Андрей Горюнов - Варяжский десант Страница 2

Непрерывно и подобострастно продолжая кивать, террорист отнял от уха сотовый телефон и нажал «отбой». Однако, вместо того чтобы отключиться, сотка в его руках вдруг затряслась, разражаясь серией громогласных, очень тревожных звуков…

– Ух… – Алешка Аверьянов подскочил на кровати и хлопнул ладонью по будильнику. Серия громогласных, очень тревожных звуков оборвалась. – Приснится же такая ерунда!..

– Какая ерунда? – В комнату заглянул отец, одетый в тренировочный костюм, бодрый, пышущий жаром после утренней пробежки. – Почему не бегал?

– Будильник не прозвенел почему-то, – соврал Алексей не моргнув глазом.

– Праздничный завтрак! – крикнула Олена с кухни.

– Ура!

Не умываясь и не чистя зубы, Алексей выбежал на кухню и, чтобы сразу положить конец возможным дискуссиям о гигиене, тщательно вымыл руки и лицо над кухонной раковиной. Быстро вытерся посудным полотенцем, открыл глаза и остолбенел:

– Что это, Оленочка?!

На столе стояли три новых банных черпака – литра по два каждый.

Банные черпаки были до краев заполнены молоком.

В центре стола на разделочной доске высилась гора порезанного хлеба: батон черного и два батона белого. Хлеб был порезан толстыми кусками – пальца в три толщиной.

Рядом с горой хлеба стояла полуторалитровая эмалированная миска с медом.

– Праздничный завтрак! Сегодня же выходной!

– Олена, ты уже сколько в нашем веке живешь… – Алексей растерялся. – Тринадцатый век давно миновал, верно? Я думал, ты к нашей жизни вообще-то привыкла… Уж по крайней мере на уровне домашнего быта.

– Привыкла… «на уровне»? Привыкла – к чему?

– Ну, к тому, например, что из телевизора не посыплются человечки, если снять заднюю крышку и потрясти… К тому, что реклама не просто информирует, а впендюривает… Что если в чьей-то квартире зеркало есть, то это не значит, что в ней митрополит живет… Ну, что ты так смотришь на меня? Я совершенно не хочу тебя обидеть. Я просто хочу сказать, что мы по-другому завтракаем, не так, как вы завтракали, – в Древней Руси, в Батыевы времена…

– Конечно… Я понимаю, Алеша… – смутилась Олена. – Я разгулялась на широкую ногу, верно? Своей коровы у вас нет, ульев нет, даже хлеба вы не сеяли по весне. И озимое тоже, видать, не взошло… Все покупать вам приходится… А денежки-то лучше б поберечь, хоть к осени козочку купили б!

– Ой, перестань, Олена!

– Ну да, ну да… Садись-ка! Пусть это будет праздничный завтрак!

– Праздничный? Да что ж тут праздничного? Три черпака с молоком – ради праздника?

– Конечно! Ты смотри, хлеба-то сколько! И черный, и белый! А черный какой, а? Объедение! И белый пшеничный! Пушистый, страсть! Понюхай только, – умирать не захочешь! А ломтями какими богатыми я порезала – не видишь? Батон на шесть частей резала! И меда – миска же! Что же тебе не так? – Еще чуть-чуть, и на глазах Олены выступили бы слезы. – Хлеб, молоко, мед… Ешь сколько хочешь, будь любезен!..

– Спасибо. А что касается завтрака, то мы еще едим обычно сыр с маслом, колбасу… Да, на завтрак! Иногда даже сосиски, пельмени… Знаешь, что это такое?

– Знаю, Алеша. Только я тебе сказать хотела еще вчера, что сосиски и пельмени есть нельзя. Пельмени можно только сверху – тесто, да и то если начинка изнутри не сильно его испачкала. А сосиски можно только сосать. Они поэтому, наверное, так и называются: голодно если стало, пососи – легче голод перетерпеть будет…

– О господи! Что ты несешь?

– Я ничего не несу, – удивилась Олена. – Я же стою. С пустыми руками. Ты не заболел ли у нас, Алексей?

– Да нет, не смотри так. Я просто удивился: голод перетерпеть… Как его перетерпишь-то?

– Ну, до сна. А как заснешь, глядишь, сон приснится. Во сне поешь.

– А проснулся когда?

– Ну, тут уж утро вечера мудренее… Даст Бог день – даст и пищу! – Заметив, что Алексей полез в холодильник за колбасой, Олена молитвенно сложила руки на груди: – Не надо, пожалуйста, не надо!

– Это почему же ты к нашим продуктам так?

– Ядовитые они! – заговорщицки прошептала Олена. – У вас здесь почти вся пища ядовитая. Лучше ее не есть. Вот молоко. Оно хорошее. И хлеб… Зря ты так на меня смотришь… Просто ты не понимаешь, привык. А я – чувствую!

Алексей хотел что-то возразить, но не успел: из большой комнаты зазвучала музыка – полонез Огинского.

– Ох! – восхитилась Олена. – Вот музыка у вас, в вашем будущем, – райская! Не музыка – счастье! Бездонное, безграничное! – Не в силах сдержаться, Олена раскинула руки и поплыла по кухне, кружась. – И ведь инструмент-то какой – на все голоса! Так и поет, за душу берет…

Тоже услышав известный мотив, Николай Аверьянов выскочил из душа и бросился в большую комнату…

– За душу берет, в небо лететь с собой тянет… – продолжала кружиться в танце Олена. – Сердце радостью наполняется.

