Павел Дмитриев - Время "собирать камни" Страница 2

— И хлеб, и молоко, и вот, — женщина начала пальцем показывать, что и где записано, — тут молокопродукты, здесь овощи…

— Прокисшее наверняка будет! — недовольно пробурчала соседка, впрочем, было заметно, что повышенное внимание пришлось ей по душе. — А с мясом у вас как?

— Даже промтовары заказать можно, — обернулась кооператорша ко мне. Только мы по ним каталог составить не успели, но там внизу телефон, — она опять замялась на секунду, — лучше с утра звонить, у нас доставки после обеда начинаются.

— Разве что колбасы заказать, — переключила внимание обратно к себе "баба Люда". — Кости мне без надобности, может молодые возьмут, — она кивнула в мою сторону, — пока зубы крепкие.

— А с ценами что? — решил наконец вмешаться я. — Как на рынке, или…

— Как везде, — торопливо опровергла мои догадки кооператорша. — От госцены наценка в дюжину процентов, в конце квартала делается перерасчет, если получилось сэкономить, то остаток заносится на персональный счет как аванс за следующий период.

— Прямо до квартиры принесете? — недоверчиво уточнил я.

Нельзя сказать, что снабжение продуктами было поставлено в М-граде, и тем более, в Москве из рук вон плохо. Разумеется, того изобилия, к которому я успел привыкнуть в 21-ом веке, не было и в помине. Но не наблюдалось и ужасов пустых полок с талонами-карточками "на все", начиная с сахара и масла, о которых я слышал в свое время от родителей. Можно сказать, что самой серьезной проблемой были очереди и крайняя неравномерность ассортимента. Буквально, то все завалено шикарной "арабикой" в зернах, то нигде не найти даже советского "кофейного напитка" из цикория в убогой картонной пачке. Проходит еще месяц — полки ломятся от индийского крупнолистного чая в чуть ли не вручную расписанных жестяных банках, но если не успел его купить — придется пить отечественный, и даже не относительно съедобный №36, а вообще какую-то невнятную "пыль военно-грузинской дороги" на развес. И такое происходит буквально по всему ассортименту, от капусты до черной икры.

Стоит добавить, привычный для будущего способ закупки еды "раз в неделю в гипермаркете" не годится. Личные автомобили тут редкость, а холодильники далеко не огромные двух-трехкамерные шкафы, так что в морозилку средненькой "Юрюзани" пару крупных куриц затолкать можно только в расчлененном виде. Не зря женская сумка в СССР мутировала до настоящей "мечты оккупанта". Процесс снабжения семьи продуктами являет собой марафонскую пробежку в десяток кварталов с периодическим отстаиванием очередей. Все это прибавляет женщинам по паре "рабочих" часов каждый день.

Моя Катя была по большей части лишена всех этих радостей — все ж жена директора, служебная "Волга", спецснабжение опять же присутствует, впрочем, последнее время оно добавляет скорее удобство чем дефициты. Но… Даже ей приходилось нет-нет, да совершать забег по очередям. И от всего этого кооператоры хотят избавить за жалкие 12 %?

— Благодетели! — едва не сорвалось с языка. Но вслух я сказал совсем иное: — А как вам можно будет вернуть некачественные продукты?

— Можно написать заявление в адрес поставщика товаров, — вернула меня из сказки тетка. — У нас же только транспортный кооператив, — начала оправдываться она, заметив мою кривую ухмылку, — вы будет одним из пайщиков. И если вы потребуете вернуть деньги от правления, то по сути вы их заберете у других членов кооператива.

— Однако! — удивился я. — Получается, правление и председатель выборные? Их можно переизбрать общим собранием?

— Разумеется! — кооператорша даже не подумала возражать. — Собрать кворум из более чем половины участников, избрать новое правление…

Ответ был явно отработан десятком повторений, и не вызывал у советских людей недоверия или сомнений. Но я-то хорошо помнил, что значит "сменить управляющую компанию многоквартирного дома" году эдак в 2010. Лишь в теории все просто, "собрание-голосование-протокол", в реальности эта задача не решается при самом минимальном противодействии "действующей власти".

— Сейчас транспортные средства арендуются у членов правления? — я не удержался от подкола. — И уставом для выражения волеизъявления предусмотрена только очная форма?

— Зато по творогу сейчас действует скидка, — по инерции продолжила мысль тетка, и только потом удивленно уставилась на меня в упор.

