Владислав Морозов - БронеМашина времени Страница 20

Попался на глаза номер «Правды» за 1 мая 1942 года. В Москве прошел обычный для этого дня военный парад и демонстрация. По Красной площади шли Т-34 и KB, а на трибунах, помимо прочих, присутствовала немецкая правительственная делегация с А. Шпеером во главе… А в это время Роммель уже полгода как взял Каир и Александрию и занимал Сирию, был захвачен Гибралтар, шли последние бои на Британских островах (в аккурат 27 апреля 1942 года английская королевская чета отбыла в Канаду…), японцы были в Рангуне, на Алеутах и в Анкоридже…

В это время в коридоре затренькал звонок и заорали на разных языках: «Кино! Фильма! Чинема!» Остальные читатели заторопились к выходу из комнаты. Я засунул пару номеров газет в рюкзак и устремился за ними. Как говорится, лучше один раз увидеть… Обещанный кинозал «зольдатенкино» оказался облезлым и прокуренным, вместо сидений — грубо сколоченные лавки. Устроившись в углу между какими-то подводниками, я спросил:

— А какое кино?

— А хрен его знает, — ответствовал сидевший справа матрос в синем кителе. — Все равно наверх не сунешься…

Сверху действительно начал доноситься приглушенный грохот зенитной пальбы, иногда даже голые лампочки под потолком начинали качаться и мигать. Наконец звонок звякнул в последний раз, свет погас окончательно, и на экране запрыгал «волшебный луч». Под бодренький марш из ничего возник имперский геральдический орел со свастикой в лапах и сиянием вокруг клювастой головы и киножурнал «Ди Дойче Вохеншау», выпуск одна тысяча… надцатый. Черно-белая хроника — какое-то очередное нацистское сборище. Да это же съезд национал-социалистической партии, 10 июля 1944 года, очередное радостное событие для всего рейха… С галерки свешиваются флаги со свастиками, пацаны в галифе и коричневых рубашках лупят в барабаны, над трибуной лозунг «Победа и фюрер!», на трибуне Геббельс… «Конец войны близок, как никогда… Мы вооружены могучей техникой… Закрепившись на завоеванных позициях, нанести последний самый сокрушительный удар…» Зал в ответ скандирует: «Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль!» Затем совершенно непереводимый вопль восторга: на трибуне появляется сам фюрер. При своем любимом коричневом пиджаке с двумя рядами пуговиц и повязкой на рукаве. С отработанной до автоматизма умеренной истеричностью он принимается вешать лапшу на уши обалдевшим от счастья партайгеноссам. Обычный, до боли знакомый набор лозунгов… Сплошные бурные аплодисменты, переходящие в овацию…

Дальше репортажи из тыла. Старики расчищают развалины, женщины на заводе ведут сборку и обкатку штурмовых орудий. Зенитчицы на позиции где-то в горах Шварцвальда, упитанные бюргеры поят их молоком прямо у здоровенных (калибр 105-мм, не меньше) орудий. Призыв к германским юношам и девушкам вступать добровольцами в вермахт и СС, здесь же — довольные рекруты, примеряющие каски на лопоухие головы, и вот они уже катят в бой на танках, взлетают в небо на «Мессершмиттах» и «Фокке-Вульфах» — в общем, стандартная реклама типа «новое поколение выбирает»… Подготовка резервистов: полудохлые пожилые очкарики палят из фаустпатронов по макетам танков, восторга не меньше, чем в малолетних добровольцах; при них офицеры-инструкторы — один без руки, второй одноглазый.

Наконец хроника с полей сражений. Африканский фронт — группа «Королевских тигров» накатывается на какую-то бедуинскую деревню. Вокруг фонтаны разрывов. Новый кадр — реактивные установки на шасси полугусеничных бронетранспортеров лупят изо всех своих десяти стволов куда-то в небо, затем разрывы, тучи дыма и летящие во все стороны ошметки грязи. Потом стреляющие гаубицы и перебегающие по полю боя пехотинцы: «Еще одна контратака — и еще одна деревня отбита у коварного врага». Бронетранспортеры и «Королевские тигры» продираются сквозь какие-то дымящиеся развалины и глинобитные стены, из-за которых виднеется закопченный, дырявый «Шерман» со свороченной набок башней, второй «Шерман», четвертый, восьмой… На экране юг Судана — танки катят длинной колонной по саванне, утыканной местами какими-то баобабами, над ними четким строем пролетают эскадрильи двухмоторных штурмовиков «Хеншель-129»: «Войска фельдмаршала Роммеля остановили продвижение противника». Показывают самого Роммеля с биноклем среди группы штабных офицеров, на заднем плане командирский четырехосный броневик с радиоантеннами. Опять взрывы и облака дыма…

