Сергей Пилипенко - По ту сторону космоса Страница 2

Собравшиеся последовали за ним, но перед самым входом, человек остановился и, резко выбросив руки вперед, сказал:

– Нет, нет, нет. Сюда нельзя. Это испытания, а не какая-то показуха. Тем более, что вы своим шумом будете мешать. Идите лучше вон отдохните на солнышке, а я займусь своим делом. После, я сообщу результаты полета, а вы будете иметь возможность побеседовать с пилотом.

Со вздохом некоторого разочарования газетчики согласились и отступили в сторону. Тем не менее, из группы выделилась одна молодая особа и, весело подмигнув уже немолодому конструктору, попросилась внутрь.

– Ладно, заходите, – неожиданно согласился Уренсон и увел ее за собой.

Снаружи послышался свист и шумные восклицания в адрес обоих, но дверь намертво закрылась и скрыла шум от внутреннего состояния радиоузла.

Внутри было пять человек, и все они занимались отслеживанием полета.

– Как дела? – спросил быстро конструктор, устремляя свой взгляд на один из приборов.

– Нормально, – ответил один из них, лишь на секунду отрываясь от своего прибора и устремляя взгляд в сторону спрашивающего.

– Что ж, хорошо, – сам себе сказал человек и, усаживаясь в кресло, предложил юной журналистке место возле себя, – садитесь и сидите тихо.

– Не буду вам мешать, – ответила девушка и, сев в кресло, занялась сама собою.

Прошло некоторое время.

В помещении царил небольшой шум от работающих приборов и как-то успокаивал всех, включал сюда и молодую журналистку.

Время от времени раздавались команды, а откуда-то издалека доносился голос самого пилота.

– Как самочувствие? – спросил конструктор летчика.

– Превосходно, – ответил тот и, судя по всему, засмеялся.

– Хорошо. Увеличьте нагрузку. Сделайте пол-оборота, проверьте качества в состоянии наклона. Не выходите за пределы зоны полетов.

– Слушаюсь, док, – ответил молодой голос, и в комнате вновь наступила тишина.

Люди отмечали на своих приборах полет и делали соответствующие записи. В то же время крутилась магнитофонная бобина, записывающая весь разговор вперемешку со всеми шумами.

Вскоре конструктор вновь вышел на связь и приказал, изменив маршрут, проверить другие качества.

– Есть, док, – весело последовал ответ, и снова наступила тишина.

Точнее, место человеческого голоса заменил небольшой, мирно сопровождающий весь процесс шум.

После завершения многих других проверок конструктор, явно довольный состоянием дел, дал команду на посадку.

– Разворачивайтесь и на базу, – кратко бросил он летчику и, положив свои наушники, отъехал на кресле немного назад.

Затем снова обмахнул пот со лба и, улыбнувшись, сказал девушке:

– Ну, вот и все. Думаю, эксперимент удался. Что будете писать?

– Что скажете, то и напишу, – поддержала улыбку журналистка и так же немного отъехала в сторону.

В это время в комнате будто что-то переменилось.

Лицо одного из прослушивающих шумы эфира внезапно исказилось, и он в судороге упал на пол, обрывая часть проводов и стаскивая небольшой прибор за собой.

Буквально через секунду то же произошло и с другими, не успевшими сбросить наушники и остававшихся в неведении происходящего.

Девушка и конструктор словно оцепенели.

Люди мертвыми лежали на полу. Их болью искаженные лица нервно подергивались, а из ушей, носов и ртов сочилась кровь.

Какой-то странный и непонятный вибрационный шум распространялся по всей комнате.

У девушки от ужаса расширились глаза, а горло сжало до невозможности. Она словно задыхалась.

Конструктор, придя немного в себя, быстро схватил ее на руки и буквально бросил в угол помещения, накрыв голову какой-то летной одеждой.

Сам же лег на пол и закрыл уши руками.

Через мгновение в помещении возник дополнительный шум, и часть приборов начала выходить из строя. Какая-то световая волна гуляла по радиоузлу и изощрялась над тем, что там находилось.

Такое состояние продлилось всего тридцать секунд.

Затем все внезапно исчезло, и в помещении вновь воцарилась тишина.

Только она была уже по-настоящему мертвая.

Конструктор приподнял голову и осмотрелся. Взгляд словно затуманился, а в голове раздавался невероятный шум и треск.

Он посмотрел на девушку, содрогающуюся, словно в эпилепсии.

Конструктор подполз к ней и, перевернув на живот, заставил вырвать все, что было внутри.

