Анатолий Спесивцев - Флибустьеры Чёрного моря Страница 20

"Если в каком месте, что-то прибывает, то в другом, обязательно, убывает". Кажется, подобным образом кто-то из великих учёных сформулировал закон сохранения вещества. Аркадий примеривался, как его переформулировать в отношении собственных болевых ощущений. Утром зверская боль в голове отступила, позволяя себе только молниеносные вылазки в виски. Зато, воспользовавшись этим отступлением, вернулась боль в седалище, ногах, особенно коленях и боках.

"Воистину, если у вас болит голова, выпейте бутылку касторки. Вас так пронесёт, что о голове и думать забудете. Мне сейчас для полного счастья только поноса не хватает. Что там, интересно, наши мастера наваяли?"

Мастерам и самим было интересно. По пути обсуждали, в основном, новую ракету. Вчера Аркадий долго объяснял Юхиму Срачкоробу принципы аэродинамики. Которые, если честно, и сам знал ОЧЕНЬ приблизительно. Отъехав по балке не менее, чем на пять вёрст, посчитали найденное место подходящим. Казаки десятка охранения разделились, часть прошла пешком вперёд, остальные вернулись на версту назад, где по пути был замечен овраг, впадающий в балку. В нём лошади должны были меньше испугаться звука от полёта ракеты, пусть и далёкого.

Начали, однако, с испытания дробовика. Петро Каменюка размотал свой свёрток, и глазам товарищей предстало его новое изделие. Аркадий сгоряча подумал, что для надёжности кузнец насадил на приклад небольшую пушечку. Калибра немецкого противотанкового орудия времён начала второй мировой. Ну, может, самый чуток поменьше. С толщиной ствола у неё тоже явно было всё в порядке. Дробовик удивил не только его, но и других испытателей. Петро гордо сообщил, что после вчерашнего случая он решил подыскать ружьё понадёжнее, и выбрал для переделки в дробовик русскую пищаль. Затинную, для стрельбы дробом предназначенную изначально. Русский вариант знаменитых гаковниц. Как и почти все русские пищали, фитильную.

— Пятьдесят лет прослужила и ещё столько прослужит! — восхищался надёжностью огнестрела Петро.

Судя по скептическому молчанию, другие изобретатели его энтузиазма не разделяли. Пока Каменюка заряжал свою пушку, все без постыдной поспешности, но и без малейших задержек, отошли от места предстоящих испытаний метров на двадцать. Аркадий порывался отойти ещё, но все остальные остановились, и он стал рядом с ними. Чувствуя себя достаточно неуютно, всё вспоминался кусок ствола, просвистевший перед носом накануне.

Наконец Петро прицелился и бахнул в стену балки. Бахнул так бахнул, за двадцать метров уши заложило. Не случайно гаковницы делались с крюком (гаком) у конца ствола для ослабления отдачи, которая при выстреле у них была соответствующей калибру. По нынешним временам — пушечному. Видимо Каменюка подзабыл особенности стрельбы из такого оружия, потому как ствол при выстреле у него задрался, картечь вызвала маленькую осыпь с высоты в метра три от дна балки. Кузнец покрутил головой, проковырял по очереди, не выпуская из рук огнестрельное чудовище, оба уха и принялся неспешно снаряжать оружие для нового выстрела.

Остальные члены колдовской кампании (слышали бы вы, что о них говорили казаки этой ночью) — вчерашние уроки не прошли даром — благоразумно остались на прежнем месте. Во время следующего выстрела Аркадий, вспомнив какой-то фильм (или книгу), открыл рот и прикрыл ладонями уши. Помогло, оглушающего воздействия на слух не последовало. Кстати, картечь опять пошла высоковато, даже такому здоровяку, как кузнец, удерживать укороченную пищаль было тяжело. Аркадий обнаружил, что основной её заряд попал в стену на уровне его головы. С десяти саженей крупная картечь проникла глубоко в землю, пришлось здорово поковыряться, прежде чем извлекли первую картечину. Посоветовавшись, решили, что для дробовика хватит не половины, а четверти обычного заряда пороха, стрелять-то он предназначен на малое расстояние.

Дальнейшие испытания его отложили, хотелось показать и посмотреть другие новинки.

Переделанный приклад ружья на этот раз не сломался, но точно из него стрелять стало, пожалуй, сложней, чем раньше. Аркадий вспомнил, как выглядел приклад СВД, и повторил объяснения, какие изменения надо внести.

Кинжал-штык держался сегодня крепко. Богдан с видимым удовольствием воткнул его несколько раз в стену, дал побаловаться другим участникам испытаний. Но Аркадий был вынужден огорчить изобретателя. Утяжеление ствола явно ухудшило балансировку оружия. А из него ведь требовалось, в основном, стрелять.

— Надо либо облегчить крепление и вставить туда более лёгкий кинжал, либо сделать его съёмным и легко вставляемым и вынимаемым.

