Вероятность конфликта - Андрей Валерьевич Степанов Страница 2

Но зима очаровала людей. Всех, кроме дворников.

Глава 2. Пока не доказано обратное

Тем не менее, все хорошее рано или поздно заканчивается. Мирное существование подходит к концу, как заканчивается один сезон и начинается другой. Мне бы очень хотелось, чтобы мир длился дольше, но Империя велика, а контроль за страной несовершенен.

Особенно проблематично заниматься этим в моменты, когда погиб главный Казначей, а его заместитель за прошедшие недели только-только «втянулся».

— Близится следующий год. А бюджета страны как не было, так и нет, — Алексей Николаевич в этот раз решил обойтись без семейного ужина.

Странно было только, что он решил поговорить со мной. У меня не было ни специального образования, ни профильного опыта. Но все же глава семейства Романовых на проблемы с бюджетом жаловался мне.

Даже не жаловался. Это трудно было назвать жалобой. Скорее, непонимание, почему так происходит.

— Вроде же и назначил толкового человека. Ты его не знаешь. Родион Сергеевич Поликарпов. Не слышал, нет? — с легкими нотками надежды в голосе спросил Алексей Николаевич.

— Нет, не слышал, — я передернул плечами. Сегодня в кабинете императора было совсем не жарко. — Точнее, слышал о назначении, но этого человека я не знаю.

— А я знаю, и был о нем лучшего мнения. Во всяком случае, я рассчитывал получить готовый документ в ближайшие дни после его появления в Собрании. Но этого не произошло. А вместо отчетов я получаю лишь отписки.

— Так он не здесь? — удивился я.

Вообще, ситуация была экстренной. Прежний Казначей погиб, а вместе с ним сгорел его дом и множество его заметок. До последнего меня не покидала мысль, что важно было уничтожить не человека, но идею. А идей, как и проектов, было предостаточно.

И новые железные дороги, скоростные, прежде всего, система городов-спутников, чтобы разгрузить столицу и распределить финансовые потоки. За то время, что я крутился в министерском обществе, я понял, что нехватка финансов в этом мире — та же проблема, что и у нас.

— В своем доме близ Клязьмы. Сидит. Работает. Заклязьменский район города.

— Постойте, — воскликнул я. — Близ Клязьмы вроде бы недешевое жилье.

— Так Родион Сергеевич в принципе не бедный. Его родной брат Нифонт управляет двумя металлургическими заводами. А отец все еще руководит «Гласом Империи».

— Неплохое подспорье.

— И Императорский Университет он закончил с отличием по финансам и государственному управлению, — продолжал Алексей Николаевич. — Словом, не мне в нем сомневаться, да и брат хорошо высказывался — все же, свои навыки он сперва оттачивал на заводе, пытаясь сократить расходы. И даже добился определенных успехов.

— Быть может, более широкая область ему не совсем по плечу?

— Вот я и хотел бы, — на миг император замялся. — Воспользоваться твоей помощью в этом вопросе. Он слишком щекотливый. Для меня лично. И для страны тоже. Для столицы в частности...

Он медлил с продолжением монолога, а я не торопил. Хотя статус зятя и спасителя империи допускал какие угодно вольности.

— Третьего отделения сейчас нет. Как бы нет, — тут же поправился император. — Понимаешь, я же не могу целиком уничтожить структуру, которая отвечает за безопасность всей семьи и государства в том числе.

— Конечно, понимаю, — ответил я. И осуждать Алексея Николаевича за это я никак не мог.

Потому что система работала эффективно, пока в ней не было червоточины. Как только в ней завелась гниль, засбоило все. Но стоит от нее избавиться, так и большая часть прежней системы начинает работать с прежней эффективностью.

Насколько я знал, официально Третье отделение никто не распускал. Слишком оно было известным, слишком на слуху — и одни лишь слухи обеспечивали половину безопасности. Если только безопасность можно было вообще поделить пополам.

— Семейство Поликарповых относится к тем, кого нельзя принуждать Третьим. И даже запугивать не стоит. Нет, ты не подумай, что я вдруг боюсь их, — улыбнулся император. — Совсем нет. Я лишь хочу прояснить сей щекотливый момент.

— Аня будет в курсе этих дел? — спросил я. Это волновало меня куда больше, чем недоделанный бюджет страны.

— Нет, конечно! Я отправляю тебя, во-первых, из-за твоего статуса. Все же ты практически член семьи и выше тебя почти никого нет. Я не могу отправить ни дочь, ни супругу. Во-вторых, я думаю, что вы с Родионом сможете найти общий язык.

— Почему же? — я не дождался объяснения, и Алексей Николаевич нашелся с ответом лишь подумав:

— У него сын — твой ровесник. Тоже учился, но не в Императорском.

— Сколько же лет отцу Родиона?

— Семьдесят два, если мне не изменяет память. Родиону сорок восемь, а его сыну — около двадцати пяти, — император встал со своего места и принялся нервно мерять зал, стуча каблуками сапог в пол.

— Что мне предстоит выяснить? Спросить относительно сложностей? Узнать, в чем причина задержки?

— Да. Но сделай это помягче. Прошло не так много времени с известных нам обоим событий, поэтому лучше вообще без угроз. Сообщи, что у императора просьба. И не более того.

— Да, разумеется, — улыбнулся я.

И снова Алексей Николаевич прав. Месяца недостаточно для того, чтобы прийти в себя. Я только-только начинаю наслаждаться жизнью, когда нет угрозы для здоровья мне и близким. Когда не нужно озираться по сторонам. Нет нужды махать саблей — что я, собственно, так толком и не научился делать.

Но если Поликарповы — действительно известная семья, то угрожать там мне никто не будет. Следовательно, и я тоже буду следить за словами. Ни к чему ссорить императора с его народом. «Глас Империи» наверняка читают миллионы.

— Значит, мы договорились? — улыбнулся Алексей Николаевич.

— Что скажем Ане? Она постоянно переживает, что государственные дела, в которые я ввязываюсь, слишком опасны.

— Скажем, что ты отправился в военную академию узнавать насчет обучения. Тебе это будет кстати и не вызовет подозрений.

— Вам бы самому в Третьем отделении было неплохо работать, — пошутил я.

— Жаль, что Павел погиб, — вдруг вспомнил император. — С ним у тебя получилось бы и поработать, и чему-нибудь научиться. Но, что случилось, того не повернуть вспять.

Пятничный ужин мы доели в полнейшей тишине. Еда остыла вопреки всем приличиям, но