Юрий Валин - Запах снега Страница 20

— Слушай, брось его, — нерешительно сказал Лит. — Он потом за тобой пойдет. Он же кудом станет или ларвом. От них так просто не отделаешься.

— Мне пофигу. Я — атеист. Отобьюсь как-нибудь. А ряса в самый раз. У, и сума у него осталась.

— Брось! — всерьез заволновался Лит. — Колдун ведь. Проклятье прицепится. И Светлый за своего вступится.

— Светлому, если нагрянет, я все доходчиво объясню. А проклятья нам уже и так цеплять некуда. Не так, что ли? — насмешливо сказал Ёха, раскрывая холщевую сумку, снятую с мертвеца.

Содержимое порядком разочаровало белобрысого. Несколько склянок с порошками, магическая книжка, бритва, да теплая рубашка.

— Рубаха — нужная вещь, — Ёха повертел мокрую одежду. — Жаль, узковат в плечах был служитель культа. Бритва — тоже хорошо. Хотя такой паршивкой хрен кому горло перережешь. А божественная книга нам ни к чему. Порошки шарлатанские, тем более.

— Не бросай! Вдруг…

— Не будет никаких «вдруг». Хозяин утоп, и магия ему не помогла. Склянки, разве что, к делу пристроить? Вдруг у него соль найдется? Кстати, в книге карта может быть. Прихватим.

Лит посмотрел на голое тщедушное тело колдуна, морщась, потащил от воды.

— Ты что? — удивился Ёха. — В воду его, и делов-то.

— Человек должен в сухом лежать.

— Это ты им скажи, — белобрысый кивнул на реку. — Их-то как? Я этому дьячку яму копать все равно не собираюсь. Да и нечем.

Тело колдуна прикрыли ветками и тростником. Лит решил, что это все равно лучше, чем покойнику вечной забавой навам-мучительницам служить. Ёха ворчал, но с ветками помог.

Пообедали грибами и печеными яблоками. Литу очень понравилось, — яблок, кроме дички, считай, пробовать и не приходилось. Ёха проглотил равнодушно, — видимо, привык к лакомствам.

— Ну, чего тут у нас? — белобрысый раскрыл разбухшую книгу. — Каракули, еще каракули. Списочек. Фигушки, нету здесь карты.

— А что за записи?

— Да, ерунда божественная, — Ёха небрежно захлопнул книгу.

— Неграмотный? — догадался Лит.

— Почему неграмотный? Кое-что понимаю. Названия городов, к примеру, или когда цену карябают. Да здесь и расплылось все, — Ёха раздраженно отбросил с лица слипшиеся пряди.

Моложе он был, чем казался с первого взгляда. Лицо скуластое, злое. Как волосы откинул, стали видны шрамы на лбу и у угла губ. Надорванное ухо когда-то не слишком ровно приросло, оттого казалось, что слегка лопоух белобрысый. Боец. Лет шестнадцать, не больше.

Лит вздохнул:

— Дай гляну. Я тоже не слишком грамотный, но, может, что полезное разгляжу.

— Смотри. Не жалко, — Ёха сунул книгу.

Лит раскрыл как положено — горизонтально. Чернила сильно расплылись, — бумага дешевая, пористая. Первую страницу можно пропустить, и так понятно, — имя колдуна выведено. А здесь интереснее.

— Надобен ветер южный. Взять две части красные, часть угля, да неба полчасти, — мозолистый палец углежога скользил сверху вниз. — Выходит, он и впрямь ветер нам делал?

— Может и делал, — озадаченно сказал Ёха. — Что, колдовские книги всегда так читают?

— А как нужно?

Белобрысый развернул книгу боком, корешком влево:

— Вот так вроде? Нет?

— Гонишь? — насмешливо хмыкнул Лит. — С чего ты взял, что лист нужно набок класть?

— Слушай, углежог, я здешние буквы плохо знаю. Но у всех книг строчки слева направо идут. Вот, юго-запад здесь написано.

Лит глянул, — правильно, юго-запад. Только где это видано — вбок читать? В настоящей Книге по-иному учили. Там и обе картинки правильно стоят, горизонтально. И та, где забор красят, и вторая про храмовую школу.

— Я боком не умею, — сердито сказал Лит. — Здесь кто грамотный — ты или я?

Ёха примирительно поднял ладони:

— Я не возражаю. Меня вообще здешним буквам не учили.

— Что значит, «здешним»? Разве еще какие бывают?

— Ну, иногда.

— А, тайные, что ли?

— Ну, не то чтобы очень тайные. Ты читай, читай. Может, что полезное вычитаешь.

Ничего полезного в книге не было. Рецепты как ветры вызывать. Заклятие от слабости кишечника, да десяток пространных молитв во славу Светлого. Разочарованный Ёха ушел собирать грибы, а Лит еще полистал книгу, поразглядывал крест-решетку на последней странице. Тоже, вроде, боком изображен, да еще кривовато. Странные людишки эти колдуны Светлого. Извести столько страниц, и ничего интересного не поведать? Хорошо, два десятка листов пустыми оставили. Лит давно мечтал на настоящей бумаге попробовать писать. Осталось перо найти и чернильницу.

