Василий Панфилов - Улан. Трилогия Страница 20

Пели долго и нельзя сказать, чтобы многие песни понравились Игорю. Пусть он и пробыл здесь достаточно долго, но некоторые вещи отказывался воспринимать в принципе.

Затем, когда обстановка стал слишком уж "минорной", Андрей вышел в круг и начал танцевать. Поскольку за его движениями была школа, то казаки оживились.

— Давай-давай, — орали они, хлопая в ладоши. Вскоре загудел барабан, послышались нежные звуки свирели – и между хозяевами и гостями развернулось соревнование – кто спляшет лучше.

— Емелька, давай-ка в круг, Пугачёв! — заорал немолодой есаул.

Выскочил молоденький, отчаянного вида казак и показал класс – уровень был бы хорош даже для двадцать первого века.

— Боярин, покажи им! — раздались крики улан – и Игорь не выдержал. Скинув мундир и перевязь с саблей, он вышел в круг и начал плясать русскую.

Глава четвёртая

— Простите, сержант – это вы написали песню "Выйду в поле с конём"? — обратился к Игорю подошедший молоденький семёновец, недавно прибывший в лагерь с компанией таких же новичков.

— Я, — невозмутимо ответил попаданец (он уже давно решил для себя проблему с авторскими правами – в свою пользу, разумеется), — с кем имею честь?

— Ох, простите, — засмущался парень. — Волков, Александр Иванович, капрал семёновского полка.

— Тимохин, Семён Иванов, рядовой семёновского полка – представился второй.

— Алексев, Михаил Трофимов, рядовой семёновского полка.

Парни были как на подбор – рослые, белобрысые, румяные – типичнейшие русаки.

— Русин, Игорь Владимирович, — представился сержант.

— Мы знаем, — ляпнул Михаил и смутился, — извините.

— Бывает, — пожал плечами спортсмен.

— Может, без чинов? — предложил капрал-семёновец. Попаданец согласился и потекла неторопливая беседа "ни о чём". Нет, это не было тратой времени или чем-то подобным – этикет…

Положено вот проговорить определённый минимум "о погоде" так говори. Обсудили новости военные и новости Петербурга, затем перешли на тему военных подвигов, пытаясь выпытать у уланы какие-то подробности.

— Извините, господа – о себе говорю, только когда начальству докладываю, по-другому не приучен, — чуточку резковато отозвался парень. Взгляды гвардейцев стали ещё более уважительными – такое здесь встречалось нечасто.

— Извините, сударь, — начал было капрал.

— Игорь. И не извиняйтесь – я прекрасно понимаю, что мы пока не знакомы толком и какие-то шероховатости – это норма.

— Хорошо. Понимаете, информация о войне очень уж противоречивая, вот и хочется выяснить что-то поподробней. А то сослуживцы нам столько баек понарассказывали… Поняли только, что главный местный герой – Григорий Орлов из Измайловского.

Добродушно хмыкнув, улан весело произнёс. — Ну, для измайловцев – возможно.

— А так? — жадно спросил Семён.

— А так… Понимаете, есть разные формы героизма. Есть – полезные для дела. Вот – казачки недавно подорвали у пруссаков пороховой склад. Имущества повредили, да народу побили… Страсть! И что? Ну, отметили приказом – и всё. Дескать – неблагородно воевали, как тати в ночи… А Григорий? Героически отличился при Цорндорфе – воевал лихо, да с ранами потом в строю стоял. Герой?

— Конечно! — вырвалось у капрала.

— Согласен, — кивнул Игорь, — вот только какой прок от его героизма? Пролом в стене захватывал или шеренги пехотные у врага прорывал? Нет – просто сабелькой помахать захотелось[47]. Да и с ранениями… Ну много ли навоюет человек, которого саблей резанули или штыком? Его ж если не перевязать побыстрее, то он кровью за несколько минут истечёт… Так что сильно подозреваю – его товарищам от такого геройства было одно расстройство – не самим воевать, а за Орловым присматривать. А так да – герой!

Разговаривали достаточно долго и откровенно – свою точку зрения он не скрывал и скрывать не собирался. Отношения между армией и гвардией всегда были натянутыми, вот и… Ну в самом деле – через кампанию прошла уже большая часть армии – кроме вовсе уж далёких гарнизонов где-нибудь в Сибири, да престарелых ветеранов.

А гвардия? Выборочно, мать их – рота от каждого полка. Да и рота – только по названию… Зато обоз![48] И нужно ещё учесть, что большая часть гвардейцев не собиралась нести повседневные тяготы войны – то есть мелкие стычки, караулы, работы по благоустройству лагеря и прочее. Они готовы были воевать, но – только во время больших битв, где можно отличится под взглядами начальства.

