Владимир Свержин - Заря цвета пепла Страница 20

— Ага-ага, я помню: чтобы вас не разнесло, не жрите после шести и не курите на бензозаправке.

— Что-то вроде того. Наполеон уже увенчан славой, но вряд ли сам толком знает, к чему стремится. Он может принять любое решение, и от этого решения, возможно, будет зависеть судьба мира.

— Так шо, отправляемся в западню?

— Не хотелось бы. Посмотрим по обстановке. В конце концов, в приказе, который Рид нарисовал для мэра, есть некоторые странности.

— Например?

— Арест на три дня. С одной стороны, что мешало Роберту, или Арману, кто знает, как его зовут на самом деле, явиться к тому же мэру, открыть карты и объявить нас роялистскими шпионами? Это куда проще, чем вырезать печать, подделывать министерскую подпись… С другой — за трое суток можно надежно оторваться от погони, но в то же время не потерять нас из виду. Месье де Морней уверен, что мы никуда не сбежим, а продолжим свое дело. Стало быть, направимся в Париж. Если помнишь, он нам обещал знакомство с хозяином. Возможно, это не блеф. Возможно, он лишь желает выиграть немного времени, чтобы предупредить шефа о предстоящем визите.

— Рискованная игра.

— Не без того. Но де Морней вообще склонен к авантюрам. А поскольку мы не знаем, что в его рассказах правда, а что нет, остается верить, что мы все же на правильном пути.

— Ага, и что золотой крючок надежно держит его за жабры.

Мы проехали чуть более двух часов по тракту, связывающему крупнейший порт Бретани с Парижем. Дорога была на удивление пуста, лишь изредка попадались крестьяне с вязанками хвороста или мелкие торговцы на тележках, запряженных мулами. И те и другие опасливо косились на офицера и его спутников. Завидев нас издалека, встречные съезжали на обочину и делали вид, что поправляют упряжь и ужасно заняты, демонстративно стараясь не вступать с нами ни в какие контакты.

— Шо-то мне это не нравится, — процедил Лис, оглядываясь по сторонам. — Стойкое ощущение, что кто-то нас пасет.

— В каком смысле пасет? — обернулся я.

— В смысле зыркает, пялится. Ну, зенками дырки протирает!

Я как раз собрался осведомиться у друга о смысле загадочных слов, неизвестных «Мастерлингу», но тут веками росшая около дороги липа рухнула наземь впереди нас с грохотом, от которого содрогнулась округа.

— Шо-то я чувствую себя волком в красной шапочке, — выхватывая пистоль и придерживая удила, чтобы усмирить вставшего на дыбы коня, сказал Лис. — Не нравятся мне эти лесорубы!

Второе дерево с треском упало позади нас, и в тот же миг из подлеска на дорогу высыпало несколько десятков бог весть кого, в обносках, мундирах, а кое-где — даже в подвязанных веревкой штанах, но все сплошь вооруженные до зубов и с крайне мрачным выражением лиц. Грудь каждого разбойника украшала белая нашивка с алым сердцем, из которого вырастал крест. Я до половины вытащил из ножен саблю, но, быстро оценив ситуацию, со звоном вогнал ее обратно. Эпическому герою рыцарских романов, несомненно, следовало обнажить клинок и разметать эту разношерстную толпу, как грозный вихорь опавшие листья, но лично я не видел ни одного человека, которому бы такое удалось.

— Джентльмены, — раздался на удивление спокойный голос лорда Габерлина, — полагаю, настало время вернуть мне свободу.

— Да уж чего там, берите, — хмыкнул я, затравленно озираясь на толпу, обступающую нас и орущую, словно боевой клич:

— Кадуаль!

— Благодарю, сэр. Если не возражаете, теперь мы обменяемся ролями, и я постараюсь спасти жизни вам.

Глава 8

Бой должен длиться 13 секунд: 2 секунды на сближение, 1 секунда на удар и 10 секунд на отсчет рефери.

Физиономии лесной братии пылали ненавистью, и все же, насколько я мог видеть, нападавшие вовсе не стремились изрубить нас в мелкий фарш. Кроме того, невзирая на ружья и пистолеты, которых у мятежников имелось предостаточно, в лесу не прозвучал ни один выстрел. Конечно, можно было предположить, что вандейцы не хотели привлекать внимания стрельбой, однако само по себе падение деревьев легко могло соперничать с орудийной канонадой, да и то сказать, дорога была немноголюдна. Значит, либо у противника не было пороха, либо был приказ взять нас живьем.

— Я лорд Габерлин, — поднимая коня на дыбы, заорал наш невольный попутчик, — наместник короля Георга на Нормандских островах! А это — мои пленники!

