Я Распутинъ. Книга вторая (СИ) - Вязовский Алексей Страница 20

Подействовало. Кайзер задумался, кивнул переводчику. Тот быстро что-то записал на бумаге.

Я понял, что пришло подходящее время, подсунул Вильгельму прошение, составленное на немецком Фон Шольцем.

– Что это?

– Был я тут намедни в Берлинской обсерватории…

– Вы увлекаетесь астрономией? – удивился кайзер.

– На звезды люблю смотреть – я снял очки, посмотрел в глаза Вильгельму – Божье творение меня восхищает!

– И что же?

– Хочу выделывать на Руси таковые приборы – телескопы, да прочее для ученых. Дабы народ был ближе к Богу, разглядывая горнее.

Переводчику пришлось тяжко. Но справился.

– И что же именно вы хотите? – кайзер все еще пребывал в недоумении.

– Да завод купить в Германии. Целиком, телескопы энти делать.

Никакие звезды меня особо не интересовали. А волновало как русские офицеры будут разглядывать немецкие позиции в бинокли и стереотрубы. Которые в Российской империи банально не производятся. Все есть. Заводы винтовок в Туле и Сестрорецке, пушки свои делаем, Соколов на орудийном заводе Платонова клепает пулеметы Максим по лицензии. Все это масштабируется, лишь бы были деньги. И они будут. А вот своей оптики нормальной у страны нет. Надо озаботиться.

Император шевельнул знаменитыми усами, пришлось внутренне собраться, уж больно смешно это выглядело. Вот же мода – неужели он не понимает, что выглядит дурацки? Хотя о чем это я… Стоит посмотреть в зеркало, чтобы увидеть собственную растрепанную бородищу и полубезумные глаза. А зеркал тут много.

– Ну что же, рад, что у моего кузена такой молитвенник, не чуждый веяниям науки, – прищурился на меня кайзер, позвонил в колокольчик. Зашли адъютанты.

Меня даром что не подхватили под руки и довольно быстро выставили из дворца. Нифига себе, сходил на аудиенцию, хорошо хоть пинка под зад не дали.

Весь день до вечера я размышлял «И как это понимать?», пытаясь разобраться, а не слишком ли я зарвался. А то вдруг я наломал дров в международной политике и теперь кирдык – одно дело Аликс с Ники мозги пудрить, и совсем другое Вилли нашему Гогенцоллерну.

Так я и самокопался часа два-три, пока снизу не доложили, что меня ожидают. Хотел было послать всех подальше, потому как никого не ждал, но выбор был невелик – либо так и перебирать события, либо отвлечься. Так что позвал Елену переводить и вниз.

Рослый малый лет сорока, с веселыми глазами, тяжелым подбородком и гладким пробором ровно посередине головы поднялся мне навстречу с дивана в вестибюле и доброжелательно представился, глядя на меня сверху:

– Макс цу Фюрстенберг, – поочередно поклонился он мне и Лене.

Не помню, кто говорил, что истинный аристократ со всеми общается на равных – вот как раз такой случай.

– Кайзер поручил мне составить вам компанию на время пребывания в Берлине, развлечь. Он также передал, что срочное завершение аудиенции было вызвано неотложными государственными делами.

Ну хоть так. Лена, запинаясь, переводила, означенный Макс стрелял на нее глазами, пытаясь понять, кто она такая и какие нас отношения связывают. Уговорились прокатиться по городу, а потом поужинать. Под конец Макс малость замялся и спросил, не будут ли дорогие гости возражать, если его тоже будет сопровождать дама. Видать, не жена, но нам-то что за дело? Согласились, этот «цу» сразу повеселел и доверительно шепнул Лене, что его подруга тоже знает русский. Набрал номер от портье, замершего в почтительном ужасе, бросил в трубку пару слов и пригласил нас в коляску.

Где-то в центре, экипаж остановился и к нашей компании присоединился четвертый персонаж. Молодая дама с веером и прогулочным зонтиком.

Пассия Фюрстенберга оказалась фигуристой блондинкой в муаровом платье, скрывавшая лицо под вуалеткой. Я пригляделся, женщина заметила мое внимание, улыбнулась. Ну же… Гюльчитай, покажи личико!

Макс представил нас. Анна Леопольдовна Чернышева.

– Русская?? – удивился я.

– Да, мой дедушка, генерал-майор князь Александр Иванович Чернышев в 13-м году брал Берлин.

Вот это номер!

– У него был роман в столице, с немкой, моей бабушкой – Анна замялась – Родился отец. Семья дедушки не приняла бастарда, он жил и воспитывался в немецкой семье. В России никогда не был.

Чернышева подняла вуалетку, на нас глянули зелёные, глубокие глаза. Будто в омут нырнул. На лице отражается сила характера. Хороша! Породистый нос, тонкие губы… Лена завидев мою реакцию наступила мне на ногу.

– Дай Бог, побываешь на Родине дедушки – произнес я – Буду молиться о том.

Катались по Унтер дер Линден, где же еще? Макс, как культурный человек, предложил отправиться на Музейный остров, посмотреть коллекции античного искусства. Но где Распутин, а где Древняя Греция? Пришлось в рамках выбранной роли воротить нос и ехать в Тиргартен.

Аллеи, статуи, публика фланирует… красота. Дамы отправились пудрить носики, а Макс показывал мне аллею, уставленную памятниками. Ткнет в рыцаря с мечом – «Отто дер Цвайтер фон Бранденбург!», я ему «Кайзер?», он мне «Найн, маркграф дер Бранденбург», ткнет в чувака с посохом и в треуголке – «Фридрих Вильхельм дер Дритте!» – «Маркграф?» – «Найн, кениг фон Пройсен унд курфюрст фон Бранденбург!» и еще что-то по немецки. Обстоятельно поговорили – там этих кенигов-маркграфов штук пятьдесят понатыкано. А тут и дамы подоспели, причем Макс с Анной перемигнулся и они ловко так поменялись парами – Чернышева меня подхватила, а Макс – Елену. И обратно по аллее, в нескольких шагах друг от друга.

Анечка тут же начала расспрашивать меня о царице, что да как. А на меня нашло и я прям в лоб спросил:

– А Макс тебе кто?

Чернышева запнулась, покраснела малость и после паузы выдала:

– Друг.

– Сердешный?

Тут уж она надолго замолчала. А потом, видимо, решила, что терять нечего, все равно на виду всего Берлина с сибирским мужиком фланирует и пустилась в объяснения.

– Да. Он хороший. Очень старая семья, настоящий фюрст, князь то есть.

– Богатый, небось? Поместий много?

Терять уже нечего, Чернышева фактически признала, что любовница, так что стала нахваливать Макса, и по всему выходило, что цу Фюрстенберг непрост, ой как непрост. Одно имя чего стоит – Максимилиан Эгон Кристиан Карл Алоиз Эмиль и еще что-то, и такой же лес титулов, фон, дер и цу. И что землевладелец первейший – имения в Австрии, Венгрии, Вюртемберге, Бадене и Пруссии, причем в трех последних владения такие, что он там в ихней палате херров заседал, а в Прусском парламенте даже был вторым лицом. И что бывший кавалергард. И что… тут Аня чуть было не замолчала, но сгорел сарай – гори и хата! … прямо сказала, что Макс – друг Вильгельма.

Да уж. Я-то думал, ну там чиновник какой, по иностранным делам много аристократов служит, а тут вона как. Что сказать, уважили немцы, молитвеннику русского царя дали в гиды друга германского императора. Как там, «базар держать людей в уровень посылают».

Не дожидаясь темноты, отправились ужинать. Что там за ресторан был, что ели, не запомнил, разговор уж больно интересный пошел. Барышни переводили, а я фоном думал, что простота нравов необычайная, у нас, небось, такие вопросы за тремя кольцами охраны обсуждают, в особо защищенных помещениях, с глушилками и прочим. А тут – вербуй Чернышеву и качай информацию прямо из дворца кайзера. Надо, кстати, это кое-кому по возвращении в Россию подсказать. Теперь у меня даже есть кому закинуть…

Слушал я, слушал все эти подводки, а потом бухнул напрямую:

– А что, господин хороший, как думаете, продадут мне завод?

Макс даже бровью не повел. Дожевал, вином запил, и глядя мне в глаза сказал:

– Понимаете, либе Грегор, одно дело продать союзнику или дружественной державе, а другое – частному лицу.

– Так мне большой, как державе, не нать. Мне маленький, чтобы простые телескопы для народа делать. Этож не только союзникам можно?

Пусть маленький, я же с наших не слезу, пока они производство не развернут в несколько раз.