Федор Годунов. Потом и кровью - Иван Алексин Страница 2

— И в какого конкретно царя вы для этой цели избрали?

— А выбора, собственно говоря, и нет, — склонился надо мной Нечаев, уперев руки в спинку стула. — Существует условие, которое мы, пока, не смогли преодолеть; мы можем осуществить перенос в тело носителя не более чем за десять дней до его смерти. И сдвинуть рамки этого ограничения в сторону увеличения, увы, не получается, — сокрушённо развёл он руками. — Поэтому желательно, чтобы реципиент был на тот момент относительно здоров. Ведь переносить вас в тело умирающего человека просто бессмысленно, согласитесь?

— Ну, да, — хмыкнул я. — Для того, чтобы я умер, совсем не обязательно забрасывать в прошлое. Я и тут с этим вполне успешно справлюсь.

— Вот именно, — академик убрал стул и присел на краешек моей кровати. — В 17 веке умерло 8 царей. И только двое из них подходят по это условие. Вы же всю жизнь историю преподавали, Константин Сергеевич. Наверняка сами обе кандидатуры назвать сможете?

— Лжедмитрий и Фёдор Годунов, — ответил я, мысленно анализируя оба варианта. — И того, и другого убили молодыми. Первому было примерно лет 25, а второму вообще 16. Но так, как и Фёдор в итоге отпадает, то альтернативы Лжедмитрию, собственно говоря, нет.

— Это почему же Фёдор отпадает? — лукаво прищурился мой собеседник.

— Так сами же сказали, что я в тело носителя за десять дней до его смерти попаду. К этому моменту, Фёдор Годунов уже будет обречён. Я просто умру молодым, вот и всё.

— Да, не повезло юноше, — трагически вздохнул Нечаев. — Шансов выжить у него практически не было. Другое дело — Лжедмитрий. Он был настолько популярен в народе, что даже после убийства ещё несколько раз воскресал, находя при этом сторонников. Зная дату заговора и имена его участников, вы легко сможете его предотвратить, ну, а дальше, всё в ваших руках. Ну, так что, вы согласны?

— Вы забыли упомянуть о второй причине, по которой я сообщу о том, что перемещение прошло удачно.

— Забыл, — согласился со мной Нечаев. — Но тут всё очень просто, Константин Сеергеевич. Согласитесь, глупо, получив в дар новую жизнь, тут же подвергать её смертельному риску, — сделал он ударение на последних словах. — Без вашего подтверждения, эксперимент будет признан неудачным. И мы, естественно предпримем другие попытки осуществить перенос, — учёный внушительно заглянул в глаза: — До тех пор, пока не добьёмся положительного результата. — веско добавил академик. — С риском стереть в этот раз уже ваше сознание, Константин Сергеевич. Так что я думаю, отправить сообщение о благополучном переносе, будет и в ваших интересах.

* * *

— Добрый день, Лев Геннадьевич. Всё готово. Аппаратура работает в штатном режиме. Через семь минут пробой.

— Хорошо, Серёжа, — старший научный сотрудник Сергей Николаевич Чижовский на днях как раз отметил сорокалетний юбилей, но академик Нечаев по старой привычке продолжал называть своего бывшего студента по имени. — Каково состояние объекта?

— В пределах нормы, — усмехнулся Чижовский, направившись вслед за академиком к расположенной в центре огромного зала прямоугольной капсуле. Ну, а какое ещё состояние может быть у девяностолетнего старика, одной ногой стоящ… лежащего на пороге смерти? В ближайшие семь минут до начала эксперимента не загнётся, значит, норма.

— Добрый день, Лев Геннадьевич — вразнобой поприветствовал руководителя проекта с десяток людей в белых халатах и расступились, освобождая место напротив небольшого смотрового окна, вмонтированного в стенку капсулы. Сбоку подкатился неопрятный толстячок в мятой спецовке.

— Я всё проверил, Лев Геннадьевич. Оборудование в норме. Заданные параметры введены.

— Надеюсь, в этот раз сбоя не будет? — Михеева академик недолюбливал за его несобранность и постоянное разгильдяйство, но замены главтеху просто не было.

— Ни в коем случае, — горячо заверил тот. — Забросим подопытного куда нужно. Можете быть уверены.

Нечаев демонстративно отвернулся к смотровому окну и заглянул внутрь, по привычке сунув руки в карманы халата и раскачиваясь с пятки на носок и обратно.

— Ну, что же, коллеги, приступим. Начинаем перенос.

Сам перенос подопытного продлился не больше минуты. Капсула утробно заурчала, задорно перемигиваясь световыми датчиками и мелодично звякнула, подтверждая завершение работы.

— Перемещение объекта завершено, — продублировал сигнал Михеев, отворачиваясь от компьютера.

— Значит, ждём.

Больше всего Нечаев ненавидел именно эти минуты ожидания. Минуты, когда уже ничего не зависело от него. Минуты, что заключали в себе либо успех, либо очередную неудачу.

— Что-то долго сегодня, — не выдержал гнетущей тишины один из ассистентов, и тут же смолк, словно испугавшись собственного голоса.

— В прошлый раз, когда Верника в 19 век отправляли, ещё дольше ждали! — тут же взвился Михеев, вскочив из-за стола. — Помните, Лев Геннадьевич? — повернулся главтех к академику.

— Ждём, — припечатал ладонью по столу Нечаев, пресекая завязавшийся было спор. — Время ещё есть.

— Есть! — вторя ему, проорал молодой техник, отлипая от монитора. — Сейчас проявится!

Взволнованные крики учёных, начавших тыкать пальцами в окно капсулы, подтвердили его слова.

Михеев, расталкивая коллег, бросился к компьютеру, оттеснив от него техника и, быстро считав информацию, лихорадочно застучал по клавишам.

В капсуле что-то пискнуло, панель на её стенке вновь перемигнулась огоньками и, в открывшееся круглое окошечко, на специальную подставку выдавило контейнер.

Чижевский, подскочив, цапнул холодный словно лёд шар и быстро протянул Нечаеву.

По установившейся традиции, которую никто не дерзал нарушать, вскрывал контейнер именно он.

Академик нарочито небрежным движением нажал на маленькую кнопочку, располовинив контейнер, отодвинул в сторону карандаш, достал сложенный пополам листок, развернул, вчитываясь в нацарапанные строки.

— Что там, Лев Геннадьевич? — спросил Михеев, нервно топчась возле академика и как мальчишка, норовя заглянуть через плечо. — Судя по всему, получилось? Перенос состоялся?

— Перенос? — переспросил академик, разворачиваясь к нему. — Перенос-то состоялся. А вот получилось ли? — он устало поскрёб пальцами по морщинистому лбу и выдал вердикт: — Боюсь, что нет.

— Это как же? — не понял Михеев, нервно теребя край спецовки.

— А ты сами прочти, Николай, — криво улыбнулся Нечаев, передавая ему листок.

Главтех быстро пробежал глазами по коротенькой записке, побледнел и неуверенно попытался вернуть листок обратно.

— Ты вслух прочти, — демонстративно скрестив руки за спиной, остановил его академик. — Не видишь, люди ждут.

—