Фронт в Марокко, «пантеры» ползут по узкой улочке мимо огромной мечети с минаретами, взрывы… Взлетают по тревоге пятнистые реактивные Ме-262 с подвешенными бомбами, полет над пустыней на малой высоте, взрывы, горящие грузовики с белыми звездами на капотах… Окрестности Ла-Пальма, Панама. Некто генерал Бейкманн (в тропической форме и с рыцарским крестом на шее) радостно жмет руку какому-то усатому не то петлюровцу, не то бандеровцу — в огромной, как у молдавского «мальчика с пальчик» по имени Гугуцэ, папахе с трезубцем, размером с тульский пряник, и эсэсовском кителе класса б/у. «В боях на панамской земле отличное взаимодействие союзных армий оборачивается убийственными потерями для врага»… Бомбежка какого-то порта: здоровенные Не-177 роняют из-под фюзеляжей управляемые бомбы, горящие суда, взрывы и столбы воды…

Карибское море — всплывает чудовищных размеров подводная лодка, из ангара на ее палубе вытаскивают ракету (что-то среднее между Фау-1 и Фау-2) и запускают. Южнее Каракаса — перестрелка в джунглях: солдаты в пятнистых мундирах и шортах перебегают, пригнувшись, от одного пня к другому; легкий танк T-II «Лухс» поливает заросли из пулеметов… Из громадной шестимоторной летающей лодки «Викинг» высаживается пополнение, рядом на причале — носилки с ранеными, ожидающими погрузки. «Вермахт добился очередного успеха в Амазонии, наши солдаты доказали, что могут побеждать в любой точке земного шара».

И что характерно — почти никакой конкретной информации, привязанной к изображениям, одна высокопарная трескотня, как в информационных программах родного советского телевидения. Собравшиеся в зале внимали пропагандистской накачке с прохладцей: немцам она, видимо, и так всю плешь проела, а иностранные союзнички, скорее всего, ни шиша не понимали, «синхронных переводчиков» в их головах явно не было. Вояки курили, ржали над анекдотами; хохлы с трезубцами на фуражках, устроившись в углу, вроде бы грызли семечки…

Но вот наконец винегрет из взрывов и маршей кончился, экран на несколько секунд погас, и в будке киномеханика затарахтел другой аппарат. Народ в зале оживился после первых же аккордов музыки, видимо, хорошо всем знакомой. Это оказалась цветная музыкальная лента «Девушка моей мечты» с арийской секс-бомбой Марикой Рокк в главной роли. Я расслабился, вытянул ноги подальше вперед и приготовился смотреть любимый фильм фюрера…

Но не тут-то было. Лента была старая и заезженная до дыр. Многих фрагментов явно не хватало, к тому же каждые две-три минуты пленка рвалась и «кинщик» принимался ее склеивать, оставляя зал в полной темноте. Зрители, как полагается, свистели и топали ногами. В разгар фильма произошел очередной обрыв ленты. В наступившей тьме из середины зала донесся какой-то грохот, звон бьющегося стекла и родной русский мат — как раз там сидели давешние хмыри белогвардейского облика в папахах. Кто-то вскочил и начал, судя по звукам, проталкиваться к проходу прямо по ногам всего ряда зрителей, теперь уже ругань раздавалась на многих языках. Экран вновь засветился, и Марика как раз начала свою легендарную чечетку, но все повскакали с мест и старались разглядеть, что происходит в зале. В полумгле было видно, как двое хватают друг друга за грудки и размахивают кулаками, а несколько человек их вроде бы растаскивают. Кого-то с размаху шваркнули на пол, и он покатился под скамейку, лязгая всеми навьюченными на него железками.

В зале вспыхнули сразу все лампы. Динамики хрипло взвизгнули, и музыка прекратилась, фильм остановился. Из распахнувшихся дверей в зал ввалилась группа «электриков» с молниями на петлицах. Гестаповцы размахивали вынутыми из кобур «парабеллумами», а их мордастый начальник заорал во всю мощь легких:

— Прекратить скандал! Всем оставаться на местах и приготовить документы! Служба безопасности ведет поиски вражеского агента! Кто зачинщик драки?

Танкист с подбитым глазом, злобно оскалясь, ткнул пальцем в сторону хохлов:

— Эти в темноте кинули бутылку в русского казака, а попали в меня…

Гестаповец закатил глаза:

— Опять то же самое… Дежурный! Разве не знаете приказа: солдат Краснова и Мельника вместе никуда не пускать!

— Так ведь тревога, — начал оправдываться пожилой унтер с повязкой на рукаве, — куда я их дену. Кто же знал, что эти русские свиньи сцепятся…

— Мы никс москалы, — пробасил, вытирая кровь с разбитой рожи, один из земляков Кобзаря, Мазепы и Петлюры. А «русские казаки», видимо, успели понахвататься немецкого языка и теперь чуть ли не хором заорали: