Владимир Поселягин - Командир Красной Армии Страница 20

  - А-а-а, - махнул я рукой. - У нас все через задницу. Возвращаемся в расположение.

  Доехав до леса, заметно иссеченного осколками за последние четыре дня, я велел Индуашвили замаскировать машину, а сам пошел к батарее, где у одной из машин суетились расчет Ольнева. Он уже взял себе замену из резервных бойцов.

  - Сазанов, Андреев, Непейборода, ко мне, - скомандовал я, подойдя к тяжело нагруженным полуторкам обеспечения.

  - Товарищ лейтенант... - начал было докладывать Сазанов, но я оборвал его.

  - Садитесь, не до устава сейчас. Значит так, от командования дивизиона пришел приказ. Приказ не однозначен, продолжать держать оборону и обстреливать пролетающие мимо самолеты.

  - Обстреливать? - непонимающе переспросил Сазанов.

  - После гибели капитана Матвеева и начштаба, дивизион принял батальонный комиссар. А он как вы знаете в артиллерии ни в зуб ногой. В общем, мы продолжаем держать этот перекресток. Старшина разгружайте машины. Как вы понимаете, смены рубежа не будет. Остальным заниматься по распорядку. Я его уже накидал в журнале. Теперь по трофеям, что нами собрано...

  С трофеями у нас было отлично, кроме шести ручных пулеметов и одного станкового, с приличными количеством боеприпасов, было девять автоматов с боезапасом в кожаных чехлах.

  И если пулеметы я распределил по одному в каждый расчет, отдав остальные 'нахлебникам', то с автоматами поступил проще. Их получили все командиры орудий, оба взводного, старшина и я. Два оставшихся получили повар и санинструктор, будет у нас в тылу хоть кто-то с автоматическим оружием. Кроме этого все командиры еще получили пистолеты, их собрали семнадцать штук и бинокли. Последних, правда, было всего шесть штук. Пока бойцы изучали новое вооружение, мы занялись остальным распределением трофеев, продолжив с гранат. Их было всего восемьдесят три, половина в ящиках, что мы нашли в разбитом грузовике.

  Старшина услышав о трофеях, упросил у меня разрешения еще раз съездить к колонне. Получив его, он взяв обе разгруженных полуторки, машину Индуашвили в прикрытие, четырех бойцов, и уехал на сбор трофеев.

  Пока было время, экипажи почистили орудия и, перезарядив обоймы, были готовы к бою. В это время пришло время обеда, поэтому отдав приказ, я сам отсел чуть в сторону, наворачивая наваристый борщ. Хлеба не было вторые сутки. Прямое попадание в пекарню. Повар пару раз пытался испечь узбекские лепешки, но мука кончилась и от бросил это дело, хотя получалось у него не плохо.

  - Матвей, откуда такая роскошь? - услышал я радостный вопль одного из подносчиков взвода Андреева.

  - Так на дороге корову убило. Вот я ляжку и отрезал, - честно пояснил повар. - Я еще гуляш на второе сделал, с макаронами.

  - Да ты кудесник, Матвей, - продолжал восхищаться боец.

  Я улыбнулся, мне было приятно, что у бойцов приподнятое и веселое настроение. После второго попив чаю, я вышел к опушке, от которой как раз в нашу сторону отъезжало несколько машин. Кроме трех наших, к моему удивлению была трофейная немецкая с небольшим прицепом странного вида. И только когда они приблизились, я понял что это немецкая полевая кухня.

  Так что возвращение старшины я ждал с довольной улыбкой, хотя настроение отнюдь было не радостное, так как понимал еще день или два и батареи не станет, если мы не сменим позицию, о которой уже наверняка знало все командование Люфтваффе.

  - Товарищ лейтенант, разрешите доложить? - стараясь перекричать рев проезжающих мимо машин, спросил старшина.

  - Докладывайте, - кивнул я.

  В это время последняя полуторка с набитым чем-то кузовом проползла мимо и можно было говорить нормальным тоном.

  - За время изучения расстрелянной колонны было обнаружено еще два десятка убитых, у которых присутствовали документы личности. Так же два были взяты в плен.

  - Сами сдались?

  - Нет. Они под машиной прятались, вот мы их оттуда и выгнали. Я гранату кинул не взведённую. Они с воплями бросились в разные стороны, бойцы их и поймали.

  - Молодец, хитро. У нас в батарее трое говорят на немецком, позже допросим. Давай дальше.

  - Был обнаружен грузовик с прицепленной кухней, он за большим трейлером стоял, сразу и не заметили. Грузовик и кухня целы и готовы к использованию. Водителем туда я Горина посадил, он умеет. Еще было обнаружено восемьдесят карабинов, шесть автоматов, восемь пистолетов, двадцать шесть гранат, два бинокля, три планшета с картами и несколько ящиков с продовольствием. Так же было собрано восемьдесят три пары сапог, шесть из них мы были вынуждены оставить на месте, так как они полностью пришли в не пригодность. Из тяжелого вооружения есть два ротных миномета с сотней мин.

