорту. Третья версия — убийство произошло в самом Кремле. В любом случае — следует признать установленным фактом, господа, что в СССР произошел государственный переворот. К этому перевороту ЦРУ не имеет никакого отношении, более того — вероятно, к власти пришли силы придерживающиеся крайне жестких, сталинистских взглядов. Работать с ними будет очень сложно, а все то чего бы добивались за последние несколько лет, все наши усилия — могут пойти прахом, если в СССР у власти удержатся ортодоксы.

— А как же наши люди?

— Наши люди в тюрьме. В СССР нет такого понятия как права человека — вообще. Сегодня одного из сотрудников ЦРУ схватили при контакте с некоей Еленой Боннер, супругой академика Сахарова, не согласного с политикой властей. Прямо на площади.

— Он в тюрьме? — вдруг поинтересовался президент, приходящий в себя.

— Нет, сэр. Кагэбэшники подвезли его на машине прямо к входу в посольство. Придется срочно отзывать, там он уже работать не сможет. Пропали контакты с Московско-хельсинкской группой, мы считаем, что ее членов схватили чекисты.

— Чекисты?

— Сотрудники КГБ, сэр. Так они называют себя. Раньше КГБ назвалось ЧК — Чрезвычайная комиссия. Больше половины наших контактов за последний день потеряны. Мы блуждаем во тьме, сэр.

— Почему бы просто не позвонить этим Иванам по красному телефону[9] и не спросить какого черта они творят?

И снова наступило молчание. Президент не помнил, что он звонил по красному телефону несколько часов назад.

— Сэр, думаю, что это не стоит делать сейчас — осторожно сказал Джордж Буш — у русских ночь и Иваны спят.

— Но надо же что то делать! — разозлился президент.

— Сэр, мы делаем все что можно. Но наши возможности ограничены, Даунинг[10] не хочет рисковать своими людьми. Русские не настроены шутить.