Мечников. Том 3. Живое проклятье - Игорь Алмазов Страница 2

— Ну? И что скажешь? — поинтересовался я.

— У меня к тебе только один вопрос, Алексей, — вздохнул Синицын. — Тебе одного суда не хватило? Хочешь, миновав каторгу, сразу на смертную казнь отправиться? Ты чего тут устроил⁈

— Ещё скажи, что доложить на меня собрался! — огрызнулся я.

— Я-то не доложу! Я — твой финансовый советник. И буду нести этот «титул» с гордостью. До тех пор, пока тебя не посадят, разумеется, — пожал плечами Илья.

— Вот поэтому я тебя сюда и позвал. Я много наблюдал за лекарской магией. Проверял, как она работает, и кое-что понял. Многие вещи, мой дорогой друг, не зависят от количества витков и объёма чаши лекаря. Даже от опыта иногда не зависят, понимаешь?

— То есть, хочешь сказать, что лекарь с десятью витками никогда не сможет исцелить все заболевания? — нахмурился Синицын.

— Все точно не сможет. А что, лекарей с десятью витками так много? — решил разузнать я.

— Ни одного! Орден уже давно определил, что десять для лекаря — это предел. Но выше девяти так никто и не поднялся, — объяснил Илья.

— Тем более! — воскликнул я и ударил ладонями по столу. — Пойми, Илья, речь идёт не о каких-то редчайших болезнях. Случаев, когда наша магия не может помочь людям, очень много! Болезни крови, онкология, коморбидные заболевания… Да я могу до утра перечислять!

— Я сейчас ни слова не понял — уточню на всякий случай, — хмыкнул Синицын. — Какие ещё ко-мор-би…

— Коморбидные, — повторил я. — Представь, что к тебе приходит пациент с заболеваниями нескольких систем сразу! Сердце отказывает, печень отключается, лёгкие не гоняют воздух, почки едва-едва выводят мочу! Что скажешь? Достаточно ли просто будет всё это уравновесить одной лишь только магией?

— Звучит так, будто ты не про пациента рассказываешь, а про труп в морге нашего покойного патологоанатома, — усмехнулся Синицын.

— Вот в этом-то вся соль! — воскликнул я. — Видишь, Илья? Ты такого больного даже за живого человека уже не считаешь! Ты даже в теории его похоронил. А ведь мы могли его спасти. Дать хорошую дозу лекарской магии, а потом назначить… Зелья.

— Зелья⁈ — вздрогнул Синицын.

— Зелья, порошки или таблетки. Травяные настои в любом доступном виде, — уточнил я.

— Зелья… — вздохнул Илья. — Так ты к этому клонил? Ну теперь-то мне всё понятно! Алексей Мечников, ты рехнулся! С твоими изобретениями всё понятно, но давать людям наркотики…

— Какие ещё, чёрт тебя раздери, наркотики⁈ — не выдержал я. — Разве ж люди виноваты, что половина лекарей и алхимиков в нашей империи — это конченые идиоты? Если они считают лекарства наркотиками, то им вообще не место в этой стезе.

— Ты только так в ордене не говори, а то тебя точно отстранят от работы… — шёпотом произнёс Синицын.

— Да ты только вдумайся! — прокричал я. — Вот, смотри! — я указал на первую колбу. — Это снотворное! А рядом с ним, наоборот, тонизирующее зелье — от сонливости и слабости.

Я переместился к другой полке и показал Синицыну ещё партию зелий.

— Миорелаксант; зелье, расширяющее сосуды сердца; обезболивающие; зелья для понижения давления, а рядом с ним — для повышения давления! — перечислил я. — Что скажете, Илья Андреевич? Чушь собачья? Можно вылить в нужник и забыть?

— Н-нет, подожди-подожди! — прокричал Синицын. — Я понял. Тебе каким-то образом удалось переработать яды в лекарство. Башка у тебя работает, Алексей, спорить не стану. Но… Как мы ЭТО покажем ордену? Нас же посадят!

— Именно для этого я тебя и позвал, Илья. Вспомни, сколько в империи лекарей. Несколько тысяч, верно?

— Примерно так, — кивнул он. — А что?

— Допустим, мы продадим им фонендоскопы, тонометры, и молоточки, да? Поимеем денег мы с этого не очень много, согласен?

— Гроши, — фыркнул Синицын.

Я склонился над столом и максимально приблизился к лицу Синицына. А затем произнёс:

— А сколько жителей в Российской Империи?

— Семьдесят пять миллионов, если я не ошибаюсь, — прошептал Илья.

— А теперь представь, что им всем понадобится болеутоляющие. Или порошок от давления, — начал перечислять я. — Нет, ты подумай! Ты знаешь хоть одного человека, который никогда в жизни не нуждался в избавлении от боли?

— Я сегодня утром точно в этом нуждался, — пробубнил Синицын.

— И таких, как ты — миллионы! Десятки миллионов! Раны, головная боль, давление, воспалительные процессы в различных органах, зубная боль… Похмелье, чёрт подери! Одно лишь противовоспалительное средство может продаться сразу всем жителям Российской Империи! Ты понимаешь, Илья? Нам всего лишь нужно его узаконить.

— А как…

— А как — я хочу узнать от тебя. Ты знаешь наши законы. А тот, кто знает законы, знает и лазейки между ними. Верно? — произнёс я.

— Ох, Алексей Александрович, и ведёте же вы нас обоих на скользкую дорожку! — пригрозил мне пальцем Синицын.

— Скажи, Илья, как звучит закон о запрете алхимии? Дословно.

Синицын театрально прокашлялся.

— Именем его Императорского Величества издан указ о запрете варения зелий, их хранении, сбыте и распространении в…

— Вот! — прокричал я и вновь хлопнул ладонью по столу. — Что ты только что сказал?

— Тьфу на тебя, Мечников! — обиделся Синицын. — Мне всё заново повторить, что ли?

— Нет-нет, — помотал головой я. — Ты сказал о запрете зелий. О порошках в законе что-то говорится? Или о таблетках?

— Я понятия не имею, что такое эти твои… табулетки!

— Вот — оно, Илья! — улыбнулся я. — Дыра в законе, которая продвинет лекарское дело, а нас с тобой обогатит. Понимаешь? Скажи мне, что по текстам нашего закона является зельем?

— Вещество жидкой консистенции, оказывающее воздействие на организм человека, распространяющееся в любых сосудах для…

— Жидкой консистенции, — перебил его я. — То есть — не порошок. И не твёрдые вещества, верно?

— Верно, — кивнул Синицын. — Да что ты задумал-то, Алексей?

— Я могу настроить производство своих лекарственных препаратов так, чтобы они в состоянии зелья практически не существовали. То есть, жидкость будет циркулировать по стеклянным трубкам, фильтроваться и выпариваться до тех пор, пока не останется один лишь порошок. И что