  - Молодцы. Сейчас иди обедай, мы там вам оставили.

  От кухни были слышны восхищенные вопли повара, ему вторили некоторые бойцы. Конечно еды хватило, но из-за того что котла было всего два, возможно было приготовить только два блюда, первое и чай, или второе и чай. Сегодня было первое и втрое без чая, хотя некоторые ушлые бойцы сварили чай в своих котелках. Теперь же с появлением кухни даже хлеб можно было печь. В общем, хорошее приобретение.

  Вернувшись к штабелям ящиков в ста метрах от опушки в глубине леса, я присел на один из ящиков и, достав пачку немецких документов, что привез старшина, записал данные с них в журнал. Теперь за батареей числиться еще и семьдесят уничтоженных солдат противника.

  Пока я переводил бумагу, составляя опись имущества и задачи батареи на ближайшее время, старшина развернулся вовсю. Бойцы меняли свои обмотки на немецкие сапоги, те кому подходили, конечно. Даже Сазанов сменил свои брезентовые полусапожки на высокие блестящие офицерские сапоги. Только трём не нашлось замены из-за их ног сорок последнего размер, хотя может и пятьдесят последнего как шутил старшина.

  Сейчас бойцы были больше похожи на бойцов Красной Армии, а то эти обмотки уж больно бросалось в глаза. Теперь же, в коротких немецких сапожках, они даже двигаться стали по-другому, увереннее что ли.

  После того как старшина закончил я сформировал из 'нахлебников' два минометных расчета по трое бойцов выделив им машину. Командиром я временно поставил одного из бойцов постарше и поопытнее, пока нет ефрейтора Смелова, что охранял мой тайный склад. Он тоже был минометчиком.

  Дав батарее часовой отдых, я с двумя переводчиками пошел допрашивать пленных. К сожалению ни к чему это не привело, так как оба были из хозчати обеспечения пехотного полка, которого мы обстреляли. Эти, например, были водителем и сопровождающим. Ну понятно, опытные вояки быстро свалили. Поняв, что оборону в поле не займешь.

  Документы это подтвердили, не удивительно, что при них не было оружия, поэтому после допроса я приказал пленных расстрелять.

  - Товарищ лейтенант, но они же военнопленные! - возмутился стоявший неподалеку Сазанов.

  - Они сдались? - спокойно спросил я.

  - Нет.

  - Я считаю военнопленными тех солдат противника которые сами сдались нашим войскам, в других случаях это 'язык', то есть пленный для допроса. На него Женевская Конвенция не распространяется. Поэтому приказываю расстрелять.

  Посмотрев как бойцы мнутся не хотя берясь за оружие чтобы отвести немцев подальше, со вздохом вытащил из кобуры ТТ и произвел два выстрела в головы стоявших на коленях пленных.

  - Не надо сомневаться и думать хорошо ли это или плохо. Пока вы думаете, противник убьет вас. Все слышали, что я сказал?.. - я внимательно осмотрел присутствующих, после чего жестко приказал. - Трупы утащить подальше, пусть тут не воняют!.. Чего ждем? Выполнять!

  Как ни странно, не только уничтожение колонны, но и этот поступок вознес мой авторитет на небывалую высоту. Так что в продолжение этого дня, мы шесть раз открывались огонь по самолетам противника прикрывая наши войска что шли в сторону границы. Надеюсь, механизированные корпуса второго эшелона, которые закрывали собой прорыв, остановят и нанесут потери немецким войскам. Например, нам помогли танкисты 9-го механизированного корпуса под командование генерал-майора Рокоссовского. Хотя как мне пояснил лейтенант с обгоревшими руками, он доставал из танка своего механика, их полк сбился с пути и поэтому оказался у Ровно. Хотя основные части корпуса сейчас на маршруте чуть дальше, севернее Ровно ближе к Луцку.

  К вечеру двадцать девятого июня, моего мира я понял, что наши все, кончились, отступившая было канонада снова начала к нам приближаться. Над головами постоянно висела авиация, бомбя лес, который в последнее время был нашим пристанищем. Видимо пожаловались уцелевшие пехотинцы в уничтоженной колонне своим начальникам, кто их тут обидел, да и авиация припомнила старые обиды, все-таки два сбитых да четыре подбитых это хоть что-то. Кусачая у нас батарея, вот они и бомбили по лесу уже третьим налетом. К тому же вчера мы еще двух приземлили. Один уже был где-то подбит, летел медленно. Сбить его оказалось на удивление нетрудно, второго ближе к вечеру, когда колонна из двенадцати 'Хейншелей' возвращалась с бомбардировки на пятисотметровой высоте. Тут уж они сами подставились. Могли и выше подняться.