Джеймс Дэшнер - Мятеж во времени Страница 2

Прощание оказалось довольно скучным и продолжалось не менее ста тридцати часов, но в конце концов оно закончилось, и все собрались на семейный ужин. Десятки людей, которые час назад выжимали из себя притворные слезы, так что чуть глаза не лопались, теперь хохотали, как накофеинившиеся гиены, поглощая недельные объемы нормированной СК пищи. Дак сидел и спрашивал себя: неужели все похороны стариков неизбежно заканчиваются веселым застольем?

Он сидел за столом рядом с целым выводком своих двоюродных братьев и сестер, которых видел впервые в жизни. Кузены и кузины без устали болтали о материях, которые совершенно его не интересовали.

Например, о дебильном шоу, в ходе которого избирается очередной СКандидат. Или пятой игре какого-то чемпионата, настолько скучного, что Дак никогда не давал себе труда поинтересоваться, какие команды там играют (и в какой вид спорта). Затем некое дитя, украшенное прыщом размером с лицо президента Макклелана на горе Рашмор, принялось восторженно щебетать о последних модных тенденциях, в частности о каких-то джинсах с карманами, в которых задница выглядит перевернутой вверх тормашками. «Неужели?» – подумал по себя Дак. Нет, эти люди определенно не могли состоять в генетическом родстве с ним, не правда ли?

И вот как раз в тот момент, когда Дак решил, что больше не вынесет ни секунды, на него вдруг накатило – он ощутил знакомый зуд, с которым, как он уже давно выяснил, было бесполезно бороться.

Дак встал и откашлялся. Когда никто не обратил на это внимания, он схватил со стола свой стакан и стал барабанить по нему ложкой до тех пор, пока все присутствующие не захлопнули свои рты и не уставились на него.

– Я хочу кое-что сказать всем вам, – объявил Дак. В ответ раздались стоны – очевидно, пожилые люди покряхтывали от болей и спазмов, пытаясь усесться поудобнее. Бросив быстрый взгляд на маму, Дак увидел, что она обхватила руками голову, а папа смотрит на него выпученными глазами и медленно качает головой. Даку показалось, будто на лицах у обоих появилось выражение, несколько похожее на панику.

Тогда он поспешил закончить свое выступление, пока его не прервали.

– Вы знаете, что мы собрались здесь по очень печальному поводу. Бедняга двоюродный дедушка Фрэнки отправился к праотцам, дабы утилизоваться с миром. То есть, я хотел сказать, упокоиться с миром. В связи с чем я хотел бы поделиться с вами одним соображением, которое позволит вам взглянуть на ситуацию с другой стороны и понять, что все далеко не так плохо, как кажется.

Дак сделал паузу, пытаясь оценить реакцию аудитории. Несомненно, ему удалось приковать к себе внимание!

– Представьте, – продолжал Дак, – что наш дражайший родственник мог бы уйти из жизни, как Распутин, великий русский мистик, погибший в 1916 году. Бедолагу отравили, в него выстрелили четыре раза, ударили по голове, после чего утопили в реке. Утопили потому, что он продолжал орать во всю глотку! После того, как был отравлен, застрелен и оглушен. Вот уж кому не повезло. – Дак издал смешок, чтобы слегка разрядить обстановку. – Теперь вы видите, что наш дедуля Фрэнки еще легко отделался!

Он завершил свое выступление долгим вздохом удовлетворения. Потом обвел глазами комнату, но не увидел ничего, кроме непроницаемых лиц, обращенных к нему. Многие хлопали глазами.

– Спасибо за внимание, – подытожил Дак. Потом поднял свой стакан с водой и заорал: – Ваше здоровье!

Его мама упала со стула.

Следующий день ознаменовался экскурсией в музей, которую Дак предвкушал долгие месяцы. Для человека, любящего историю так, как любил ее Дак, попасть в Смитсоновский музей было в сто раз лучше, чем быть запертым на ночь на шоколадной фабрике. Дак планировал досыта объесться информацией.

В школьном автобусе, который вез их в музей, Дак сидел рядом со своей лучшей в мире подругой. Ее звали Сэра Фрост, и до сих пор никто и никогда не бросил камень в их великую дружбу. Разумеется, вечные шуточки типа «когда же вы наконец поженитесь» не в счет. Как и песенки из репертуара «Дак и Сэра на дереве сидят, Дак и Сэра о свадьбе говорят».

Ладно, признаем очевидное: их дружбу охотно и обильно забрасывали камнями.

– Какие экспонаты мы осмотрим до обеда? – спросил Дак у Сэры, разглядывая поэтажный план музея с флуоресцентными метками. – А какие после?

