Мастер проклятий (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич Страница 20

«Увидишь Керу наяву — спасайся. Там, где она является — только кровь и гибель. Нет для нее слаще, чем муки и страдания жертв. Если явится во сне — гони бранными словами, или бей! Сон — вотчина Гипноса, и в него она попасть может только тайно, как вор. И ничего сделать со спящим она не сможет, но если испугаешься, впустишь ее в душу — отогнать потом будет непросто. Станет следовать за тобой, и везде будет нести беду!»

Бранить это несчастное существо было как-то стыдно. Да и страха она не вызывала, так что я решил послушать, что она расскажет, раз уж родителей догнать не удалось.

— Спаси меня. Я умираю от голода и страха. Дай мне хоть каплю силы, дай! Тебе это ничего не стоит!

— Дать тебе силы? Зачем? Ты ведь любишь кровь? Тебе мало той, что льется сейчас? — Сам не знаю, зачем я вообще с ней заговорил. Богиня не вызывала ничего, кроме отвращения и жалости. С другой стороны — до сих пор ни одно божество еще ни разу не являлось мне во сне, так что, наверное, мне просто стало любопытно. Да и не ожидал я, что она ответит — не верил до конца, что сгорбленная фигура реальна, а не является частью моего воображения. А Кера, поняв, что я с ней заговорил, очень оживилась. Она взглянула на меня с дикой смесью надежды и ненависти, протянула когтистые руки, заговорила часто, захлебываясь:

— Столько крови вокруг — утонуть можно. Столько боли — можно задохнуться. И все мимо, мимо! Нельзя ни к чему прикоснуться! Я как Тантал в царстве Аида — вижу, а взять не могу.

— Так кто тебе мешает? — удивился я.

Крылатая окрысилась, и без того не блещущее привлекательностью лицо исказилось в мерзкой гримасе.

— Этот пришлый… Это он! Он пожрал их силы. Всех их, которые раньше брезгливо бросали на меня взгляд и отворачивались. Их бледные тени он сбросил в Тартар, и теперь они томятся там, а я на свободе. Я последняя, но скоро и я окажусь там же, с ними. Не хочу! Я почти потеряла разум! Меня почти не осталось! Я уже не могу скрываться от Него! Дай! Дай мне свою кровь! Хоть каплю!

Вестница беды шагнула ближе, вцепилась длинными когтями мне в руку. Попыталась вцепиться — пожатие оказалось совсем слабым, а на лице вместо угрозы проступало отчаяние. А потом сон просто закончился, и я проснулся, все еще чувствуя на руке слабое касание ледяных пальцев.

Огляделся очумело — конечно, никого рядом не было, кроме мирно посапывавшего Рубио. Ночь еще и не думала заканчиваться, чистое небо сияло мириадами звезд — такие яркие они бывают только в горах. Я перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Безуспешно. Сон больше не шел, а картинка с несчастной вестницей никак не шла из головы. Некоторое время я ворочался, а потом чертыхнулся, выскользнул из-под плаща, которым укрывался. Нож нашелся в сумке. Стараясь не думать о том, что делаю, я надавил лезвием на подушечку большого пальца, дождался, пока крохотная лужица крови наберется в ладони. Прошептал: «Пей, Кера. Отдаю добровольно». Швырнул брызги в ночное небо. Подивился собственной сентиментальности — это надо же, богиню беды пожалел! И после этого, наконец, уснул, уже на самой границе сна услышав тихое «Не забуду».

Утром Рубио был хмур и неразговорчив. Любопытство по поводу плохого настроения старика меня не мучило, но он разродился сам, за завтраком:

— Дурные дела творятся в округе. Мне сегодня во сне являлась Кера. Мерзкая тварь. Каждый раз, как я ее видел, случалась какая-нибудь несусветная пакость. Так теперь еще и во сне…

— Мне тоже она снилась, — признался я. — Странные вещи говорила.

— Ты еще и слушал ее? — удивился старик. — Зачем? Держись подальше от этой твари! Не жди от нее хорошего! Уж ты, как сын жрицы Гекаты должен её знать!

— Может, ты и прав. Но мне в любом случае не верилось, что это действительно она. Как-то не привык встречаться с богами — даже во сне.

