Граф Верховцев. Задача - выжить - Лев Котляров Страница 2

***

Били меня со вкусом.

Я слышал, как трещали ребра и ломались кости. Не мог вздохнуть от крови в горле, не мог кричать от ремня, стягивающего шею. Глаз заплыл, рука повисла плетью. Меня держала в сознании только желание уничтожить их всех. Только бы дорваться до силы!

Ритуал состоится сегодня. Это я знал. Иначе бы продолжали держать в темнице без еды и света. Маги ведь могут так прожить долго, очень долго. Поэтому предатели решили не рисковать, а закончить со мной поскорее.

Тюремщики закончили делать из меня отбивную, подхватили под руки и поволокли вниз по каменной лестнице. Каждая ступенька отзывалась вспышкой пронзительной боли, но я не жаловался, берег силы для последнего рывка.

— Ваше сиятельство, — ласково улыбнулся Чернявский. — Рад видеть

Из судей здесь был только он, остальные десятеро — маги. Древние даже на вид старцы и молоденькие ведьмы, разменявшие не одну сотню лет.

На приветствие я не ответил. Губы слиплись от крови, но думаю, этот хмырь не расстроился.

Помещение ритуальной залы представляло собой большой полукруг с высокими колоннами, устремленных к потолку, а на полу выдолблены диковинной вязью символы жизни, смерти и разума — Ар, Мя и Рэн — основа для заклинаний. Я был здесь не единожды — стены отделаны магическим камнем, который не давало силе просачиваться вовне. Все, что произойдет тут, навеки тут и останется. В том числе я.

Меня протащили в центр залы, бесцеремонно бросив на границу ритуального узора. Один из магов брезгливо пихнул меня ногой, чтобы я не закрывал нужные линии.

С трудом поднял голову, взглянул на него...

— Ба! Иннокентий! — я не смог сдержал восклицания. — Что мразь косорылая, так и метишь на моё место? Не думаю, что тебе повезет.

Он не ответил, побледнел и позорно спрятался за покатые плечи ведьм. Трус несчастный.

— Начинайте! — важно скомандовал Чернявский и отошел к самой стене.

Ему вообще следовало бы выйти, как не обладающему силой, но он решил остаться, чтобы всецело насладиться зрелищем ритуала.

Лишение магии — крайне болезненный и неприятный. По рассказам выживших, это было похоже на долгое выворачивание наизнанку. Сила остервенело рвалась наружу, оставляя после себя дикий рисунок из шрамов и покалеченную психику.

Я проводил взглядом Чернявского, заглянул в его темные глаза и понял — он хочет меня убить. Иначе, зачем бы он остался? Садист. Грязный, мерзкий садист. Мне стало невыносимо противно.

От размышлений меня отвлекли три зеленоглазые ведьмы, похожие, как родные сестры. Они подошли ко мне, одновременно взмахнули руками и дотронулись до цепей кандалов. Те разомкнулись, оседая пеплом на холодный камень.

Как же я долго этого ждал! Я наконец-то увидел потоки силы. Полупрозрачные потоки струились по зале, причудливо переплетаясь друг с другом. Да вот только ухватить их не получалось. Сила рассыпалась, едва коснувшись моей кожи.

Поздно, слишком поздно!

К потолку колокольчиком взлетел первый голос. К нему присоединился другой, третий, и вот уже вся зала была целиком заполнена тоскливым пением. В нем не было красоты, лишь беспросветная тоска. Плач по уходящей магии. Поминальная песня.

Строчка за строчкой заклинание уносилось к богам, заставляя линии на полу обжигать молочным светом. Заклинание вошло в полную силу, и я в полной мере ощутил, о чем говорили выжившие.

Сначала я ощутил внутри себя пустоту — резерв уничтожен. Со звоном в ушах лопнули магически каналы. Осознание потери силы резануло по нервам острым ножом.

А затем пришла боль. Тело скрутило судорогой, суставы неестественно вывернуло, затрещали ломающиеся кости, а из горла хлынула кровь. Кожа лопнула, обнажив тугие канаты мышц.

Магия калечила душу и тело. А я только и мог, что в беззвучном крике царапать антрацитовый пол.

Волна ненависти вскружила голову, перед глазами поплыли алые пятна.

Нет! Я так просто не сдамся. Есть у меня еще козырь. Его основой будет песня магов, и мне всего лишь нужно шепнуть одно слово:

— Антэ...

И ничего не произошло.

А когда на меня обрушилась темнота, я был поистине счастлив.

***

Боль исчезла. В теле поселилась странная легкость, будто я стал утренним туманом над озером — подует ветерок и растаю.

За этот образ я и зацепился — если думаю, значит, не все потеряно. Где я? Мозг лихорадочно заработал, мысли скакали, как блохи, и не давались в руки.

— Все суетишься? — мягко спросил чей-то голос.

Он не был женским или мужским. Он просто был. Кто это?

— Ты на Перекрестке судеб. Тебе нужно выбрать.

Я хотел было спросить, что выбрать, но разве у тумана есть рот?

— Смотри! — повелел голос.

Передо мной мелькнула вереница детских лиц. Младенцы, дети постарше, подростки. Девочки и мальчики. Смуглые и белокожие, рыжие и со смоляными волосами.

Что я должен выбирать?

— Будущее, — ответили мне на безмолвный вопрос.

Мысленно попросив замедлить поток, я стал жадно вглядываться. На какой-то миг мне показалось, что я увидел знакомый образ.

— Не ошибись.

Если бы у меня было сердце, оно бы пропустило удар от этого голоса. Я просматривал раз за разом, не зная сам, что ищу. Пока не увидел любимое лицо.

Мой сын, Марк. У него большие зеленые глаза Ангелины и мои непослушные темные волосы... А теперь я снова увидел Марка. Сердце защемило, и я всем собой потянулся к нему.

— Может, подумаешь еще?

Картинка сдвинулась. Возник образ голубоглазой девчушки с тонкими косичками. Его сменил курносый парнишка с родинкой у левой брови.

Решительно покачав несуществующей головой и, с непонятно откуда взявшейся силой, я перемотал обратно на лицо Марка.

— Уверен?

Если у меня есть шанс снова побыть с ним рядом, то я готов.

— Пусть будет так.

Мир разом схлопнулся, и я начал мучительно долго падать.

Перед глазами мелькнули яркие кадры из моей жизни. Школьная парта, первый мундир, уроки магии, встреча с Ангелиной, первый бой, рождение Марка, ранение. Образы закручивались спиралью и тут же исчезали в темноте.

Марку шесть. Убийство жены и сына. Казнь виновных. Запой. Карты и дуэли. Николай и его магия, от которой у меня все кишки перетрясло. Суд. Ритуал.

Мысли выдуло из головы, и я остался наедине с ветром. Ощущения ветра, державший меня под спину и одновременно давящего на