Сэра подняла глаза от электронной книги, которую читала на своем СК-планшете, и одарила его взглядом, каким обычно разглядывают жука в банке. Ее длинные черные волосы еще сильнее подчеркивали суровость лица, превращая его в обрамленную картину.

– Почему бы тебе не расслабиться? Давай примем решение на ходу или просто побродим по залам. Я хочу сказать, попробуем приятно провести время.

У Дака отвалилась челюсть.

– Ты с ума сошла?! – Он сказал это совершенно искренне – ведь только безумец мог позволить себе столь бездумно распорядиться грандиозной возможностью, которая им выпала! – Мы должны спланировать наш поход от первой до последней секунды, я не прощу себе, если пропущу что-нибудь любопытное!

– Ох, да ради фарша! – вот и все, что ответила ему Сэра, прежде чем снова уткнуться в свою «Теорию струн и квантовые скачки в квантовой физике».

Сэра тоже была нердом, да еще таким, что в своей категории могла бы, пожалуй, посоперничать с самим Даком. «Впрочем, кого я обманываю? – скромно подумал Дак. – Она даст мне сто очков вперед!»

Ибо рядом с Даком сидела девочка, которая совсем недавно уговорила его посетить субботний тезисный доклад в местном университете – уговорила, пригрозив, что в случае отказа объявит на всю столовую, что влюблена в него! Дак сопротивлялся как лев, поскольку именно в тот вечер он намеревался разыскать на ярмарке штата одного пожилого джентльмена, который уверял, будто он так стар, что во время Второй мировой войны работал мозольным оператором у Муссолини. (Не исключено, что старик мог даже представить обрезки ногтей с пальцев ног в качестве доказательства!) Но Сэра клялась, что прослушать трехчасовой доклад на тему «Воздействие тахионного излучения на уэллсовскую радиацию» будет гораздо увлекательнее.

Как бы не так.

К счастью, в конце концов Сэра все-таки согласилась уйти с лекции пораньше, но только потому, что докладчик постоянно использовал термины «барион» и «мезон» в качестве синонимов, тогда как, если верить Сэре, всему миру давным-давно было известно, насколько это некорректно.

Внезапно Дака осенило. Он провел рукой по своим светло-русым волосам и впился взором в разноцветный поэтажный план.

– Пожалуй, в крайнем случае мы пожертвуем экспозицией, посвященной алмазу Хоупа! Вообще-то он считается проклятым, что весьма круто. Но я не понимаю, что означает «исследование биологических процессов, придающих минералам их уникальные свойства». Насколько я могу судить, это какая-то смертная скука.

– А кто тебе сказал, что ты можешь об этом судить? – хмыкнула Сэра, откладывая свой планшет. – Дай сюда карту.

Когда Дак и Сэра выходили из автобуса, сердце у Дака пело от восторга.

До землетрясения, едва не угробившего их, оставалось ровно два часа и сорок семь минут.

3

Залы скучных чудес

«Бедняга Дак», – думала Сэра, входя в двери Смитсоновского музея в толпе своих одноклассников. Ее лучший друг постоянно бесил людей своими непрошеными лекциями обо всякой исторической чепухе. А его любовь к сыру была… скажем так, просто ненормальной.

В прошлом году, в четвертом классе, он написал целую поэму о разных сортах сыра и о том, как каждый из этих сортов стал для него почти членом семьи. После долгих препирательств миссис Э’Брайэн сдалась и разрешила Даку зачитать свое произведение всему классу с условием, что за это он навсегда избавит одноклассников от незапланированных докладов о жизнедеятельности разных давно усопших исторических личностей. Дак дал слово, выступил с торжественной презентацией, но уже через полтора дня огорошил весь класс очередным пятиминутным сообщением о типе, который изобрел стремянку.

Нет слов, Дак был эксцентричным, уникальным и слегка назойливым в своей уникальности и эксцентричности. Но в то утро вовсе не эти его качества заставили Сэру думать: «Бедняга Дак». Ее тревожило то, что ее лучший друг, по-видимому, совершенно не представлял себе реального положения дел в мире. Проклятый СК. Стихийные бедствия. Постоянно растущий уровень преступности.

Отголоски.

Последняя мысль заставила Сэру резко остановиться, у нее опять защемило сердце…

И тогда вонючий мальчишка по имени Роберк врезался в нее сзади.

Сэра поняла, что это он, поскольку неожиданный толчок сопровождался волной характерного запаха, сравнимого лишь с гнилостным дыханием свежеоткрытой могилы. Этот запах, представлявший собой уникальную смесь ноток жареной требухи и вареной капусты, постоянно напоминал Сэре о сероводороде.