Федор Вихрев - Третья сила. Сорвать Блицкриг! Страница 20

Так и порешили.

Вот так сходил за хлебушком. Чем меня так приложило, не понял, но в себя пришел только на носилках. Док сказал, что контузия и пару дней придется полежать. Ну, лежать — это пожалуйста. Тем более, что организм, видимо, желая в живых остаться, восстанавливался моментом. Если не шевелиться, то и мысли не путаются.

А мысли хреновые. Этот бой мы выиграли за счет везения, везения и еще раз везения. И при этом потеряли почти треть пехоты. Результат можно признать идеальным — будь у немцев не солянка сборная, а хотя бы половина одной роты — тут бы все остались, и броня не помогла. Придется самому принимать командование пехотой, надеясь на помощь Дока, а то даже не удосужились сержантов выделить и отделения сформировать. Да и пушку тоже. Ладно, разберемся. Так, оружия теперь навалом, поэтому больше ситуация «танки вперед не пошли, потому что пехоты нет» повториться не должна.

Пока мародерничали, собирались, выстраивались в колонну, вернулся Саня на бронеавтомобиле. После его рассказа народ впал в эйфорию и всерьез собрался двинуть на Брест. Счазз.

— Мужики, — башка, сцука. — Вы что, забыли, где мы находимся?! Между танками немцев и немецкой же пехотой. Потому и войск тут мало, и живы мы до сих пор. А в Бресте минимум две дивизии фронтом на восток. Да войска, Гудериана догоняющие. А у нас полтора танка, броник да три стрелковых отделения с орудием. Размажут и не заметят!

И слегка успокоившись:

— Единственный вариант, по-моему, — болтаться в этом «кармане», смещаясь на восток, а потом молиться, чтобы успеть проскочить к нашим до того, как немцы уплотнятся настолько, чтобы мы о них расплющились при попытке прорыва.

— Вариант был хорош… — возразил Олег. — До того, как Саня «шустрого Гонзалеса» прибил. А вот теперь, в свете последних событий… Останемся между войсками, смещаясь на восток — нас с двух сторон и прижмут… Да так, что мало не покажется. Так что на Брест, батенька, будем там каку делать!

— Я же не предлагаю выходить. Пока. Остаемся в этой зоне, по возможности. Уничтожая все немецкое и снабжаясь за их счет.

И добавил:

— На способность пехоты передвигаться смерть «быстроходного» не повлияет. Быстрее она не появится. И на темп наступления танков тоже — у них пока все по плану. Может, этот труп скажется впоследствии, может, нет, но сейчас — все останется по-старому. После марша пулеметник останется небоеспособным — запас хода сто сорок кэмэ, если я не ошибаюсь. Так что, если дойдем, останутся только один танк и броник.

— С топливом пока нормально, — заметил Саня, — я просто грузовики расцеплять не буду и полбочки газойля не выкинул, и пустую с прошлого раза сохранил, и с «Опелей», оставленных на месте боя, в нее горючку слил, на сколько-то хватит.

— Ну, придется рискнуть. Тем более, мастерская есть. Да и если что, буксиром потянем, — добавил Олег.

— А, черт с нами. Помирать — так с грохотом. Убедили.

Ну, двинулись, «Вперед на Запад», ага, Порядок движения выбрали следующий: головным броневик, следом пушечный «двадцать шестой», потом тягач с двумя машинами на буксире. Следом «санитарка» со вторым «ЗиСом» и мастерская. Пулеметник и пара «Опелей» с пушкой в кузове одного из них замыкали колонну. Мотоцикл отпустили вперед, для разведки.

Покуда едем, есть возможность немного подумать. Итак, на западе нас никто не ждет, это хорошо. Плохо — топлива на пару переходов таких, и машины можно бросать. С продовольствием тоже не густо, но пока вопрос остро не стоит. Перебедуем.

А вот с маршрутом движения чуть было не влипли. Вояки, блин. Городок есть такой в Белоруссии, Кобрин называется. Мало того, что он находится на Днепровско-Бугском канале, так еще железная дорога и автодорога после него (на восток) расходятся. Значит, это разгрузочный пункт и очень большая транспортная развязка! И еще мосты через канал — а они на жестком контроле. У немцев, разумеется. К чему я это? Да к тому, что об этом нам поведала Ника! Остальные об этом как-то не подумали. Орлы, мля.

В ходе мозгового штурма приняли следующий вариант Олега: Болота-Изабелин — Корчицы — Оводы — Гайовка — Петьки — Суховчицы — Ходосы — мы за Кобрином. Лишних несколько кэмэ нам сие добавит, но пройти можно. Потом Жабинский район — Мышицы — Задерты и Брестский район — Подлесье… (длинное оно) — Мухавец.

