Андрей Завадский - Реванш Страница 20

Наперебой заговорили сразу два пулемета – звук их выстрелов Олег не спутал бы ни с чем – заливая шквалом огня позиции диверсантов. Пули калибра 5,56 миллиметра, разгоняемые пороховыми газами в стволах до скорости почти тысяча метров в секунду, в щепу кромсали стволы деревьев, взбивая фонтанчики земли, срезая ветви и высекая фейерверк искр, когда попадали в лежавшие здесь и там замшелые валуны. Пулеметам вторили, сухо кашляя и выплевывая строго отмеренные порции свинца, штурмовые винтовки. Еще одна граната со свистом пролетела над головами, разорвавшись где-то позади огневого рубежа, и рассыпав на несколько метров вокруг свинцовое крошево осколков.

— С-суки, так и садят, — прошипел сквозь зубы Бурцев, меняя опустевший магазин РПК-74М на снаряженный, лежавший в ладони приятной тяжестью. — Головы не поднять! У них там пара "Миними" с ленточным питанием, не моему "калашу" чета! Пулеметчики придавят огнем, а остальные подползут поближе и всех нас… в упор!

Они залегли на расстоянии вытянутой руки – Олег Бурцев и Алексей Басов, выпускавший короткие очереди почти вслепую. Укрытием обоим служил ствол поваленного дерева, наполовину уже превратившийся в труху, поросший мхом. Из-за него Басов и высовывал ствол "калашникова", стреляя куда-то в сторону противника – высовывать голову было чревато, пулеметные очереди просто срезали бы ее, точно настоящая гильотина. Выстрелы для ГП-25 полковник пока берег – боеприпасов было в обрез, а до безопасной территории еще десятки верст, которые враг едва ли позволит им пройти беспрепятственно.

— Сейчас нам всем хана придет! Возьмут в кольцо и все, крышка!

Пулеметы с той стороны молотили, не переставая, так что головы нельзя было поднять, а все, что мог сам Бурцев – отвечать скупыми очередями по три-пять патронов, помня о том, что под рукой осталось лишь полтора снаряженных "рожка". А летевшие с той стороны пули впивались в землю все ближе к позиции Олега, для устойчивости откинувшего легкие сошки, установленные почти у дульного среза РПК-74М, стреляя с упора, чтобы хоть так восполнить недостаток в плотности огня.

— Олег, отвлеки их! Задержи янки здесь, сколько сможешь, — приказал Басов, на локтях отползая в сторону. — Дай нам хотя бы несколько минут! Азамат, остаешься с Олегом! Матвей, за мной, ползком!

Извиваясь, точно змея, подтягивая к себе автомат, Алексей Басов скользнул куда-то в сторону по рыхлому ковру перепревших листьев, а за ним последовал и Матвей Осипов, по-прежнему тащивший за спиной связку из двух реактивных огнеметов "Шмель". Несколько мгновений – и оба они исчезли из виду, оставив двух бойцов на ненадежной позиции сдерживать только усиливавшийся с каждым мгновением натиск врага.

От тишины, царившей в этом лесу еще десять секунд назад, не осталось и воспоминаний, и сержант Джеймс Салливан не без наслаждения слушал привычную симфонию боя. Солировали два пулемета М249, с флангов заливших позиции противника потоками раскаленного свинца. Им вторили на семь голосов М16А2 – семь стволов непрерывно выплевывали град легких малокалиберных пуль. Стрелки, кажется, не отпускали спусковые крючки ни на мгновение, словно спешили как можно быстрее истратить боекомплект. Командир отделения видел, как куда-то в сумрак леса бледными росчерками улетают трассеры, облегчавшие прицеливание пулеметчикам.

Сам сержант не ослаблял хватку на винтовке, чувствуя толчки приклада в плечо. Его винтовка М16А2 был способна вести огонь фиксированными очередями по три выстрела, но опытному бойцу это не требовалось – Салливан вполне мог контролировать расход боеприпасов и без подобных особенностей ударно-спускового механизма, расчетливо выпуская подряд по два-три патрона. Точно так же, короткими очередями, вели огонь и другие десантники. Но продолжить бой могли не все.

Джеймс Салливан прижался плечом к шершавому стволу дерева, стараясь не замечать лежавшего у самых его ног капрала Лопеса, остекленевшим взором уставившегося в небо. Пулеметная очередь буквально разворотила ему грудь, пули с легкостью, точно тот был из бумаги, а не из сверхпрочного кевлара, разорвали бронежилет. Капрал умер мгновенно, а вот рядовой Родригес был еще жив, о чем свидетельствовали полные боли крики.

