Александрина Dia Feliz - Рассказы Страница 2

Неожиданно из самого угла повозки, как будто ответом на смех, раздался тихий неясный звук. Уловив это своим чутким слухом, Леший моментально замолчал и повернулся к его источнику, начиная ощущать смутное беспокойство. Где-то он уже слышал подобное, вспомнить бы только… Звук повторился, громче и протяжнее. «У-у-уа…». Как раз в этот миг в голове всплыло нужное воспоминание, и лесной житель с ужасом почувствовал, как его прошибает холодный пот. У самого борта повозки кучей были свалены какие-то тряпки вперемешку с застиранными чуть ли не до дыр пеленками. Одна из них неясно шевельнулась. Сомнений не осталось, и Леший, осторожно подойдя, приподнял ее. Это и впрямь оказался ребенок, совсем маленький. Увидев нависшую над собой косматую башку, он сейчас же разразился жутким ревом, который показался Лешему гораздо страшнее голосов хищных мутантов. Мутанты были понятными и предсказуемыми, а вот как обращаться с грудными детьми лесной человек имел очень размытые понятия. Хмурясь, от раздирающих барабанные перепонки криков, он осторожно извлек пеленку с ребенком из кучи тряпья и, прижав к себе, принялся раскачиваться из стороны в сторону. Плач постепенно затих. Леший облегченно вздохнул, плавно опустившись на ближайший ящик. Нужно было делать что-то, искать выход из положения, но никаких дельных мыслей в голову, как назло, не приходило.

Из тряпья ему удалось соорудить подобие рюкзака на спину, в котором он и таскал ребенка почти весь день. За это время он успел перетаскать к берлоге часть вещей из повозки, выпотрошить и освежевать туши убитых вервольфов и наконец, оттягивая до последнего момента, перетащить тела убитых людей на найденный в кибитке брезент. Что делать с ними дальше, Леший не знал. Как не искал он, но среди вещей не нашлось никакого оружия, только видавшее виды охотничье ружье, выстрел из которого он и слышал возле берлоги. Сложно было представить, что двигало людьми, перебиравшимися через практически непроходимые, кишащие хищниками заросли без серьезного оружия, да еще и с маленьким ребенком. Были настолько наивны? Или бежали от еще более страшной напасти?

Раздумывать над этим вопросом долго не пришлось – острый нюх лесного жителя начал чувствовать до крайности неприятный запах, а малыш за спиной громко заплакал. В очередной раз проклиная все на свете, Леший стащил со спины импровизированный рюкзак, двигаясь очень осторожно, чтобы не задеть ребенка длинными когтями. Первая догадка оказалось верной. Выискивая в мешке с тряпьем что-нибудь более или менее чистое, Леший чуть не плакал, шепча все ругательства, которые только удавалось вспомнить.

Сидя ночью в берлоге, Леший прижимал к себе ворох из пеленок и прислушивался к непривычному посапыванию. Ребенок заснул совсем недавно, видимо, совсем умаявшись. В голове вертелись самые неприятные мысли одна другой хуже. Что делать дальше? Чем кормить ребенка, тем более такого маленького? А что если он замерзнет здесь? И когда в следующий раз придется менять ему пеленки?  В непроглядном мраке своей первобытной землянки лесной человек размеренно покачивался на корточках, укачивая сладко сопящего малыша, и думал, думал…

Всю ночь он не смыкал глаз, и как только на улице стало светать, он принялся за дело. В свертках, взятых из повозки, нашел первые попавшиеся, вроде как подходящие ему вещи, завернув ребенка от холода в шкуры вервольфов, и забрав новый острый нож, пошел к ручью умываться и стричься. Через полчаса он уже выглядел совсем как раньше, до Взрыва, разве что одежда была какой-то нелепой, да торчали в разные стороны нечесаные и косо обрезанные волосы и борода. Собрал в сумку все личные вещи, новый нож, пять банок мясных консервов на всякий случай. Внимательно посмотрел на карту, прикидывая маршрут, спрятал ее в карман штанов. Бережно поднял на руки только что проснувшегося ребенка и выбрался из берлоги.

Дорога заняла всего-то часа три, и Леший испытал облегчение, увидев за знакомым бетонным забором столб дыма от костра. Всю дорогу он беспокоился, что поселение окажется брошенным и людей он теперь никогда не найдет.

Обойдя забор по периметру, нашел ржавые металлические ворота, и, собравшись с духом, громко постучал.

Поначалу здоровенный мужик - караванщик с не звучным, да и где-то как-то обидным прозвищем Конопатый ничего не заметил. Некогда было по сторонам вертеться – погрузка товаров в самом разгаре и раздолбаи – грузчики так и норовили порезче закинуть на дрезину ящики с надписью «Осторожно! Стекло!». Конопатый порыкивал, раздавая направо и налево пинки и затрещины, а то и голос подавал: «Хер вам, а не двадцать патронов на рыло!». Грузчики огрызались в ответ, но ящики теперь ставили  гораздо аккуратнее. 

