Мекленбургский дьявол - Иван Валерьевич Оченков Страница 2

— А что это за цепи? — удивился я, заметив, что некоторые пушки прикованы одна к другой и к вкопанным в землю столбам.

— Так это, — ухмыльнулся казак, — чтобы значит, мы их во время вылазок к себе не утаскивали!

— Что, правда?

— Ага!

Пока мы рассматривали трофеи, к нам успели присоединиться Панин с Безе. Федька за то время что мы с ним не виделись, изрядно похудел и осунулся, а вот француз, напротив, казалось, стал еще более дороден и улыбчив.

— Здорово, брат! — похлопал я по плечу своего бывшего рынду. — Что-то ты вчера рано ушел. Или угощение мое тебе не показалось?

— Прости, великий государь, — повинился полковник, — уж больно голова разболелась.

— А что такое, — встревожился я, — к доктору ходил?

— Да ну его, — поморщился парень, — скажет опять лежать неделю, а тут голову приклонить некогда, не то, что лечь!

— Как твои подчиненные себя показали?

— По всякому, — не стал кривить душой Панин. — Кое-кого пришлось на башку укоротить, а иные служили честно.

— И в бою не оплошали?

— Дрались как черти, тут ничего не скажу!

— Хорошо коли так. Как думаешь, многие из них на службе останутся?

— Из тех, кто уцелел, дай бог, половина. Все же они люди разбойные по большей части. Им прямая дорога в казаки.

— А донцы их примут?

— Да кто их ведает? Низовые точно нет, а вот в верховьях, пожалуй, что и возьмут. Разве что…

— Говори!

— Война-то еще не закончилась, — помялся Федор. — Коли ты, своей царской милостью, им жалованье доброе положишь, а сверх того зипуны позволишь добывать, так они от эдакой службы ни за какие коврижки не откажутся!

— Ладно, об сем еще будет время поразмыслить. Лучше скажи, чего сам за верную службу желаешь?

— Государь, — вздохнул Панин, — все, что у меня есть, все от твоих щедрот! Ни по роду, ни по разуму моему не видать бы мне таких высот. Чего же мне еще просить?

— Ну не знаю, я, грешным делом, полагал, ты домой попросишься, с женой повидаться, детушек понянчить…

На лицо моего верного слуги как будто пала тень. Судя по всему домой его не тянуло. К тому же, Пушкарев, знавший все московские сплетни, перед отъездом рассказал, что из Панинского дома вместе с ним исчезла пленная турчанка. Что по этому поводу думала Федькина благоверная Ефросинья догадаться не трудно. Хотя кто я такой, чтобы его за аморалку осуждать?

— Хотя, сейчас не до того, тут ты прав, — продолжил я. — В общем, выбирай. Люди у тебя имеются. Хочешь, будет тебе драгунский полк, а нет, так возьми под свое начало любую из захваченных турецких галер. Время подумать есть. До вечера.

— Благодарю, государь, — поклонился сразу посветлевший Федор.

— Ну, а что скажет мэтр Безе? — повернулся я к французу.

— Для начала позвольте мне еще раз поздравить ваше величество с победой, — льстиво улыбаясь, заявил провансалец. — Причем, с двойной. История сохранила нам немало славных имен отличившихся в войне на суше или на море, но вам, сир, удалось превзойти всех, ибо воинская удача сопутствует вашему царскому величество среди любых стихий!

— Бог мой, сколько патоки, — ухмыльнулся я. — Учись, Федя, как надо, а то так полковником и помрешь. Впрочем, благодарю вас месье!

— Но как говорят ваши подданные, сир, делу время потехе час, — правильно понял мой настрой инженер. — Вчера, едва окончилась битва я и другие офицеры нашего régiment de chasse[2], получив прямой приказ notre colonel[3], занялись оценкой полученных трофеев и урона нанесенного крепости. Вот здесь у меня краткий список повреждений цитадели, а так же меры необходимые по их исправлению. А так же план по улучшению укреплений в соответствии с современными требованиями. Работы предстоит много, но, клянусь честью, результат превзойдет самые смелые ожидания! Кстати, недостающую артиллерию можно взять из трофеев. Я, с вашего позволения, взял на себя смелость составить небольшой реестр захваченного. Неугодно ли ознакомиться?

— Дайте-ка сюда, — заинтересовался я. — Да ты, мон шер, времени зря не терял!

— Счастлив служить вам, сир!

Список захваченного и впрямь получился впечатляющим. Помимо пушек, было захвачено немалое количество пороха, свинца, продовольствия и иных припасов. А еще шатры, множество оружия, как холодного, так и огнестрельного и все это ушлый француз успел пересчитать и записать и даже прикинуть, что и где можно использовать.

— Понадобится много народу, — хмыкнул я, осознав масштаб предстоящих работ.

— Заставьте работать пленных, — пожал плечами Безе.

Повернувшись к Панину, похлопал его по плечу:

— Что ж, Федя, опять ты молодец. Хвалю. Чую, счет мой к тебе все растет и растет, уж не знаю как и расплачиваться буду, разве что… Скажи ка мне, друг ситный, имеется ли у тебя наследник?

— Нет пока, государь, только девки.

— Ну, значит быть им фрейлинами при моих дочках. И смотри у меня, лично приказываю, должен произвести хотя бы еще одного Панина на свет! И коли даст бог сына, то быть ему моим крестником!

Молодой полковник едва не пал на колени, но я удержал его за плечи и лишь крепко обнял.

— Ты это брось Федор Семенович. При твоих чинах и заслугах ни пред кем более поклоны бить не велю. И вот еще! Учреждаю орден воинский в честь Святого апостола Андрея Первозванного и первыми его кавалерами будут отличившиеся под Азовом. Стало быть, и ты, полковник и царский стольник Панин! Привелей тебе сегодня же выпишут, а сам орден, уж не обессудь, как только толкового ювелира найдем. И вот еще что. Раз уж ты так ловок оказался и распорядителен, то временно назначаю тебя начальником над всеми пленными и взятыми трофеями. Пусть твои разбойники сами теперь сторожами станут…

— Как прикажешь, государь.

— А