— Ну и зря. Непонятно, как она проникла в Демос Онейро[24]. Брат[25] ее не жалует.

— Она сказала, что нет больше брата. Да и вообще все боги погибли, низвержены в Тартар. Говорила, что осталась одна.

— Да ты верь больше этой демонице! — фыркнул Мануэль. При этом он помрачнел еще сильнее, хотя, казалось, дальше уже некуда.

Рубио оказался прав, когда говорил, что до Лурда мы доберемся быстро. Впрочем, не зная пути, я мог бы блуждать по горам хоть год, и не добраться до города. Потерять тропку, по которой мы до сих пор двигались, было проще простого, однако старик по каким-то приметам ухитрялся находить дорогу. Всего через час стало возможно двигаться, не слишком опасаясь сломать ногу или шею, а к обеду она стала достаточно хороша для автомобиля — вот только жаль, он остался на той стороне осыпи. Не скажу, что дорога давалась легко, особенно учитывая скудное пропитание. Приходилось экономить — то, что мы захватили из дома, стремительно заканчивалось, а найти хоть что-то съедобное в этой гористой местности могли только дикие козы, которые водились здесь в изобилии. Наглые копытные совершенно не боялись людей, подпускали нас очень близко, заставляя мечты о тушеной козлятине приобретать почти осязаемую реальность, однако охотиться мы и не думали. Даже без объяснений спутника я прекрасно представлял, как далеко может разноситься звук выстрела в горах.

Условно населенные места появились уже ближе к вечеру. Стали часто встречаться старые кострища, и другие, гораздо менее романтичные следы человеческой жизнедеятельности, а к закату мы вышли к небольшому поселку. Деревня, или, скорее, хутор, состоял всего из нескольких хижин, окруженных небольшими огородами. Загон для овец был гораздо больше, чем любое из жилых строений, вот только как сам загон, так и хижины, оказались пусты. Люди отсюда ушли совсем недавно, и в спешке. Забрали только самое ценное и скотину, даже поспевшие овощи остались на месте не собранными — этот факт интересовал нас гораздо больше, чем загадочное исчезновение жителей. Впервые за несколько дней удалось наесться вдоволь — в одном из домиков Рубио нашел несколько полосок вяленого мяса, так что варево, приготовленное в очаге выбранного для ночевки дома, получилось сытным и очень вкусным. Рубио, так и остававшийся весь день непривычно молчаливым, не преминул прокомментировать мой энтузиазм при виде горячей пищи:

— Смотри, не обожрись. Завтра день тяжелый, а если его украсят еще и твои ежеминутные отлучки в кусты, может стать и вовсе невыносимым.

Я и без старика знал о вреде обжорства, но в спор вступать не стал — покончив со своей порцией, отправился на боковую. Чтобы, значит, как говорил отец, жирок завязался. Засыпал, впрочем, с некоторой опаской, и она не замедлила подтвердиться. Во сне снова явилась Кера. Выглядела она чуть лучше, чем накануне, а, главное, в глазах появились какие-то проблески разума:

— Не знаю, почему ты идешь к самому средоточию силы врага. — Без обиняков начала демоница, не затрудняя себя приветствиями. — Очень многие хотели бы оказаться как можно дальше оттуда. Возможно, ты безумен. Это не мое дело. Я не стану тебя отговаривать. Но если ты все же настолько не дружишь с рассудком, что продолжишь путь, выполни мою просьбу: когда будешь умирать, посвяти свою смерть мне. Твоя кровь помогла мне вчера, но этого мало. Тартар все равно ждет меня, а так я хоть немного еще продержусь.

Теперь мне действительно захотелось последовать советам матери и хорошенько выругаться, но я сдержался. Спросил вместо этого:

— Там, куда мы идем, многих убили? Это были последователи чистого?

— Да, многих. Очень многих. И да, это были рабы чистого, и они убивали во славу своего жадного бога. Ненавижу! Даже я никогда не забирала все! Я оставляла вам, смертным, часть силы, чтобы могли найти путь к Стиксу через царство Эреба[26].

Рассуждения вестницы я пропустил мимо ушей, так же как отмахнулся от мысли о многочисленных смертях. С моими родителями не может случиться ничего плохого. Только не с ними. И потому я спросил самое важное: