Алексей Рюриков - КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ Страница 20

Руководство партией и страной стабилизировалось. Межлаук фактически стал заместителем Жданова по тяжелой, добывающей и оборонной промышленности, Микоян – по легкой промышленности и торговле. Новый генеральный прекрасно понимал недостаток своих знаний, и не собирался тягаться с профессионалами. Вышинский начал проводить осторожную внешнюю политику, зондируя отношение ведущих и граничащих с СССР стран к сложившейся ситуации, и не предпринимая пока серьезных шагов.

Буденный, закончив чистку в своем наркомате (ограничившуюся в основном высшими руководителями преданными лично Якиру и почти не затронувшую командиров ниже командующего корпусом), занялся развитием армии. Первым замнаркома обороны, как и договаривались, стал Уншлихт, вторым Седякин. Сменилось девять командующих округов, но в целом вала перестановок не произошло.

При этом сыгравший одну из главных ролей в перевороте маршал, практически полностью вывел военных из-под контроля госбезопасности. Теперь за лояльностью армии наблюдали собственные контрразведчики, в наркомат обороны перешли чекисты из Особых отделов, ставших III Главным (военной контрразведки) Управлением НКО СССР, начальником которого стал комиссар ГБ 3 ранга Чернышев, получивший, вместо специального чекистского, воинское звание комкор.

Жданов вынужден был согласиться. Но согласившись, сделал свой ход и пошел дальше: разделил НКВД еще на две части.

Реформа снижала роль чекистов, получивших за последние пару лет чересчур большие полномочия. Собственно союзный НКВД который возглавил Кручинкин, состоял теперь из трех Главков – ГУРКМ, ГУПВВ и ГУЛАГ, а также Следственного управления, специального оперативного отдела при наркоме внутренних дел СССР (выделенного из ряда отделов ГУГБ и ГУУР РКМ при разделении НКВД на два наркомата в самостоятельное подразделение, на отдел возлагалось наружное наблюдение и установка, оперативное внедрение, опертехника а также оперативное сопровождение по делам особой важности или общественной значимости), учетно-регистрационного отдела, особых конструкторских бюро, Дальстроя, управления пожарной охраны, и ряда других отделов.

В новый наркомат государственной безопасности, НКГБ СССР, главой которого стал Заковский, после реформы вошли Первое Главное, разведывательное, управление, Второе Главное – контрразведывательное, Третье – секретно-политическое, Четвертое, занимавшееся охраной руководителей партии и правительства, а также ряд специальных управлений, Управление коменданта Московского Кремля, Следственная часть, и Группа особого назначения (ГОН) при наркоме госбезопасности СССР (проведение террора и диверсий за границей) во главе со Шпигельгласом.

Заковский, ставший шефом нового наркомата государственной безопасности, сил возражать против ослабления органов пока не имел, не так крепко еще укоренился на вершинах власти. А Кручинкин, ставший главой лишенного функций политической полиции, но сохранившего войска наркомата внутренних дел, после такого карьерного взлета окончательно стал человеком Жданова.

Оценив роль Вышинского в перевороте, Жданов, в поисках поддержки в переориентации с партии на госорганы, создания противовеса Госконтролю Постышева, и, пусть разделенным, но, тем не менее, все еще мощным наследникам "большого НКВД", решил повысить роль прокуратуры. Прокуратуру формально переподчинили Президиуму Верховного Совета, что на практике означало лично Жданову. Полномочия прокуроров увеличили, однако для баланса лишили следствия, передав его НКВД, а по делам о государственных преступлениях НКГБ. Новым прокурором Союза стал Аралов, член партии с 1903 года, фронтовой офицер первой мировой войны, первый начальник советской военной разведки, успевший потом послужить заместителем командующего Украинским военным округом, дипломатом, а с конца двадцатых трудившийся в Наркомате финансов. Семён Иванович был человеком честным, сильным и решительным. Жданов знал, что в случае конфликта с любой партийной инстанцией, новый прокурор полномочиями не поступится, и сможет превратить прокуратуру в организацию, контролирующую соблюдение закона. В том числе, соблюдение закона и постышевским наркоматом госконтроля.

После съезда, достаточно быстро сложилась группа твердых сторонников Жданова, разделивших между собой сферы деятельности. Новый генеральный прекрасно понимал недостаток своих знаний в хозяйстве огромной державы, и не собирался тягаться с профессионалами. Кроме того, Жданов осознавал, что пока его положение неустойчиво. По воспоминаниям брата его жены, Щербакова, занявшего должность начальника Управления агитации и пропаганды ЦК, Андрей Андреевич оценивал ситуацию сдержанно:

— Вот смотри – разъяснял он. Нас поддерживают бывшие руководители второго уровня. Отраслевики люди сильные, авторитетные, но на первое место в стране рассчитывать никак не могут. В промышленности это Межлаук и Микоян, в армии Буденный, у чекистов Кручинкин с Заковским… и так везде. Для них нынешние посты потолок. Нет, сами по себе они, подчеркиваю, сильны и политически, и по должности, вес имеют, но на первое место – не пройдут. Я для них человек удобный, на положение не посягаю, в их работу почти не вмешиваюсь.

— За поддержку против Косиора расплатился – поддакнул Александр Сергеевич. Межведомственные вопросы координируешь, чтобы не передрались. Но ты еще один момент учти, тебя молодые поддержат. Которые уже при тебе выдвинуты, а то и лично тобой. У них сейчас рост и перспективы, ориентируются они на тебя или твоих замов, больше не на кого. Да и забот на новых должностях хватает, вникнуть же надо, а работы полным-полно.

— Тоже верно. Но это временно. Обвыкнутся, перемен захотят…

— Ну, сейчас перемены никому не нужны. Повышения пока не светят, да многие и не рвутся, кстати, а ниже не хочется. Менять генерального секретаря незачем. Да и не на кого, что немаловажно.

— Частично ты прав. Сегодня я первый – согласился Жданов. Генеральный мало с кем мог поговорить настолько откровенно. С Щербаковым мог, родственник работал с ним еще в Ленинграде.

— Но первый среди равных, а равных много. Ситуация патовая – без их поддержки я теряю часть авторитета и полномочий, но и никто из второго ряда лично, на мое место рассчитывать не может. Но все меняется. Наберутся сил, опыта, тоже в наши игры играть начнут.

Щербаков знал, что Жданов продвигает свой, небольшой по прежним постам, всесоюзной известности и партстажу, клан – ленинградцев. Он и сам принадлежал к этой группе.

— Мы своих постепенно расставляем – сказал он. Но ты же знаешь, мы в основном партаппарат. И наших просто невозможно резко выдвинуть всех, ни опыта, ни заслуг.

— Осторожно нужно – кивнул Андрей Андреевич. Завалит кто один дело, это мне самому в минус выставят. Да и дисциплина в партии пока не до конца победила, все спорят, выборов требуют. Косиор своих украинцев везде пихал, вот и нарвался. Сейчас аккуратней надо, нечего раскол устраивать.

В целом, действия Жданова подтверждали мемуары Щербакова. Генеральный секретарь стал наиболее приемлемым для большинства лидером, преемником Сталина и символом устойчивости страны. От него ожидали плавного продолжения развития и прекращения репрессий внутри партии.

За рубежом Союз проводил осторожную внешнюю политику, зондируя отношение за рубежом к сложившейся ситуации, и не предпринимая пока серьезных шагов. В принципе, точно такую же, сдержанную политику он встречал и со стороны иностранцев, ноябрь 1937 года и в СССР, и за его пределами стал некоей паузой.

Во Франции в это время продолжались реформы, направленные на усиление роли государства, пропаганда националистических и правоконсервативных идей Союза Патриотов. Основными лозунгами стали "Величие Франции – гегемония в Европе и мире" как взгляд на внешнюю политику, и – "Труд, Семья, Родина" – внутри страны. В экономике приоритет поддержки государства был отдан росту тяжелой промышленности, которую накачивали госзаказами и госкредитами, расплачиваясь за помощь в захвате власти и стабильную поддержку крупного капитала. В армии начались реформы, направленные на создание профессиональной "ударной армии" из механизированных, насыщенных артиллерией и бронетехникой частей. Предполагалось, что в случае войны части, укомплектованные призывниками, прикроют второстепенные направления, а ударники начнут немедленное наступление. В качестве основного противника в Европе, традиционно рассматривалась Германия, однако заходила речь и о противостоянии с Англией, в основном поводом к этому служили начинающиеся противоречия на Ближнем Востоке.

В СССР о развитии РККА говорили не меньше. Реформы армии поддерживал Жданов, ведь пока военные заняты перевооружением и новыми штатами, они не занимаются политикой. Традиционно, рассматривались два основных направления возможных боевых действий. Дальневосточный театр, на котором основными задачами оставались оборона границ СССР и союзной Монголии, и стратегически европейский, в отношении которого основой являлось мнение, озвученное Уборевичем на заседании Военного совета в декабре 1937 года: "…всякая война на западном фронте может привести к соответствующим результатам только в том случае, если она закончится стратегическим наступлением. Политических задач может быть поставлено три.