Спустя минуту, девушке действительно стало легче. И теперь она непонимающе смотрела на человека, еще несколько минут назад бывшего довольным и радостным от своей победы.

Уренсон посмотрел ей в глаза и покачал головой.

– Ни-к-к-кто н-н-не д-д-должен уз-знать пра-а-авду, – едва-едва проговорил он, так как его челюсти словно сомкнуло током, – в-вы м-меня п-поняли?

– Д-да, – так же заикаясь в страхе, ответила девушка, – а, что это б-было?

– Н-не зн-наю, – покачал головой Уренсон и пополз к аппаратам, желая посмотреть, что там с остальными.

– Н-н-е ход-дите, – только и сказала девушка, как вдруг над конструктором возникло небольшое облачко и, покружив в комнате, куда-то мгновенно исчезло.

– Это испарение, – словно очнувшись, произнес Уренсон и довольно бодро встал на ноги.

Затем подошел поочередно к лежащим и проверил их пульс.

– Все погибли, – сокрушенно сказал конструктор и с удивлением принялся осматривать аппаратуру.

Кроме обычного замыкания он ничего не обнаружил.

– Черт, возьми, – выругался он в недоумении, – не могли же они от этого богу душу отдать? – и он взялся за один из наушников.

В ту же секунду его ударило, словно током и даже подбросило вверх, после чего вновь выскользнуло какое-то облачко и стало невидимым.

– Ради бога, не трогайте ничего руками, – взмолилась девушка, к этому времени уже немного отошедшая от случившегося.

– Странно, – проговорил Уренсон, и хотел было проверить еще один наушник.

– Господи, да оставьте вы все это в покое, – снова взмолилась девушка, – другие разберутся.

– Я не могу. Я должен знать, что произошло, черт возьми. Как я объясню смерть пяти помощников?

– Все равно, не надо трогать.

На этот раз Уренсон послушал ее и отошел в сторону.

Казалось, это его действие посопутствовало какому-то необыкновенному явлению.

Внезапно везде все стало щелкать и потрескивать, а спустя секунды, взорвалось, показавшись небольшими светлыми облачками, и вмиг, словно растворилось.

– Что это? – удивились оба и почти одновременно спросили друг у друга.

– Не знаю, – ответили сами себе и продолжали стоять в углу небольшого помещения.

Тем временем снаружи четко послышался ровный шум приближающегося самолета, и это привело людей в более-менее нормальное состояние.

– Быстро приведите себя в порядок, – распорядился Уренсон, и, подойдя к небольшому окну, посмотрел в небо.

Где-то вдали сверкнула точка близившегося к аэродрому самолета.

– Он садится, давайте быстрее, – распорядился конструктор, в свою очередь принявшись отряхивать одежду и причесывать свои волосы.

– А как же все это? – спросила девушка и указала на трупы людей.

– Предоставьте это мне. Единственное, что я от вас прошу – это сохраняйте молчание. Думаю, того же потребуют и органы. Лучше вообще забыть о случившемся. Вам ясно?

– Да, – ответила журналистка, ежась от страха и, переступив через одно из мертвых тел, быстро выскользнула на улицу.

Снова раздались реплики и негромкий свист. Девушка, собравшись с силами, быстро улыбнулась и немного покачиваясь, прошла вглубь собравшихся.

Все поняли это по-своему, но никто на этот раз не пошутил. Уже близким был шум приближающегося самолета, и все устремили свои взгляды туда.

Самолет мирно заходил на посадку, и спустя минуту, очень удачно приземлился.

Все радостно захлопали и устремились к аппарату. Пилот почему-то не торопился выходить.

– Ну, где же он, – в нетерпении говорили собравшиеся, желая задать ему кучу, как им казалось, важных вопросов.

Вперед протолкался конструктор и, мигом взобравшись на крыло, попытался открыть колпак.

Но, снаружи это было сделать невозможно, потому он слегка постучал по колпаку, желая привлечь внимание самого летчика, который сидел прямо, ни на что не обращая внимания.

Спустя какие-то секунды он вдруг дернулся и, словно проснувшись, начал щелкать поочередно всеми выключателями.

Не прошло и секунды, как колпак открылся и оттуда резко взметнулось вверх какое-то голубовато-белое облако, опалив жаром лицо Уренсону и чуть было не уронив того на землю.

Вряд ли кто из журналистов это заметил, так как сам конструктор загораживал им видимость. В свою очередь, тело летчика дернулось и вновь застыло, как и до этого.

Конструктор потряс его за плечо, и в тот же миг получил туповатый удар в руку, болью отдавшийся в его сердце.