Алексей Головлев - Воин Бездны Страница 20

Эрван выкинул из головы злополучную картину и опасливо посмотрел на Лоэ: тонкое лезвие в его руке доверия не вызывало.

– Не бойся. Нельзя бороться с одним страхом и уступить другому: просто расслабься, молчи, смотри и слушай.

Лоэ поднял руку. Сверкающее лезвие оказалось на уровне глаз Эрвана.

– Смотри на сталь. Не меняй положение головы… Начали!

Сначала миниатюрный клинок просто лежал на раскрытой ладони. Отсвет пламени на идеально отполированной стали казался неправдоподобно ярким.

Вот для чего такая свеча! От неё свет ярче! Надо же, не пожалел…

– Не отвлекайся! Не думай! Просто смотри.

Ланцет оказался меж пальцев Лоэ.

Эрван не заметил, как это произошло, хотя послушно не отводил взгляда. С минуту не менялось ничего: затем полоска стали начала описывать медленные круги. По лезвию, мерно вспыхивая, заструились отблески – казалось, Лоэ непринуждённо держит в руке огненное колесо.

Заворожённый пляской света и стали, Эрван не сразу понял – он слышит мерный глухой стук. Машинально он перевёл взгляд на вторую руку доктора: та лежала на столе ладонью вниз – пальцы выпрямлены, кончики прижаты к поверхности. На первый взгляд кисть была неподвижна, однако Эрван готов был поклясться – звук исходил от неё.

– Не отвлекайся! Слушай левую, следи за правой.

Мерцающий круг лезвия превратился в восьмёрку, потом в пульсирующий эллипс. Симметричные фигуры перетекали одна в другую, сначала медленно, плавно, затем быстрее и быстрее. Острый слух Эрвана услышал свист лезвия. Звук становился то выше, то ниже, и вдруг Эрвана осенило – лезвие поёт! Поёт под низкий аккомпанемент левой руки Лоэ.

Кровь прилила к вискам, бешено пульсируя в такт огненным извивам. Стены задрожали, потом закружились в тёмном водовороте и исчезли. За ними последовал пол. Затем столешница. Сундук, шкаф и дверь.

Потом Лоэ.

Эрван остался один в чернильной пустоте, и последнее, что ещё оставалось от мира, удерживало взгляд, не давало сойти с ума, – лежащая на боку огненная восьмёрка. Она пульсировала и переливалась, словно живая. Да что там, она и была живой! Эрван знал без тени сомнения – она силится заговорить с ним, хочет донести нечто очень важное… Он изо всех сил пытался понять, что означают эти вспышки, – и не мог…

А потом исчез сам.

– Вот и всё.

Голос доктора прозвучал устало и глухо.

Эрван моргнул. Простое движение отозвалось резкой болью – словно под веки швырнули горсть песка. Хлынули слезы. Эрван замотал головой, принялся ожесточённо тереть глаза.

Лоэ молча ждал.

Наконец к Эрвану вернулась способность видеть: доктор по-прежнему сидел у изголовья кровати, тяжело навалившись на столешницу. Ланцет исчез, правая рука свисала плетью, левая безжизненно лежала на коленях. Лицо доктора осунулось, под ввалившимися глазами протянулись борозды морщин. Свеча возле него превратилась в оплывший комок.

– Как самочувствие?

Эрван сосредоточился на своих ощущениях – ну резь в глазах, ещё голова слегка кружится… Никакой сверхъестественной храбрости он не чувствовал.

– Как обычно. Вы уверены, что… получилось?

– А ну-ка… Взгляни на меня.

Эрван в который раз за вечер посмотрел на доктора, слегка пожал плечами: тот же серый однорядный камзол с деревянными пуговицами, то же вытянутое лицо, те же усталые проницательные глаза… Доктор и доктор.

Лоэ, не отрывавший взгляда от Эрвана, удовлетворённо кивнул.

– Получилось, – он встал и задул свечу. – Что ж, молодой человек, полагаю, врачебная помощь вам больше не нужна. Отдыхайте, поправляйтесь, койка на всю ночь в вашем распоряжении.

– А вы?

– А я в кают-компанию. Дела, дела… Этой ночью сон мне не понадобится. Да и капитану с боцманом тоже.

– А почему? – На ответ Эрван не сильно надеялся, но на всякий случай навострил уши.

Бледный свет луны падал прямо на лицо доктора, и от Эрвана не укрылась скупая улыбка.

– Любопытство – прекрасная вещь, молодой человек. Но сейчас… Не стоит. Пока это не ваша печаль. А дальше будет видно.

Лоэ подошёл к двери. Взялся за ручку.

– Доктор!

– Да? – Лоэ остановился.

Эрвану показалось, что спина его слегка напряглась, но поручиться он не смог бы – в лунном сумраке трудно было разглядеть как следует.

– К вопросу о любопытстве… – Эрван замялся, тщательно подбирая слова. – Вы сегодня открыли мне многое, и я искренне благодарен за это. Но в то же время мне кажется, что вы были со мной… не до конца откровенны.

И на всякий случай смиренно добавил:

– Простите, если мои слова звучат как дерзость.

