Юрий Волошин - Зеленые холмы Винланда Страница 2

Братья явно не показывали, что за старую веру стоят, – отец наказал. Змеевик тот серебряный на груди носили, чтобы не вышло чего.

2

Проснулись поздним утром, судя по солнцу. Проснулись с неохотой, но вспомнили, что за день сегодня, и подобрались. Молча поели и стали собираться в детинец. Долго напяливали на себя стеганые рубахи, кольчуги, наплечья. Аж взопрели. Но лучше сейчас попотеть, чем потом получить удар в незащищенный живот.

– Ну, отец, мы пошли, – сказал Белян.

– Идите, сынки, да постойте за веру отцов наших. Волхвы всю ночь замаливали богов, они нас не оставят.

– Прощай, отец. Мать не оставляй, оборони, если что.

– Обороню, обороню, – хмыкнул Рогдай. —

Я и сам еще не разучился меч в руках держать… Топайте уже. Да не лезьте на рожон. С оглядкой. Ты, Белян, за Сивелом присмотри, чтоб он свой норов особо не проявлял.

* * *

День у братьев в детинце прошел весь в хлопотах и разговорах с товарищами. К кому просто подходили поговорить – все, мол, как договаривались… Кого-то приходилось еще увещевать. К вечеру ноги гудели и ныли, а кошель с серебром почти опустел.

Белян как-то устало заметил:

– Сивка, слышь, а? Владыка-то мотается, видел? Не к добру…

– Да пусть себе бегает. Много не набегает. Время его настало.

– А если послухи обнос сотворили?

– Припозднился ты со своими страхами, Белян. Теперь уж что будет, то будет. Нам не переиначить.

День догорал. Толпы богомольцев спешили в Святую Софию.

– Сивел, созывай наших помалу к воротам, – сказал Белян. – Видать, скоро начнется.

– Ладно, пошел я.

Дружинники собрались поодаль от главных ворот, когда ночь окончательно вступила в свои права. Пламя редких факелов, бряцание оружия, обмен фразами вполголоса. Заговорщики ждали сигнала.

– Вроде бы пора, а? – кряжистый воин в шишаке переминался с ноги на ногу.

– Не спеши пока, – крепкий муж Сыч в куртке с множеством нашитых стальных блях вгляделся в кромешный провал ворот, где стояли стражи.

И – ударил набат. Его ждали, но он все равно застал врасплох. Поднялся гвалт. На стенах кремля зажглись огни.

Крепкий муж Сыч взмахнул мечом:

– Приспело время, братья! За наших старых богов, за пращуров!

Дружинники вытащили мечи и топоры, бросились к воротам. Их встретили копьями.

– Руби крыжаков! – крепкий муж Сыч ринулся в жидкие ряды своих недавних товарищей. – Отворяй ворота, впущай народ! Не робей! С нами могучий Перун!

Звон разящих мечей и смертные стоны сраженных. Хрип, крики, топот. На стенах уже разгорелись поединки.

Со стражей справились как раз вовремя. Сзади набегали верные владыке дружинники, и было их много. Мятежники спешно пробились к воротам, открыли их. С воплями и визгом ворвалась в кремль. Но их встретил отряд латников.

Белян с Сивелом все-таки повернули с кучкой соратников и врубились в ряды христиан, чтобы хоть на какое-то время обеспечить тыл. Удары сыпались со всех сторон, высекая искры. Зарево пожара и множество вспыхнувших факелов превратили ночь в день. Общего строя никто не соблюдал, сеча распалась на отдельные группы.

– Держись, Сивел! – орал Белян, отражая удары и ворочая щитом. – С нами сам Лунь! Я узрел его белую голову!

– Опасись, Белян! Зри зорче!

Недолго с ними был Лунь… Краем глаза поймал Белян, как проворный дружинник проткнул старца копьем. Тот поник, ухватившись за древко. Открытый рот еще что-то сипел, но беззвучно. Зато трубно возликовал проворный дружинник:

– Наша взяла! Сломал я волчьи зубы! Круши волхвов!

Белян рванулся к нему сквозь гущу сражения. Он на инстинкте споро отражал удары и наносил сам, но все внимание сосредоточил на ликующем воине. Свалив очередную жертву, пробился-таки к нему и обрушил меч. Победный трубный клич оборвался. Воин грузно повалился на землю.

– Белян! – донесся голос младшего брата. – Пропали наши! Туго!

Белян оглянулся – да, им тут придется очень туго. Вот и крепкий муж Сыч. Белян подставил меч, в последний миг отведя нацеленное в Сивела копье:

– Рубись, братка, к воротам! Тут пропадем! Наших мало осталось! Старец Лунь сгинул!

К ним присоединилось еще с полдюжины воинов. Вместе стали продвигаться к воротам. Еле поспели – там уже ладились их закрывать. Прорвались в город, за стены, отбежали с полсотни шагов. Перевели дух. Всюду пылали дома, чад заволакивал улицы. Нарвский конец гудел пожаром, толпы людей пытались тушить его. Возникали короткие стычки, кровь чернела лужицами, в которых скользили ноги.

