Дмитрий Данилов - Гвардеец (Оболганная эпоха) Страница 20

В начале тридцатых годов восемнадцатого века Измайловский полк размешался в четыреста семьдесят одном обывательском доме в Москве, затем два батальона проделали путь до Петербурга и стали на постой на Адмиралтейской стороне. Третий батальон застрял в первопрестольной ещё на некоторое время и лишь в 1734 году перебрался в город на Неве, расположившись на стороне Петербургской.

Охранявшие ворота, ведущие в полковой двор, солдаты объяснили, как найти канцелярию. Казалось, двери этого небольшого деревянного дома всегда нараспашку - вбегали и выбегали курьеры, стремительной походкой выходили офицеры, хватало и лиц в партикулярном, то есть штатском платье.

Мне не раз во времена армейской службы приходилось бывать в штабах воинских частей - обычно, прежде чем проникнуть внутрь, посетителю предстояло пройти контроль дневальных и дежурного офицера.

Здесь же за дверями располагалась деревянная скамейка, на которой сидели двое караульных, преспокойно игравших в карты. Уже только один вид скучающих солдат ввёл меня в изумление. Если бы кто-то из моих бывших начальников набрёл на такую картину, парням пришлось бы коротать несколько суток на губе.

- Осади назад, - непочтительно произнёс караульный, только что побивший козырем карту напарника. - Чего ищете?

- Нам нужна полковая канцелярия.

- По какому вопросу? - спросил он.

- Насчёт зачисления в штат полка.

- Неужто ваканции у нас появились, - удивился второй караульный, сдавая карты. - А мне говорили нету.

- Как же, держи карман шире. Так тебе и скажут, - ухмыльнулся его напарник. - А вы ступайте в унтер-штаб, вторая дверь налево, спросите полкового комиссара. За него сейчас их высокоблагородие капитан Касаткин.

- Спасибо, братцы, - поблагодарил я.

Мы прошли по коридору, постучались в дверь и оказались в прокуренной комнате, где за письменными столами корпели писаря, заваленные грудой бумаг. Как и в двадцать первом веке, у них было полно работы, ибо бюрократии в России всегда хватало с избытком.

- Здравствуйте. Мы ищем полкового комиссара господина Касаткина, - сказал я.

В ответ только скрип перьев да шуршание бумаги. Наконец, сидевший за ближайшим столом писарь отставил чернильницу в сторону, промокнул исписанный лист и, подняв голову, спросил:

- А зачем вам понадобился Виктор Иванович?

- Господин подполковник Густав Бирон сказали явиться в канцелярию Измайловского полка на предмет поступления на службу.

Имя младшего брата всесильного фаворита произвело впечатление. На нас разом уставились пять пар любопытных глаз. Наступила полная тишина.

- Назовите ваши имена, - с придыханием спросил участливый писарь.

Мы представились.

- Подождите здесь, - сказал писарь. - Я доложу господину полковому комиссару о вас.

Потом он вернулся и пригласил войти к капитану, занимавшему отдельное помещение.

- Только поаккуратней, - попросил писарь, и я понял почему.

Полковой комиссар выглядел неважно - то ли болел, то ли мучался от тяжёлого похмелья, а может всё разом. Ворот измятого мундира расстегнут, нерасчёсанный парик небрежно кинут на подоконник, башмаки покрыты грязью, чулки сползли, лысоватая голова, похожая на еловую шишку, вся в буграх. Лицо покрыто мелкими оспинками. Я уже успел привыкнуть к тому, что внешность многих встреченных жителей вынуждено носила следы этой страшной болезни - прививки от оспы начнут делать гораздо позднее, при Екатерине Великой.

Мне Касаткин напоминал бывшего ротного. Мы боялись его до ужаса, ибо наш старлей был человеком настроения, а менялось оно у него чаще, чем ветер. Если всё в ажуре, рота блаженствовала, если нет - летали даже старики.

Капитан Касаткин посмотрел мутным взором и заплетающимся языком произнёс:

- К сожалению, господа бароны, ваканций в полку нет. Все места заполнены. Рад бы помочь, да нечем. Так что ауфвидерзеен, господа, - он помахал рукой, будто провожал нас на вокзале.

- Но как же так? - выступил вперёд Карл. - Нам сообщили, что берут в гренадеры полка. Сказали прийти через десять дней.

Он растерянно замолк, не зная, что сказать дальше и теперь переминался с ноги на ногу.

- Мне ничего об этом не известно, - икнув, произнёс Касаткин. - Если бы в часть поступили бумаги насчёт вас, я бы знал. Всенепременнейшо бы знал. Но... - он опять икнул, - не знаю. Вот такие дела.

- И что - никаких вариантов? - хмуро спросил я.

Похоже, Густав Бирон просто о нас забыл. Ничего удивительного, высоко взлетевшим людям свойственны провалы в памяти.