Сверлило полез чесать уже чуть заросший затылок. За всеми делами и ему, и другим кузнецам, брить голову последние дни было недосуг.

— Ну-у… надо подумать.

— Я подскажу тебе, как можно переделать кинжал в штык. Собственно, я вроде говорил о штыках, приходи вечером, нарисую и объясню подробнее. Понадеялся, что удастся приделать кинжалы без большой переделки, видимо напрасно. Впрочем, основной частью штыка кинжал служить может.

Приступая к четвёртому испытанию, Аркадий ощущал некоторый мандраж. Да и у остальных, после вчерашнего-то, на душе было неспокойно. Но уж очень эффективно подействовала переделанная ракета на казачьих лошадей. Татарские и польские кони наверняка окажутся к её воздействию не более стойкими.

Юхим, безусловно, учёл вчерашние замечания Аркадия. К бокам и верху корпуса были приделаны небольшие крылья. Вряд ли стоило их делать так похожими на птичьи, а верхний стабилизатор вообще смахивал на плавник касатки, но откуда человеку семнадцатого века знать, как должны они выглядеть? Аркадий и в двадцать первом знал весьма приблизительно. Видимо, рисункам на песке Юхим поверил не до конца. Куда более симметрично прикреплён был и камыш с другими, более тонкими пустотелыми растениями.

Юхим установил такую же, как вчера пусковую установку, положил на неё ракету, перекрестился. Все, и Аркадий, дружно повторили этот сакральный жест.

— Господи, помоги! — вслух взмолился Юхим и поджёг запал. Сначала всё было как в первый раз. Ракета пошипела, потом, постепенно набирая скорость, двинулась по длинной пике, при вылете с неё начала звучать, быстро завыв при полёте. Но тут от неё что-то отвалилось, она, изменив тон звучания, и совершив резкий вираж, врезалась в один из склонов балки.

Отвалившимся кусочком оказалось плохо приделанное крыло. Юхим начал материться сразу на нескольких языках. Помимо славянских слов (русских, украинских и польских) ухо попаданца уловило тюркские, арабские и, вероятно, кавказские. Чувствовалось, что человек очень раздосадован. Аркадий поспешил его успокоить.

— Да не виноват ты ни в чём! В новом деле неизбежны ошибки. Следующая ракета полетит лучше. Только, пожалуйста, учти обязательно мой совет о форме крыла, оно должно быть другим, треугольным.

Времени до обеда оставалось много, поэтому решили завершить испытания дробовика. Для стрельбы в реальном бою, он был заведомо малопригоден. Даже с ослабленной до четверти нормы порцией пороха давал при выстреле сильнейшую отдачу, был неподъёмно тяжёл и неудобен в обращении. В общем, украинская бережливость, серия вторая. Решился на выстрел из этого монстра и Аркадий.

Прикидывая, как при выстреле не допустить задирания ствола, он краем глаза, заметил шевеление кустарника, из-за отсутствия листьев никого не способного скрыть, вверху, на краю балки.

"Вроде бы, люди, а не животные. Охрана, что ли?" — подумал попаданец, и пальнул в нарисованный на склоне балки круг.

Отдача у стрелкового монстра была жуткая. Приклад набил Аркадию ещё один синяк, на плече (что леопарду лишнее пятно на шкуре?), нешуточная отдача качнула, вынудив прилагать немалые усилия, что бы не упасть. При этом он невольно понял взгляд и обнаружил, что наверху, на краю балки, стоит рад людей с луками и стрелами в руках.

— Смотрите! — крикнул он, указав пальцем на возникшую опасность.

Все его товарищи подняли головы, а из кустов вниз полетел человек. Бог его знает, почему. Стрельба из лука предъявляет куда более жёсткие требования к позиции, чем пальба из винтовки. Возможно, упавший стал слишком близко к обрыву на непрочную почву, которая и поехала вместе с неосторожным вниз. Видимо, падая, он себе что-то отшиб, потому как, резко вскрикнув, потерял на дне балки сознание.

Увидев, что на дно балки упал, судя по одёжке, татарин, а невдалеке свалился на песок его лук, никто на помощь к свалившемуся не поспешил. Все как один, будто долго и старательно тренировались, ломанули к той самой стенке балки, с которой упал лучник. Вероятно, поэтому первый залп лучников оказался крайне неточным, они даже подранить никого не сумели.

Первым стартовал и подбежал к стене балки Васюринский. Гаркнув на всю балку, он призвал всех следовать за ним, в пещеру-схованку. Лидерство знаменитого на Сечи куренного оспаривать никто не стал. Казаки цепочкой побежали за характерником вдоль стены. На счастье колдовской компании, стреляли по ним из слабых луков, поэтому несколько попаданий в торс прошли без заметного урона. Никто из них не поленился утром одеть доспех. Да и после падения одного из них, остальные невольно стали беречься, опасаясь подобной участи, что точной и быстрой стрельбе не способствовало.