– А Преображенская-то горит! – радостно закричал Сивел.

– Зато Софийская цела! – мрачно окоротил брата Белян, утирая с лица кровь, смешанную с потом.

Показался отряд воинов в чешуйчатых доспехах. Они шли, наспех прилаживая щиты на руки.

– Гляди, латники вышли! К нам прут! Не совладать нам, а народ тушением занят.

– Пошли пробиваться на Торговую сторону! Там нам подмога будет! Бегом к Великому мосту!

Бросились вниз по Разваже-улице. К ним примыкали горожане, вооруженные чем попало. По дороге сталкивались со сторонниками креста, и яростные схватки ненадолго останавливали торопливый бег.

– Белян, что там на Великом?! Никак сеча идет! – Сивел мечом указал на мост.

– Тут во всем городе секутся! Не отставай!

Темные воды Волхова отражали дрожащие блики пожаров. Смутные лодки и купеческие суда темнели у причалов. Там – тоже суета. Купцы спешили спасти свое добро, лодки пытались отчалить от берега, сталкиваясь и вертясь на месте.

Прибывшие влились в сечу, с трудом различая своих и чужих.

Великий мост запрудила толпа. С ревом обрушивались удары на врагов веры. Тут не смотрели на старые знакомства и даже дружбу. С остервенением раскалывали черепа, воплями оглашая удачу.

Пот заливал глаза, руки отяжелели и с трудом ворочали тяжелый меч. Но толпа защитников Христа быстро редела, и Великий стал очищаться. Люди разбегались по Торговой стороне, скликая подмогу.

– Передохнем, Сивка! – Белян осек ретивого брата.

– После передохнем, братка! Гони скверну дальше! – Сивел помчался было догонять убегавших.

Тут раздался тревожный крик:

– С Софийской тысяцкий прет! Беда нам!

Братья оглянулись – на них спешным шагом двигалась толпа дружинников и горожан, вооруженных кто чем.

Волхвы заголосили, забегали, пытаясь организовать отпор тысяцкому с его войском. В руках метались деревянные идолы. Неистово звучали молитвы и заклинания. Навстречу тысяцкому двинулись оставшиеся еще в живых бойцы, и с ними сторонники старой веры. Застучали мечи о щиты и брони. Кровь полилась снова. Под натиском тысяцкого язычники стали отступать, теряя своих воинов. Волхвы бились в первых рядах, ярясь и призывая страшные кары на головы христиан.

Братья с трудом пробивались в первые ряды. Ширина моста не давала всем развернуться, задние ждали, когда им освободится место в сечи. Но силы были неравны, и Сивел с Беляном стали отступать, увлекаемые общим потоком.

– Нас отсекают! Отсекают с Торговой стороны!

Истеричный голос из задних рядов стал сигналом. Толпа дрогнула. Воины тысяцкого нажали.

И тут все побежали. А волхвы погибали за спиной от ударов мечей и топоров.

К Великому же мосту тесными толпами надвигались христиане. Вот они вольются в него – тогда конец всем.

Сивел крикнул брату:

– Успеть бы мост пробежать, а то сомнут – пикнуть не успеем!

– Нет нам подмоги! Обманул нас всех Лунь! Мало нас! Бежим, авось пробьемся!

Авось… Ноги сами понесли. Грудь надрывно гоняла воздух, которого становилось все меньше. Сердце билось у самого горла. Покореженные доспехи тянули к земле.

Братья только пробежали мост, как на него хлынули христиане. Часть их понеслась за убегающими по берегу идолопоклонниками, колотила отстающих по головам кольями и рогатинами. Кто-то из беглецов останавливался, поворачивался лицом к врагу и отчаянно отбивался, дорого продавая жизнь. Ночь оглашалась победными криками и хрипением жертв. Мольбы о пощаде тонули в гвалте и шуме погони.

– Стой, Сивка! – крикнул Белян. – Куда нам бежать?! Примем смерть как подобает!

– Погоди смерти искать! Еще уцелеем! Смотри, лодьи гостей чужеземных отплывают! Сиганем на одну из них!

Сивел оттеснил побитым щитом подскочившего к ним горожанина, огрел мечом. Мужик осел, страшно выпучив глаза, где бились отсветы пожаров.

Братья бросились к пристани. Купцы спешили отвалить на середину реки – подальше от гнева бойни. Доски гудели под тяжелыми сапогами, с воплями и свистом вдогонку неслась толпа, жаждущая крови.

– Сигай за мной, Белян! – Сивел прыгнул на палубу последнего отплывающего судна.

Белян помешкал, выбирая траекторию, тоже прыгнул – удачно. На ногах не удержался, но попал. Сивел уже стоял за бортом и прикрывал щитом человека, уцепившегося за край борта судорожными руками.

– Помогай, братка! – стонал Сивел, еле удерживая срывающегося в воду мелкого человечка.