Улучив свободную минуту, Конопатый достал из кармана пачку самопальных сигарет и даже прикурить успел, и вот тут только обратил внимание, что вроде копошится кто-то у мешков. Присмотрелся и сигарету изо рта выронил от такой наглости. Пацаненок – маленький, худой, вместо одежды тряпье какое-то – натужно сопя, пытался вытащить из кучи один мешок. «Совсем охерел!» - взбеленился караванщик, подскакивая и хватая ребенка за шиворот. Мелкий даже не взвизгнул, только быстро-быстро замахал руками, тыкая пальцем то в злополучный мешок, то на дрезину караванщиков. Грузчики за спиной Конопатого заржали хором. «Вы это, не трясите его сильно, он это типа помогает» - давясь смехом, объяснил один из них. 

Конопатый осторожно опустил мальчика на землю, после вспышки ярости становилось стыдно. Снова оказавшись на полу, мальчик убегать куда-то не спешил. Так и стоял, задрав голову вверх и рассматривая караванщика. Как тому показалось – с обидой или укоризной. «Ну, прости, мелкий, - заговорил Конопатый, опустившись перед ребенком на корточки. – Не разобрался дядя. А ты молодец, прям как взрослый. Может, хочешь что-нибудь? Ну, как за труды?». Пацаненок молчал. «Патронов или консервы?» - не унимался Конопатый, чувствуя, что сгорает от совсем не свойственного ему стыда. «Да он вам не скажет ничего – немой.  – Объяснил кто-то из грузчиков. – Это Маринки сын, шалавы нашей местной.» «А, вот как…» - вполголоса откликнулся караванщик. Сказать на это было явно нечего; история совсем не редкая, и никого это не касается и никому это не нужно, но если с ней носом к носу столкнуться – по-любому пронимает. Ребенок вроде обыкновенный, лет шесть на вид, кожа бледная, волосы светлые, как и все детишки, что уже в метро на свет появились, а вот глаза совсем не детские – серьезные слишком. Так же не по-детски серьезно осмотрел поданную ему банку консервов, поставил в стороне и снова взялся за мешок. Конопатый хотел, было, на него внимания не обращать, но так и не смог.

«Мне никто не нужен, самому по жизни лучше и проще – никаких проблем, живи себе в свое удовольствие!» - так Конопатый рассуждал еще недавно, но теперь, смотря на приемного сына, начинал считать себя глупцом. Да, забот конечно же прибавилось, но вместе с тем появилось какое-то совершенно особенное чувство, как будто теплее стало. Как звали ребенка, узнать так и не удалось, пришлось заново имя придумывать – стал приемыш Максимом. Первый месяц сторонился  с непривычки, так и норовил то спрятаться среди груза, то убежать на станции какой-нибудь. Но всегда сам возвращался, общий язык отец с сыном быстро нашли. Конопатому даже смешно было, с каким удивлением его Максимка на окружающий мир смотрел. Все в новинку, все интересно: на каждой станции обязательно приходилось экскурсию проводить, книжки с картинками можно было стопками покупать. Читать Максимка не умел, зато рисунки и фотографии, если объяснять, понимал и запоминал. Говорить не мог, но слушал всегда с большим интересом. А один раз настроение у Конопатого было веселое, копался он в своем личном рюкзаке, хотел найти раздобытый для сына номер «Вокруг света» - Максимке бы наверняка понравилось, а нашел тряпичный сверток, совсем на дно завалившийся и почти забытый. Развернул и улыбнулся – хорошая вещица, редкая, дали когда-то вместо платы за товар. Поманил пальцем сына, тот подошел, сел напротив, с любопытством рассматривая сверток. «А это, Максимка, очень хорошая штука, дорогая. «Лимонка» называется. Нам тут такая вещь без надобности – в туннеле и себя вместе с врагом подорвешь, а наверху может пригодиться, если твари стеной прут.» Мальчик придвинулся еще ближе, потянул руки, мол, дай подержать. «Только ты, это, осторожно. Видишь, вот это колечко? Это - чека. Ее выдернуть нужно, вот так, здесь пальцами придавить, а потом бросить. И корпус, видишь какой? Это чтобы осколков побольше было» - бубнил караванщик, придерживая детские ручки, чтобы не выронил сынок по случайности опасный военный сувенир. А про себя подумал, что пора бы и про оружие рассказывать, чтобы на всякий случай Максимка знал и пользоваться умел. Вон, на гранату обычную, как на чудо смотрит.