Читать молитвы оказалось не очень интересно. Лит рассмотрел пузырьки. Открыл тот, что с черным порошком, осторожно понюхал. Пахло сложно, даже приятно, но уж точно не углем.

Поужинали обильно. Ёха сбил сойку, довольно жирную по осеннему времени. По крыше шалаша шуршал дождь.

— Ну, товарищ углежог, какие планы? — Ёха укорачивал, подгонял на себя колдовскую хламиду. Иголкой работал шустро, хотя стежки и жутко криво ложились. На заднице, небось, еще хуже получилось.

— Так, вообще-то, я домой думаю двигаться. У меня работа стоит, — сказал Лит, искоса поглядывая на парня. — Я человек одинокий, мне многого не нужно. Пойду себе потихоньку.

— Правильно. Ты не бойся, я компанию навязывать не буду. Я сам одиночка.

— Так я не боюсь, — скованно сказал Лит. — Тебе вообще-то трудно без топора придется.

— Не в первый раз. Цепь есть, вместо кистеня сойдет. Завтра пращу сделаю. Я привычный.

— Можем пока вместе пройти. Тебе куда?

Ёха почесал в своем «гнезде» на голове:

— Вообще-то, мне нужно в горы. В одно симпатичное местечко на притоке Тюра. Дойду до слияния, потом вверх по течению.

— Не знаю где это, но пока дойдешь, в горах снег ляжет.

— Ничего, я туда второй год иду.

— Хм, найдешь ли?

— Найду. Я то местечко очень хорошо помню.

— Так ты уже был там?

— Ну. Только дорогу паршиво помню. Унесло. Потом еще люди добрые помогли, совсем запутали.

— Понятно. Так ты прямиком туда?

— Нет. В город придется зайти. Здесь есть такой городишко — Фурка называется. Одежду теплую раздобыть, железки кое-какие. У меня в горах дело серьезное, — Ёха улыбнулся.

Лит живо вспомнил, как парень скалился на барке, когда господина Хабора валил. Тьфу, не господина, а просто дохляка Хабора, пусть рыбы его кишки вечно по речному дну растаскивают.

— А ты сам как пойдешь? — спросил белобрысый, перекусывая нитку.

— Так вверх и пойду. Тут не заблудишься.

— Не советую. Барки, скорее всего, обратно повернули. Предупредят посты у перевоза, да и у Кэкстона про тебя будут знать. Нарвешься. Лучше спускайся по реке, да поворачивай к Тинтаджу. Выйдешь на Старую дорогу, там само пойдет. Вроде крюк немалый, а спокойнее. А здесь лес сплошной — идти трудно, да и прицепится кто. Хищный, я имею ввиду. Нет, через Тинтадж быстрее выйдет.

Лит посмотрел с уважением. Леса он не боялся, но о географии земель Ворона имел самое смутное представление. По реке сплавляться — одно дело, ногами топать по берегу — другое. Берега — они только с барки безжизненные. Да и пару дней с Ёхой пройти нетрудно.

Прожили в шалаше еще три дня. Травмы заживляли, немного грибов на дорогу подсушили. Ёха с пращей промышлял, глаз у него был меткий, — птицы и белки исправно в жаркое превращались. Тронулись в путь утром, денек выдался солнечным, хотя похолодало. Задница у Лита затянулась, главное было не плюхаться на левую половинку. Ёха тоже был в порядке, углежог его постриг-обкорнал ножом. Получился ёж белобрысый, но, по крайней мере, волосы глаза не закрывали. Ёха остался очень доволен, собрался даже побрить башку, но сообща рассудили, что перед холодами лысеть не стоит. Вооружил Лит случайного попутчика надежной дубиной-палицей. Вытесал и обработал тщательно, да еще два гвоздя в конец вбил, почти воинское вооружение получилось. Изготовили и пару цепных кистеней, но эти получились неудобные, разве что страх нагонять.

Шли вдоль реки. Продираться было трудновато. То кустарник непролазный, то болота. Иногда выручали звериные тропы. К слиянию Синелилы и Тюра вышли на шестой день.

— Ну, вот, — сказал Ёха, разглядывая широкий плес, — давай пообедаем, да рванем делом заниматься. Тебе вниз по Тюру, мне вверх. Времечко поджимает.

Хоть время и поджимало, пообедали не торопясь. Наконец, Ёха встал, подхватил свой мешок, и протянул руку:

— Счастливо, углежог. Хотя, помяни мое слово — сменишь ты занятие. Кто головы рубил, тому к дровам возвращаться интереса нет. Время сейчас не такое. Хватит холопствовать. Биться за всеобщую свободу и равноправие пора.

Лит биться за какую-то всеобщую свободу совсем не рвался, но руку осторожно пожал. В Кэкстоне ручкаться обычая не было, но обижать северянина не хотелось.