– Издеваешься? – хмыкнул Алексей. – «Сердце радостью наполняется»… Это ж сотка, отцовский мобильник. Полонез Огинского, – значит, из части. У отца АОН.

– Ничего не поняла! – отрицательно тряхнула головой Олена.

– Ну, он же в отпуске, и к тому же выходной сегодня. С утра звонок – понятно: срочно вызывают. Абзац! Хорошего теперь не жди! И чего ты расплясалась? Не поняла? Это его воевать, на войну какую-то зовут, а ты от радости пляшешь!

Олена опустила руки и отвернулась к окну. В глазах ее блеснули слезы.

– Олена… Да ты не обижайся! Ты многого еще не понимаешь в нашей жизни.

– Да, – согласилась Олена и, смахнув слезу, села за стол, уперлась неподвижным взглядом в груду хлебных ломтей. – Я многого еще не понимаю.

На кухню заглянул Николай, уже одетый в форму:

– Ребята! Меня вызывают. Что-то срочное!

– Если что – звони!

– Конечно, обязательно! – Закрывая за собой входную дверь, Аверьянов-старший крикнул уже с лестничной площадки: – В крайнем случае, с самолета по сотке позвоню!

– Служба… – извиняющимся тоном объяснил Алексей.

– Я многого еще не понимаю, – повторила Олена.

По краю миски с медом уже гуляли две большие мухи…

– Ты что там опять натворил? – спросил Михалыч Аверьянова вместо того, чтобы поздороваться.

– «Там» – это где? – поинтересовался Аверьянов.

Оба стояли возле КПП полигона прямо посередине дорожки, мешая проходить остальным офицерам.

– В округе.

– Сто лет не был в округе.

– Внештатный инструктор по спортивной работе округа хотел побеседовать с тобой, съезди. Это срочно.

– Не понял? – удивился Аверьянов.

– Чего «не понял»? Ты ж на машине?

– Я в отпуске.

– Ну ладно, ладно… Смотайся, к обеду обернешься. Просили. Срочно. Бензин у Самохина возьмешь. Я распоряжусь, полный бак зальешь. Сгоняй, тебе ж выгодно.

– Что мне выгодно? – изумился Аверьянов.

– Бензин. Спалишь литров двадцать, а зальешь полный бак.

– Ах вот оно что! – рассмеялся Николай.

– Извини, забыл, что вы миллионеры.

– Не только мы, но и вы.

– Лично я – нет. Я – по старинке: все ножки – по одежке… – Михалыч помолчал. – Съезди в округ, я прошу. Не как офицер – офицера, а как человек – человека! А то совсем меня достали.

– Непонятно, что им от меня надо. Инструктор по спортработе? Какая-то чушь.

– Я тоже не знаю, что он хочет, – признался Боков. – Но из отпуска по ерунде не дергают, сам знаешь. Ты съезди, лучше будет. Неопределенность снимешь. Загадку разрешишь. Он уже три раза звонил мне на мобильник.

По дороге в округ Николай ломал себе голову над загадкой: зачем его вызывают? Однако ничего путного в голову не приходило.

Приехав и доложившись инструктору по спортработе, он тут же был представлен еще какому-то мужику – судя по всему, шишке – весьма интеллигентного вида, в штатском. Возраст – далеко за полтинник. Поражала ухоженная кожа, висящая на лице складками, как у шарпея.

Знакомя их, инструктор был немногословен:

– Вот капитан Аверьянов, а это – товарищ… Ну, словом, хотел с вами познакомиться…

– Прогуляемся, если вы не против? – предложил гость.

– С удовольствием.

Покинув территорию спорткомплекса, они долго шли по аллее, ведущей к танковым боксам. Наконец собеседник представился:

– Меня зовут Сергей Ильич Коптин. Я из Службы внешней разведки. Начальник Управления разведтелепортации.

– Очень приятно. А спортивная работа при чем?

– Конечно, ни при чем. Спортработа – это чтоб лишних разговоров не было. Разговор у нас состоится сейчас абсолютно конфиденциальный. В полку скажете, что сватали вам спортивную работу с местными трудными школьниками, учитывая ваши успехи борьбы один на один с татаро-монгольской Ордой… Все знают, что такое трудные школьники и кто такой был Батый, – вам легко поверят.

– Конечно, – кивнул Николай.

– Тогда вернемся к насущному. Я за последние дни был в ряде округов; у вас, в вашем округе, побеседовал со многими офицерами, вызывая их, как и вас, из линейных частей… Многие по своим личным качествам сильнее вас, не скрою, но… Но ваш опыт, приобретенный в тринадцатом веке, уникален. У нас нет специалистов со столь богатой и, что еще важнее, со столь удачной практикой. Сочетание навыков поведения в совершенно неожиданных ситуациях плюс реальное, практическое знакомство с относительно новыми возможностями телепортации и хронодинамики… В наших глазах вы являетесь, возможно, единственным пригодным исполнителем задания, я бы даже сказал – Задания с большой буквы, значение и степень секретности которого трудно переоценить…