- Скажите, вы были на регулярной службе? - осведомился Касаткин.

- Нет, - ответили мы разом.

Я то конечно был, но светить этим при Карле не стоит. Да и чем может пригодиться здесь тот год, отданный российской армии времён сплошных перемен не всегда к лучшему.

- И о службе солдатской, об артикулах и экзерцициях ничего не ведаете? - продолжил спрашивать

- Разумеется, нет.

- И непременно хотите попасть в гренадеры лейб-гвардии, - усмехнулся полковой комиссар. - А вы знаете, что многие, дабы попасть в нижние чины гвардейских полков вынуждены изначально побыть в обозе извозчиками? Они ухаживают за лошадьми и повозками. А там, попривыкнув к военным порядкам и требованиям, переименовываются в солдаты, как только появляются ваканции, и на их места прибывают новые рекруты. Ну, господа фон Гофен и фон Браун, - готовы начать карьеру с полковых извозчиков?

Глава 13

Глаза Карла налились кровью как у быка при виде пионеров.

- Вы... вы осмелились предложить нам, курляндским дворянам, службу в извозчиках? - он потянулся за шпагой. - Да я вас тут же вызову на дуэль и убью, клянусь честью.

Вяловатый Касаткин оживился:

- Во-первых, щенок, дуэли запрещены. Во-вторых - я вызову сейчас караул и они, не посмотрев на твои титулы, всыпят тебе батогов. Не хочешь неприятностей, вали отсюда.

- Да как вы смеете!

- Не кипятись, Карл, - сказал я. - Пойдём отсюда. Что-нибудь придумаем.

- Но я не могу этого так оставить, - жалобно произнёс кузен.

- Плюнь. Видишь, он не шутит. Найдём Бирона, разберемся, что к чему.

Тут в комнату вошёл подтянутый офицер в чине поручика. Он молодцевато отсалютовал Касаткину, скинул с плеч епанчу и спросил:

- Здравствуй, Виктор Иванович. Что за шум, а драки нет? В коридоре слышно.

- Да вот, Василий Александрович, молодые люди буянят, на дуэль вызывают, - усмехнулся Касаткин.

- Вот как, - протянул вошедший. - Чем же ты им не угодил?

- В полк устроиться хотят, - принялся объяснять Касаткин. - Я им говорю, что свободных мест нет, а они шумят, не верют.

- И впрямь свободных местов нет. Все ваканции заняты, - повернул в нашу сторону голову появившийся офицер. - Последние вот приказом закрыты.

Он положил на стол Касаткину кипу бумажных листов.

- Это тебе, Виктор Иванович, просили передать. Прими документы.

- Сейчас, разберусь с этими, и приму по всей форме, - отмахнулся Касаткин.

Офицер, которого полковой комиссар назвал Василием Александровичем, осмотрел нас с ног до головы:

- Жаль, конечно, что вам не подвезло пораньше обратиться. Вижу, молодцы, прямо на подбор. Рослые, крепкие. Знатные могли б получиться гренадеры. Нам бы такие солдаты пригодились, тем более сейчас, когда война с туркой сурьёзная намечается. Вы откуда к нам прибыли, богатыри, из какой губернии?

- Из Курляндии, - пояснил я.

- Жаль, - вздохнул Василий Александрович. - Выходит вам и в Семёновский али Преображенский полки не попасть. Они сейчас берут иноземцев разве что в музыканты. Виктор Иванович, может, возьмёшь их в полк сверхкомплекту?

- Не могу, - вздохнул Касаткин. - У нас и так сверх штатов куча всякого народа приписано, одних младенцев душ эдак сто наберётся, а то и больше. Матушка императрица гневаться изволит таким переполнением.

- Тогда не взыщите, - Василий Александрович развёл руками. - Рад бы помочь, да нечем. Попробуйте в армейский полк устроиться. Если фортуна переменится, глядишь, и в гвардию переведётесь.

Я вспомнил о бумагах, которые принёс офицер полковому комиссару:

- Господа, примите наши извинения. Не хочется докучать, но посмотрите, нет ли в принесённых документах наших имён - баронов фон Гофена и фон Брауна?

Касаткин порылся в бумагах, внимательно вчитался, потёр указательным пальцем переносицу и сипло объявил:

- Господа, пришла моя очередь просить прощения. Поручик Нащокин[13] доставил приказы о вашем зачислении в полк, - полковой комиссар приосанился. - Поздравляю вас, гренадеры третьей роты Дитрих фон Гофен и Карл фон Браун. Надеюсь, вы не посрамите славы лейб-гвардии ея императорского величества.

'Спасибо тебе, Густав Бирон', - подумал я. Подполковник не забыл о своём обещании, мало того, что устроил нас в гвардию, так ещё и позаботился, чтобы мы попали в одну роту.