Крики как-то внезапно стихли. Похоже, громкое имя Джозефа Уилки звучало посреди дремучего бретонского леса как волшебное «сезам». Толпа на мгновение отхлынула, с почтением разглядывая красный мундир и орден Бани на шее вельможного наездника, затем атакующие разразились восторженными криками, словно Пер Ноэль[32] каждому из них лично вручил по леденцу на палочке.

— Чего это они? — раздалось на канале связи. — Он шо им всем, отец родной?

— Насколько я понимаю, что-то вроде того.

— Крут мужик! Когда только успел!

— Не в том смысле, Лис, о чем ты подумал. Он заведует снабжением Вандеи все эти годы.

— То есть буквально кормилец и поилец.

Между тем лорд Габерлин ласково потрепал коня по шее, успокаивая:

— Я желаю видеть генерала Жоржа Кадуаля.

Битых три часа мы двигались по лесной глухомани, то спешиваясь, то вновь возвращаясь в седла. Под конец пути командир «лесорубов» велел завязать нам с Лисом глаза и повел по чавкающей гати через болото. Судя по тому, что вода периодически заливала сапоги, гать была скрыта ряской от посторонних глаз. Видно, местонахождение тайной переправы было первейшим секретом повстанцев. Местами наши проводники останавливались и командовали осторожно ступить несколько шагов вправо или влево или подождать, «когда хлюпнет». Через некоторое время действительно раздавался громкий всплеск. Должно быть, кто-то бросал в стоячую жижу деревянные мостки, делая скрытую под водой тропу проходимой.

Наконец переправа закончилась, и мы очутились на острове у стен военного лагеря. Насколько я мог видеть, он был сравнительно неплохо укреплен — деревянные стены возвышались на вершине большого холма ярдов на шесть, за высокими парапетами виднелись ружейные стволы часовых. Крепкие ворота, пожалуй, не выдержали бы артиллерийского залпа, но служили хорошей защитой от пуль. С башни над воротами группу захвата окликнули, и вновь имя лорда Габерлина сотворило чудо.

Генерал Жорж Кадуаль встречал нас прямо у ворот. Огромный, с массивными шарами мускулов, выпиравших из-под рукавов белой рубахи, он скорее напоминал античного героя, нежели генерала королевской армии.

Этому военачальнику и впрямь не доводилось обучаться в военной школе, командовать полками, маршировать на парадах и даже носить мундир. Вплоть до революции хозяин болотной цитадели был простым крестьянином. Якобинский террор заставил Кадуаля взяться за оружие. И тут выяснилось, что этот силач, ломающий подковы, как сдобные крендели, — прирожденный вожак лесной войны, храбрый, властный и неумолимый. Сверх того, он отличался такой трепетной верностью королевскому дому, что подавляющему большинству аристократов было бы уместно брать у него уроки.

Божественная сущность власти государя для Кадуаля была столь очевидна, что любая болтовня о свободе, равенстве и братстве звучала полным вздором и опасной ересью. Годы непрекращающейся войны стоили жизни большинству вождей мятежной Вандеи, но крестьянин, ставший волею короля генералом, продолжал воевать бесстрашно и ожесточенно. Услышав, что лорд, чью подпись он привык видеть на приказах, сопровождающих доставленные контрабандистами грузы, здесь, в его лагере, генерал выскочил, как был, не утруждаясь нацепить камзол с эполетами, спеша поклониться его милости.

— Вы дорогой гость в моем лагере, — стараясь приглушить мощь голоса, рявкнул Кадуаль, — но эти… — Он ткнул пальцем в нас. — Кто они?

— Офицеры. Во всяком случае, один уж точно офицер.

— Куда вы их везли?

Лорд Габерлин усмехнулся:

— До того, как я взял их в плен, они везли меня в Париж.

— О, — генерал нахмурился, — только прикажите, я собственными руками повешу их на ближайшем суку.

— О нет, я обещал им жизнь.

Тяжелый вздох гиганта всколыхнул листву на соседних дубах.

— Как пожелаете, мессир, но, — он замялся, — быть может, тогда вы отдадите их нам? Мне очень нужны чертовы офицеры.

— Зачем?

— Видите ли, монсеньор, я хочу насобирать их полную сотню, чтобы обменять на маркиза де Лантенака.

— Маркиз де Лантенак в плену? — встревожился королевский наместник.

— Увы, республиканские свиньи захватили его в замке Рош Госнэ, где он дожидался подхода отряда шевалье де Латура. Он не знал, что бедолага Латур две недели перед тем был схвачен и ко дню их встречи уже расстрелян.