Все было так знакомо, хоть смейся, хоть плачь. Всегда думал, что ощущения будущего вернутся через компьютеры и интернет, а оказалось, 21-ый век нагнал меня в лице "новых коммунальщиков".

Еще несколько лет назад я с удивлением узнал, что в СССР кооперативов более чем достаточно, вот только это совершенно особый микрокосм, похожесть которого с привычными мне ИП или ООО ограничивается исключительно терминологией, названиями и атрибутикой. Совсем как в анекдоте про сходства блондинки-программиста и "морской свинки" — ничего общего ни с морем, ни со свиньями. Не сказать, что я об этом серьезно задумывался, но еще в первый же месяцы после "попадания", еще на даче Шелепина, мне случайно попала в руки книжка аж 30-х годов с замечательным названием "Что может и что должна сделать потребкооперация в борьбе с алкоголизмом" за авторством товарища Эрганова. И вот там-то реальный механизм работы советских "кооператоров" был показан со всей пролетарской прямотой.

Год спустя лидеры партии и советского народа полностью подтвердили изложенные в книге факты — цинично растоптали остатки колхозной вольности, отменив выплату "трудодней"[1]. По сути, они начисто лишили колхозников причитающейся доли совокупного дохода сельхозкооператива. Взамен вводилась гарантированная зарплата, а разница между "совхозом" и "колхозом" сократилась до первой и третьей буквы в названии. И кто-то об этом пожалел? Ни грамма! Большая часть колхозников была просто счастлива, потому как ничего реального под "трудоднями" уже давно не подразумевалось.

Примерно тоже самое происходило с потребкооперацией. Все предприятия были собраны под одной вывеской "Центросоюза"[2], и со стороны это выглядело очень презентабельно, по лучшим мировым стандартам: уставы, взносы, правление, пайщики, избрание уполномоченных… Коммунисты задурили голову не только своим гражданам, процесс шел на мировом уровне. Более того, книга на каждом шагу подчеркивала, что советские кооперативы входят в общемировой, признанный чуть не сотней стран альянс МКА. Последний, на мой взгляд, имел шикарные принципы по части конкуренции и невмешательства государства. Как подобное уживалось с советским хозяйством эпохи "культа личности" — полнейшая загадка, которую, впрочем, легко объяснял флаг МКА, состоящий из "семи горизонтальных полос цветов радуги"[3].

Как я понял, подобное членство не только облегчало жизнь пропагандистам "советского образа жизни", но и давало какие-то "плюшки" в международной торговле. Впрочем, не слишком существенные — из городов потребкооперацию все равно вытеснили в села и прочие деревни[4].

Однако красивые слова не стоили бумаги, на которой были напечатаны. Руководители страны действовали с привычным "особым цинизмом", то есть управляли "Центросоюзом" через назначения руководителей "по партийной линии", а цены и порядок распределения ресурсов утверждали прямо в Госплане. Наверно, это можно рассматривать как разновидность уже привычного мне хозяйственного феодализма, при котором вполне компактный костяк новых дворян, или номенклатуры, цепко держит за шкирку все процессы в стране. Шаг влево, шаг вправо при этом рассматриваются как попытка к бегству, а прыжки на месте — провокацией. Так что советские "кооператоры" существовали в полном, даже абсолютном, подчинении соответствующим райкомам, созданным в прошлом году регионкомам, и как итог[5], ЦК КПСС.

Между тем "баба Люба" хоть и не поняла смысла моих слов, четко уловила негативный контекст, и решила на нем сыграть:

— А как развозите? — включилась она в разговор. — Поморозите мою картошечку зимой!

— Мы оборудовали грузовики теплыми будками, — чтоб не отвечать на мои каверзные вопросы, кооператорша переключилась на бабулю, но попала из огня в полымя. — И вообще, до зимы еще дожить надо, не понравится, всегда отказаться успеете.

— Ну и что! — успокаивающий тон подействовал на "бабу Люду" как красная тряпка на быка. — Приехали, двери распахнули, пока нашли, пока достали… А на улице минус сорок!

— В кузове секции раздельные, — через силу улыбнулась кооператорша, похоже, до нее только сейчас начало доходить, насколько дотошной может быть обычная старушка. — В мороз вообще можно для каждого подъезда отдельно привозить, или вообще отложить доставку на день-два!

— Все равно все поморозите! — бабуля недовольно скривилась. — Знаю я вас!