Немного отдохнув за пять часов марша, я выскочил из броника.

Смотрю, два бойца вытаскивают из кузова «шестерки» троих связанных, подошел — ба, да это же офицер, начальник колонны пленных, а вот еще двое откуда?

— Это кто?

— Так пленные, товарищ лейтенант. Вот этого в прошлый раз допросить не успели — бой начался, а этих двух ваша собачка покусала, когда они мертвыми притворялись… Вы про них забыли все, а я решил, что добру пропадать, хоть окопы копать можно заставить, — ответил белобрысый красноармеец, — а сейчас мы их с машины сняли, чтоб не обоссали железяки в кузове. Товарищ лейтенант, мы им разговаривать не давали, чтоб не договорились бежать.

— Ты! — ткнул пальцем во второго «конвоира». — Бегом к капитану и товарищу Ивановой, доложить немедленно.

— Слышь, боец, а почему офицер без сапог?

— Так я, это, товарищ лейтенант, его ж все равно того… потом. Разрешите забрать, а то в обмотках тяжко.

— Давно служишь? Откуда сам?

— Три месяца. Из Сталинграда.

— Так сапоги-то где, земляк?

— В кузове.

— Так какого хрена еще не переобулся?

— Разрешите?

— Выполнять, бегом! Винтарь дай, я пока погляжу за ними.

Боец управился буквально за минуту. Тем временем подбежала Ника и пришел Олег, его еще пошатывало.

Допрос решил начать я. И начать с одного из «свеженьких». Мы отвели его в сторону, обыскали на предмет документов, нашлось какое-то удостоверение и письмо, видимо, из дома.

— Воинская часть, имя, звание? Домашний адрес, имя девушки? — немец назвался. Вроде все совпадало с написанным.

— Цель прочесывания?

— Сбежавшие русские. Из лагеря, вчера. Трое, с пистолетом. Фельдфебеля убили. Кинулись бежать много, но охрана почти всех постреляла. Троих недосчитались. А сегодня утром мотоцикл с почтой не приехал.

— Откуда такие подробности? — фриц в ответ замялся, и ни слова. — Ты в охране лагеря был?

— Да, — признание далось ему с трудом. — Клянусь, я никого не убивал.

— Убрать в сторону, — сказал я красноармейцам. — Следующий! Тоже рядового давайте!

— Так, а ты что за зверь? — Набор бляшек и нашивок на форме несколько отличался. — Как оказался в группе?

— Отдыхающая смена, склад охраняли, — немец назвал другую дивизию. — По тревоге подняли и этим в помощь дали.

— А пушка откуда?

— По пути встретили — они от своих отстали, а в одиночку ехать побоялись, тут начальник этих дерьмоголовых, — он кивнул в сторону первого немца, — и прихватил для усиления.

— Понятно! В расход обоих!

Немцев пристрелили, а мы тронулись дальше. На этот раз я забрал пленного офицера и белобрысого в броневик. Опять допрос откладывался.

Всю дорогу мы всем колхозом, вместе с теми, кто соображал, колдовали над трофейной немецкой радиостанцией и вроде чего-то добились. На привале развернули ее, раскинули антенну, включили. Станция ожила и зашипела. Согнувшись над ней, я крутил ручки настройки, отмахиваясь от советчиков, и тут услышал сквозь помехи:

— Я — крепость! Я — крепость! Веду бой!.. — дальше все опять потонуло в помехах…

— Мужики! — заорал я нашим. — Бегом сюда! — первым подбежал Док.

— Слушай! — дал я ему наушники…

Потом был большой рывок. Отошли километров на пять, тормознули возле какого-то болотца — кто ж их в Белоруссии считает — и утопили в нем остатки бывшего командира второй танковой группы вермахта. Да, в этом мире уже не будут написаны «Воспоминания солдата»…

К вечеру этого дня мы прошли сто двадцать километров. Что удивительно — на нас почти не обращали внимания! Мы шли на запад, и в смешанной колонне техники даже «тэшки» не вызывали подозрения. С наступлением темноты устроились на ночевку. До Бреста оставалось где-то сто пятьдесят — двести кэмэ. Ребята всю дорогу что-то крутили с немецкой радиостанцией и на привале развернули ее и включили. Я подошел к Сергею — любопытно было, — и тут он, побледнев, закричал:

— Мужики! Бегом сюда!

Я подскочил.

— Чего там?

— Слушай! — Сергей протянул мне наушники.

Сквозь треск помех я услышал:

— Всем, кто меня слышит! Я — крепость! Я — крепость! Веду бой!..

На второй привал остановились мы в роще недалеко от перекрестка. Ехать надо было прямо.