Исключения? А как же – были. Некоторые гвардейцы были в своеобразных "командировках" в каких-то армейских полках и нужно сказать, что воевали они вполне грамотно – в большинстве. Но откровенно говоря – были их немного… А зачем? В Петербурге как-то уютней, да и возможностей сделать карьеру – при дворе как-то больше.

— В общем, господа, решать вам и только вам, — подытожил Игорь, — Просто… Если вы пройдёте даже не всю, а только часть кампании "от и до", как и вся армия, то поверьте – уважения вы добьётесь. Да и в дальнейшем… Не скажу, что это скажется на карьере – тут уж вилами на воде писано. Но вот если вы будете понимать возможности солдат, то и задачи будете ставить намного более грамотные. Да и сами солдаты будут знать, что вы приказываете выполнять только то, что некогда выполняли сами.

Пришёл приказ перебазироваться в Силезию и как шепнули знакомцы из ставки – ожидаются не очередные маневры, с "покусыванием" друг друга, а "нормальная" битва. Звучит дико, но Игорь обрадовался такому известию. Не из-за кровожадности, просто русская армия имела больше мирных потерь чем военных.

Снабжением частично занимались союзники и нужно сказать – занимались отвратительно. Ну как обычно – австрийцы в своём репертуаре… Так что крупная схватка, после которой в любом случае будет длительный отдых (пусть даже не сразу), гораздо лучше, чем постоянные манёвры и рейды.

Проблема была ещё и в том, что уланы оказались слишком хорошим и универсальным видом кавалерии и потому полк был востребован – даже чрезмерно. Как-то так вышло, что он выполнял как драгунские, так и казачьи виды "работ", плюс свои собственные – и уланы работали буквально на износ. Пока потери были приемлемыми, да и пополнение неплохим, но было ясно, что долго так продолжаться не сможет.

Остановились около Кунерсдорфа – и снова уланам нашлась работа. Пока пехота возводила укрепления, тяжёлая кавалерия и большая часть драгун отдыхала. Лёгкая же кавалерия, уланы и несколько драгунских полков конной службы[49] начали заниматься разведкой и тревожить тылы пруссаков.

Выглядело это следующим образом: лёгкая кавалерия вела разведку, а наткнувшись на что-то серьёзное, звала "старших товарищей". Так и ездили – эскадрон драгун/улан в центре и разъезды лёгкой кавалерии по сторонам.

Бой начался с утра и доминировали в нём пруссаки, умело расставив артиллерию. В русской же армии – увы, всё обстояло решительно наоборот… Наша артиллерия за каким-то чёртом расположилась в низине, да так "удачно", что большая часть пушек не успели выстрелить хотя бы по разу, как орудийная прислуга была уничтожена прусскими артиллеристами. Хуже того – после обстрела немцы налетели на батареи и утащили к себе больше ста пятидесяти пушек![50]

Левый фланг в результате просел и нашим войскам пришлось тяжело. Досталось и уланам – они уже больше десятка раз ходили в "тревожащие" вылазки и здорово вымотались.

— Паршиво, — флегматично заметил Игорь, врачуя товарищей после боя. Ну, как врачуя… Как умел. Курсы медбратьев дали свой результат и все ветераны в его эскадроне разбирались теперь в медицине не хуже санитаров времён Великой Отечественной. Смешно? Да не очень – по здешним временам это очень продвинутый уровень…

— Ишшо как паршиво, — поддержал его Никифор, — ети паршивцы разместили пушки без мозгов, а из-за нескольких дурней нам теперь…

Тут каптенармус выругался – очень грязно, затрагивая родителей, скотину, пушки, домашнюю утварь и христианских святых. Кстати – мата в привычном понимании здесь не было. Мат здесь – обычные слова, обозначающие соответствующие части тела и действия – и ругательными они не были. А вот "голова куриная" эт да, обидно…

Спешенные уланы сидели сейчас вперемешку с пехотой на еврейском кладбище – именно здесь неожиданно оказался центр схватки.

— Опять пошли, — прокомментировал Андрей, выглянув из-за надгробия. Выглянул и попаданец – да, шли пехотинцы… Стоп, а за ними-то гренадёры!

— Ребята, глядеть в оба, за пехотой гренадеры, — скомандовал спортсмен, — зуб даю, в рукопашную придётся схватываться.

— Етическая сила, — сплюнул один из пехотинцев, выразительно вытянув перевязанную ногу. Так уж вышло, что немалая часть солдат, засевших на кладбище, были ограниченно боеспособны…