Парню не повезло, и шансов выбраться отсюда живым и у рядового не осталось. Выпущенная проклятыми русскими из подствольного гранатомета граната разорвалась в каком-то ярде от десантника, принявшего своим телом почти все осколки. Только это позволило остальным бойцам открыть ответный огонь, но теперь Родригес, истекающий кровью, слабо шевелившийся, лежал на поляне, выбраться на которую, пусть даже ползком, чтобы помочь ему, хотя бы оттащить в сторону, означало неизбежную смерть под вражескими пулями.

— Огонь из всех стволов, — крикнул, напрягая связки, чтобы быть услышанным в какофонии пальбы, сержант. — Не давайте ублюдкам поднять головы!

При внезапном столкновении в условиях ограниченной видимости побеждает тот, у кого выше огневая мощь, кто может придавить противника, заставить его вжаться в землю, обеспечив себе свободу маневра. Сейчас превосходство было на стороне десантников, более многочисленных и лучше вооруженных. Русские вяло огрызались, но явно не могли теперь сдвинуться с места, не рискуя попасть под прицельный огонь вошедших в раж пулеметчиков. Пора было поставить точку.

— Андерсон, О'Нил, за мной, — скомандовал сержант Салливан, низко пригнувшись, двинувшийся вперед. — Пошли!

Продолжая на бегу стрелять короткими очередями, десантники, перемещаясь от дерева к дереву, направились к позициям русских, ответный огонь которых сошел почти на нет. Из-за спины продолжали молотить пулеметы, обрушивая на террористов огневой шквал, и под прикрытием этой стены сержант мог подойти к противнику вплотную.

— Не прекращать огня! За мной, вперед!

Командир отделения бежал причудливым зигзагом, от укрытия к укрытию, низко пригнувшись и продолжая стрелять. Пять-десять шагов – и сержант падает, растягиваясь на земле, и выпуская короткую очередь туда, откуда били автоматы русских. А затем – рывок, еще несколько шагов, сделанных под огнем, и снова падение, но не просто так, не от страха, а чтобы прикрыть своих товарищей. На ходу Джеймс Салливан открыл казенник сорокамиллиметрового подствольного гранатомета М203, вогнав в ствол тупоголовую осколочную гранату – ему будет, чем порадовать проклятых русских, что вывели из строя его лучших бойцов.

Впереди отрывисто застрекотал ручной пулемет, и Салливан отскочил в сторону, падая на землю. Короткий вскрик заставил сержант обернуться – один из его бойцов, нарвавшись грудью на стаю малокалиберных пуль, безвольно валился на землю, содрогаясь в конвульсиях. Джеймс Салливан почувствовал, как в груди вскипает дикая, неуправляемая ярость, жажда убивать тех ублюдков, которые убивали его солдат, его товарищей. Не видя вспышек выстрелов, сержант инстинктивно прицелился на звук, но ожидаемого удара приклада в плечо не последовало, лишь сухо щелкнул ударник.

— О, черт!

Салливан вслепую нашарил на груди набитый патронами магазин, одним движением вставив его в горловину приемника, и ухватил рукоятку затвора. В тот же миг что-то громыхнуло позади, в спину дохнула волна нестерпимого жара, так, что, кажется, вспыхнула даже кожа. Ударная волна подхватила сержанта, легко оторвав его от земли, и с размаху вновь швырнула на землю, так что десантник даже не успел выпустить из рук винтовку.

Стремительным росчерком сверкнул трассер, подав знак стрелку, что магазин почти пуст. Олег Бурцев рывком отомкнул рожок, отбрасывая его в сторону, и вытащил из нагрудного кармана "разгрузки" еще один, снаряженный, отметив про себя, что этот – последний. Набить патронами, лежавшими в десантном ранце, опустевшие магазины янки уже не дадут.

Бывший гвардии старший сержант прекращал огонь только для того, чтобы примкнуть новый магазин. Вдавив до упора спусковой крючок, а левой рукой обхватив приклад, Олег выпустил очередь туда, откуда пули летели в него самого. Удержать противника на месте, заставить его прижаться земле, отвлечь на себя его внимание – и тогда командир вместе с Матвеем Осиповым смогут занять позицию для удара. И потому Бурцев стрелял, не переставая, чувствуя дрожь оружия в руках и не особо задумываясь над тем, смог ли он хоть раз попасть в цель.

— Падла! — Рядом не своим голосом вскикнул Бердыев. — Олег, меня зацепили!

— Азамат! Твою мать, не маячь! Пригнись!

Бывший командир танка, выронив раскалившийся от интенсивной стрельбы АКС-74, зажимал плечо, и Бурцев видел, как камуфляжная ткань темнеет от крови. Бердыев замешкался, ошеломленный болью, оказавшись точно на линии огня американских десантников. Командир с Осиповым куда-то пропали, и Олег понимал, что сейчас должен умереть. Один против целого отделения, не меньше, да еще с единственным магазином, он сделал, что смог. Американцы топтались на месте минут пять, не меньше, возможно, кто-то на той стороне был ранен или даже убит – отличный результат, хотя все же недостаточно для смертника.