Мария Данилова - Заклинательница времени Страница 2

Теперь у него была душа. Теперь он был живым. Моим любимым, живым Воином света. Потрясающе!

Конечно, как, наверное, любому подростку, мне хотелось нечто большего, чем просто поцелуи. Сначала. Но каждый раз, видя и чувствуя, как Рэйвин наслаждается нашей близостью, словно потягивает хорошее вино, мне не хотелось его торопить. Для него это было первым чувством, для меня – тем более. Это было нечто большее, чем все, что было у меня до этого. Это был вкус его свободы, таинство его ощущений мне нарушать совсем не хотелось.

Это могло бы длиться вечность, ведь я была на седьмом небе от счастья. Однако, чувства, которые были примешаны к простому счастью, на этом далеко не заканчивались.

Позднее я уснула в объятьях Рэйвина, не смея больше сдерживать себя, провалившись в страну грез. И вот тут-то продолжалось то, что вызывало во мне бурю сомнений, переживаний и трудностей.

Грэй.

Пусть Рэйвин был моим, пусть все было великолепно – конечно, не считая моего нежелания мириться со всеми смертями – но… во сне я чувствовала себя под защитой. Спокойно, тепло, комфортно.

Почти каждую ночь я видела один и тот же сон: я сидела на одинокой лавочке в прекрасном парке. Летнее тепло и пение птиц умиротворяли, хотелось играть с лучами солнца, которые пробивались сквозь листву деревьев…

Все было так прекрасно. До тех пор, пока я не поворачивала голову и не видела фигуру Грэя в отдалении. Он наблюдал за мной, я едва ли могла его разглядеть, но точно знала, что это именно он.

А потом он делал шаг в мою сторону, и я мгновенно просыпалась в беспокойстве.

Это было странно, ведь, по сути – что происходило? Да ничего. Но, почему-то, я испытывала колоссальное чувство вины по отношению к Рэйвину. Он не приходил ко мне во сне, мы виделись только в реальности, этого было более, чем достаточно. Но тем не менее.

Так или иначе, я помнила то видение, которое было у нас с Грэем, о нашем не состоявшемся и никогда не осуществимом уже теперь будущем. Знаю, глупо, но мне казалось, что я словно изменила Рэйвину, чего, естественно, не было и быть не могло.

Но чувство не проходило.

Немного отдышавшись, я сделала глубокий вздох. Рэйвин приподнялся и осторожно погладил меня по волосам.

– Тебе приснился кошмар? – Осторожно поинтересовался он.

Я медленно улыбнулась, сжала его ладонь и, собравшись с мыслями, повернулась к нему, заглянув в его глаза.

– Просто беспокойные сны, – ответила я.

– Что же тебя беспокоит? – Спросил Рэйвин.

На его лице отразились тревога и заинтересованность. Мне стало стыдно за свою ложь.

– К сожалению, ничего нового, – спрятала глаза я.

По сути, я не лгала, меня действительно все еще беспокоили все эти смерти. Но не сейчас. Тем не менее – чтобы я ему сказала? Мой бывший, мертвый парень снится мне каждую ночь? Почему? Да потому, что не могу отпустить то видение о нашей свадьбе и возможных детях… Да, не очень-то это укрепит наши с Рэйвином отношения.

Я сделала глубокий вздох и снова набралась смелости смотреть моему Воину света в глаза.

– Ты принес книжки, которые я тебя просила принести? – Спросила я.

На лицо Рэйвина легла тень недовольства.

– Да, – коротко ответил он, а потом добавил: – что ты хочешь в них найти?

– Способ пройти сквозь время и изменить его, – в очередной раз повторила я.

Рэйвин осторожничал в этот раз, потому что в прошлый раз я дала ему очередную пищу для размышлений.

– Если ты найдешь его, то можешь изменить слишком многое, – наконец, заметил Рэйвин.

Я подарила ему мягкую улыбку и нежно провела ладонью по его лицу. Он поддался на прикосновения словно котенок. Ему нравилось испытывать те чувства, что дарили ему такие ласки.

– Не бойся, Рэйвин, наша встреча и мы не изменимся никогда, ведь ты будешь со мной, – заметила я.

– Я не этого боюсь, – произнес Рэйвин.

Я слегка нахмурилась.

– Тогда чего?

– Я боюсь…, тебя разочарует результат.

– Ты все еще не веришь, что я смогу все изменить? – С ноткой стали в голосе заметила я.

– Я существую уже очень давно, Вилу, и за это время я не знал ни одного человека, мага или заклинателя, который мог бы повлиять на время и изменить события, которые должны были случиться без последствий.

– Воронов тоже никто не освобождал до меня, – уже с обидой заметила я.