На миг Лоэ замер. Затем медленно повернул голову.

– Ты проницателен, Эрван Гвент, – вещь удивительная для твоего возраста. Возможно, я не зря с тобой вожусь.

Голос Лоэ звучал холодно и твёрдо. Глаза его сверкнули, сутулые плечи расправились: казалось, доктор разом стал на фут выше. Приметы возраста исчезли, перед Эрваном стоял человек в расцвете лет – сильный, жёсткий и опасный.

– Ты прав. Я сказал не всё, хоть и не солгал ни единым словом. Не спроси ты меня – нёс бы ношу один, а так… Считай, что ты стал жертвой своей проницательности.

– Эти штуки со свечой и лезвием… они опасны, да? – вполголоса уточнил Эрван.

– Пустяки, – Доктор небрежно отмахнулся: будто муху отогнал. – Беда в лекарстве, что пришлось тебе дать.

– Я думал, что потеря нескольких лет жизни – беда сама по себе достаточная.

Эрван попытался выдавить улыбку – вышла лишь гримаса. Доктор ответил угрюмым взглядом. Покачал головой.

– Нет. Само по себе и это пустяки. Хуже другое: снадобья людей бесполезны против антонова огня. Чтобы спасти тебя, я обратился… к иным.

– Фоморы? – выдохнул Эрван. Он ещё не понимал, что к чему, но слова доктора нравились всё меньше. Ещё ребёнком на заставе он, холодея от ужаса, слышал немало историй о губительной магии северян. И до сих пор старался не думать, что в тех рассказах было правдой, а что нет.

Лоэ вернулся к столу. Сел возле изголовья, мрачно усмехнулся.

– Фоморы, норды… Называй как хочешь, суть одна. Я не знаю, что тебе о них известно, поэтому – слушай и не перебивай.

Эрван кивнул.

– Фоморы поклоняются некоей… сущности по имени Кромм. Как у тебя с историей старых земель?

Неловкое молчание в ответ.

– Ясно. Надеюсь, у нас будет время заполнить пробелы. А пока знай: это враг. В древности многие народы поклонялись ему и называли Баал – «господин». Ему приносили человеческие жертвы. Эллины знали его как Кроноса – бога, пожирающего своих детей. Нашим потерянным братьям он представился как Кромм. А они, познакомившись с ним поближе, дополнили его имя: Кромм Круах – Кромм чёрный. Кромм кровавый. Кромм – хозяин могильных холмов.

Лоэ умолк, понуро глядя в пол. Эрван ждал, стараясь не шевелиться и дышать как можно тише.

– Здесь, как и в старых землях, он сначала взялся за людей.

Недолгое молчание будто обессилило доктора: голос звучал неуверенно и тихо, казалось, каждое слово давалось с трудом.

– Война алтарей? – решился спросить Эрван.

– Да, – Лоэ кивнул. – Война алтарей. Десятки лет огня и крови, целые города, превращённые в кладбища… А в конце – нашествие фаэри.

Лоэ вздохнул, устало провёл рукой по волосам.

– Но главной цели – власти над людьми – Кромм не достиг. И тогда взялся за фоморов.

Эрван вытаращил глаза.

– Так, значит, их бог – это…

Лоэ кивнул.

– Да. Тот, кого мы… предпочитаем не называть. Или кто-то из его миньонов – разница невелика.

Он дал им власть над погодой – это помогло выжить на ледяных равнинах севера. Он научил их строить корабли – рыболовство решило проблему голода. Он открыл знание их шаманам – у фоморов теперь нет неизлечимых болезней.

– Вопрос цены… – тихо произнёс Эрван.

– Да, – отозвался доктор, похоже, он успел забыть, что велел Эрвану лежать тихо. – Вопрос цены. Плата всегда одна – ужас, смерть и такое посмертие, по сравнению с которым… Лучше тебе не знать.

У Эрвана по спине побежали мурашки. Он сглотнул, подавляя внезапное желание зажмуриться.

– Но какое отношение…

– Прямое.

На миг Эрвану показалось – ледяная оболочка треснула, он проник в мысли и чувства доктора, зацепился за его взгляд. Что там, внутри, за чёрными зрачками? Страх? Жалость? Сожаление? Нет – не разобрать.

Эрван еле слышно вздохнул: вот именно – показалось… Доктор оставался непроницаемым. Как обычно. Только говорил отрывисто и тихо, будто опасался, что они в каюте не одни.

– То снадобье, что я тебе дал… Это не лекарство – в привычном смысле.

Лоэ устало опустил плечи. На мгновение умолк.

– В его основе – бойцовый яд фоморов. Ты знаешь, о чем я, верно?

Эрван опешил. Память услужливо подсунула картинку – яркую, свежую, словно все было вчера: обезумевшие воины-фоморы – с десяток, не больше, – бросаются на двадцатифутовую стену. Защитники швыряют валуны им на головы, кипящее масло с омерзительным шипением льётся на голые плечи… А те, не обращая внимания ни на что, – ломают, давят, бьют, зубами грызут каменные глыбы. Минута – и в пролом втискивается вопящая орда! Прямо по дымящимся останкам тех, проделавших брешь…