– Я в тебя верю, – Рэйвин урок усвоил, чем и заставил меня улыбнуться.

– Тогда зачем ты это говоришь?

В глазах Рэйвина мелькнуло сомнение, теперь его легко можно было угадать. Однако, озвучивать свои мысли он не пожелал.

– Я принесу книжки, – лишь поднялся он и ушел.

Я хотела его остановить и узнать, что он оставил при себе, но… я больше не могла бороться с сопротивлением, особенно когда тот, кто мне возражает, так близок и дорог мне. Я знаю, отчасти он был прав, и это было труднее всего признавать. Но что мне оставалось? Был ли у меня выбор?

Был.

Сойти с ума от слез и горечи потери. Хорошая альтернатива, но я пока не готова к ней. Нет, не могу. Если я сдамся, тогда…, тогда все потеряно. Я знаю, Воронов я освобождала не одна, да и сложно вообще приписать эту победу именно мне, но она вселила в меня надежду, уверенность в себе и своих силах.

Я смогу, даже если весь мир будет твердить мне обратное, я смогу. Потому что это действительно нужно только мне. Никому другому. Как и Вороны. А значит… только мне под силу это изменить.

Два

В очередной раз, зажмурившись, Оли потер переносицу и вздохнул. Я чувствовала себя ужасно, но ничего не могла с собой поделать. Примерные обрисованные в предположения запросы привели к неожиданным результатом. Когда я просила Рэйвина принести мне книжки, я надеялась, что их будет не так уж много.

Но в действительности…

Мы все еще находились в том самом заброшенном доме в центре неизвестности, потому что я бы ни за что не определила его местонахождение, если бы мне пришлось воспользоваться транспортом, чтобы добраться сюда.

Правда, неудобства и трудности, связанные с отсутствие электричества, центрального отопления и воды, все же были преодолены, хотя и не до конца. Рэйвин что-то сделал и последние две проблемы были практически устранены.

Что же до электричества – с этим был напряг. Иногда оно вырубалось совершенно непреднамеренно и неизвестно из-за чего. Ну, а поскольку Рэйвин не был электриком, приходилось большую часть времени сидеть при свечах. Нет, я не жаловалось, этому месту такое освещение придавало особый шарм и очарование.

Но ни когда у нас была целая комната, забитая под завязку стопками книг, а нам нужно было перерыть их все на наличие моих безумных идей.

Конечно, я могла искать все сама, но… вдвоем было быстрее. Хотя мне было жалко Оли, ведь он портил глаза.

– Сделай перерыв, – чувство вины во мне взыграло, и я перестала игнорировать очевидность.

Оли вздохнул и взъерошил свои отросшие рыжие волосы. Он выглядел уставшим и не выспавшимся, но почему-то продолжал мне помогать. То есть мог бы сказать: «да иди ты!» и… пойти куда-нибудь самостоятельно. Я же его не к стулу привязывала, в конце концов, но тем не менее…

Думаю, здесь важную роль играли несколько факторов: во-первых, Оли все еще испытывал некоторое чувство вины по отношению ко мне за Элисон, за множество тайн, которые он от меня утаил и прочее еже с ними. А во-вторых – это его благодарность за спасение. Ведь я уже официально второй раз его спасаю.

На самом деле, я не считала, что я его так уж и спасла. В первый раз то был Рэйвин – естественно! Куда я со своими силушками против Дьяволицы? А сейчас – просто стечение обстоятельств. Да, я не послала Оли на все четыре стороны, дав ему пинка под зад со словами «сам разбирайся, предатель!». Я вообще не знаю, как так вышло, что я ни капельки не жалею о нашем перемирии, которое не было официально объявлено, а просто случилось.

В общем, все мои логические, казалось бы, объяснения для Оли не имели никакого смысла и пару раз, когда я пыталась с ним об этом заговорить, он протестующее заявлял, что не хочет поднимать эту тему. Вероятно, ему было что скрывать. Что? Я подозрительная, мне можно, я чуть «коньки не отбросила» раз сто, чудом уцелев.

– Все в порядке, Вилу, – снова отнекивался Оли, усердно потирая переносицу. – Сейчас я немножко передохну и продолжу.

Я сделала осторожный вздох облегчения. На самом деле мне не хотелось, чтобы он воскликнул: «Ой, можно? Ну, я пошел!» и его удаляющаяся фигура в закат. Одной мне было тяжело, но Оли был единственным, кто безоговорочно верил в мою затею.

Уж не знаю, по какой причине, может быть, так повлияло на него освобождение Воронов, а, может быть, дело было в другом. Он все еще верил, что я трижды изменила его судьбу (все время забываю про ту встречу с Дьяволицей в коридоре), поэтому не возражал, не ныл и не противостоял мне.