Олимпийские, первые, жаркие! - Александр Алексеев Страница 20

- Ты для начала институт закончи! — осаживают меня Наблюдатели.

Перед обедом на базе случилось происшествие. Амосов, стоя на доске перекинутой через лужу, выслушивал наезд Зайцевой, бесившейся от возврата Серёги к Крапивиной. Когда ему надоело слушать Танин лай, то он сошёл с доски на землю и слегка пнул по мостку. Результат был впечатляющим. Зайцева потеряла равновесие и, немного помахав в воздухе руками, упала в лужу. Серега говорит:

— Извини, нога дрогнула.

Татушин с наблюдающими товарищами заржали. Ничего святого для них не было, а Васечка разбежался и толкнул Амосова, полетевшего рыбкой в лужу на другую сторону. Колобок смотрит на обтекающего Серёгу и говорит:

— Извини, рука дрогнула.

Потом Васёк зашёл в лужу, как капитан Грин к своей Ассоль, и стал поднимать мокрую плачущую Танечку.

Зашёл к Шестернёву перед отъездом. Он в Москву собирается перебираться в следующем месяце. Рассказывает, что в облисполкоме трясли из-за слишком высоких зарплат его рабочим и служащим. А на парткоме выговор влепили за "БМВ". Мол, на отечественных авто нужно ездить и не выделываться.

Понятно. "Каждый должен иметь экипаж и ливрею, соответствующие своему чину".

Партнёр рассказал о сборке шариковых ручек, о начале выпуска наших копий зажигалок Сolibri Мonopol. Я передал для конструкторов листочки с чертежами детской "пружинки", "Русского обруча", спального мешка с текстильной застёжкой, станкового туристического рюкзака "Ермак".

- Ну, это ты автор перебрал. — скажут некоторые читатели, — Не могло такого быть в 51-м…

- Ну, почему же? Другие авторы могут в СССР в это время йогурты в магазинах продавать и в боксёрские секции детей с шести лет записывать… "Пипл хавает" и голосует рублём за успешные рояльные нетленки…

На вокзале очухавшийся к вечеру Колобок играл на гитаре, а Татушин, надев для красоты на голову полотенце, пел куплеты, типа "ёлки-моталки просил я у Наталки…"

По радио передают новости про войну — какие города и посёлки в Турции освобождены…

Наверное, и у нас, и у курдов потери уже на тысячи идут…

Читаю в "Спорте" обзорную статью про футбольное Первенство. У первых трёх призёров ни одной нулевой ничьей — команды заряжены на атаку. Впрочем нулевых ничьих нет и у Спартака(Тбилиси), занявшего последнюю строчку. Самые результативные матчи первенства с участием команды ВВС. Самая закрытая команда — куйбышевские "Крылья Советов".

В "Комсомолке": в 1952 году начнётся строительство Братский ГЭС. На пленуме ЦК ВЛКСМ говорилось о ключевом значении этой стройки для развития Сибири. Она объявлялась комсомольско-молодёжной стройкой. Пять тысяч путёвок нужно раздать в горкомах и райкомах комсомола до конца года.

В вагоне достаю сальковский роман "Хвост". Ну вот, что за название дурацкое. Но, в первой главе стало понятно: Хвост — это и Василий Хвостов, из бедной дворянской семьи 18-го века и Владимир Неупокоев, попаданец из начала 20-го века, ставшим "хвостом" в мозгу этого хроноаборигена.

Сальков в Горьком где-то смог купить потрёпанный, но рабочий "Ундервуд", на котором уже пару месяцев и печатал свою нетленку…

Эх, — думаю, — лучше бы, этот башковитый офицер-морячок Неупокоев сюда на ГАЗ попал в цех. Стал бы стахановцем…. Но, проблема в том, что никакие прорывы и новые методы работы вскоре на советских предприятиях никому станут и нафиг не нужны. Был пятилетний план и заводчане его выполняли с непредсказуемым качеством. Так что попаданца-стахановца, обуреваемого идеями "нарастить и повысить", скорее всего работяги загнали бы тёмный уголок и отмутузили бы вноговую.

22 сентября 1951 года. Москва.

Покупаем с Васечкой от команды на свадьбу Яшину чайный сервиз. У продавца в магазине, как обычно, счёты на прилавке, а за спиной табличка "Деньги получает продавец".

Свадьба будет у родни невесты. В двух комнатах установлены соседские столы и сколоченные из досок лавки. Всем подъездом для свадьбы приготовили нехитрую снедь, напекли пирогов. Невеста Яшина — Валентина, без родителей воспитывает младшего брата и живёт небогато. Не будет у молодых в ближайшее время никакого медового месяца. Послезавтра сядем на сборы в Тарасовку. Потом "Милан", Вена, Кубок СССР, Кубок Ярмарок(Яшина взяли третьим вратарём), снова "Милан". А потом Лёве на зимний сбор в Горький, где тренировки пойдут привычной чередой. Вот зимой, Маслов может и отпустит Лёву в отпуск к молодой жене.

Из разговоров Яшинской родни я узнал, что в войну его семью с заводом отца эвакуировали в Ульяновск. Одиннадцатилетний Лев вместе со взрослыми строил корпуса завода и помогал устанавливать оборудование. Когда цеха запустили, то высокого паренька Яшина взяли на завод учеником слесаря. Работал, как и все, порой две смены подряд. Курить махорку Лёва стал, чтобы не уснуть на работе в ночную смену. После войны, вернувшись в Москву, Лёва начал стоять в воротах заводской молодёжной команды и в хоккее и в футболе. Вскоре Яшина заметил гениальный тренер Аркадий Чернышёв и пригласил в московское "Динамо".

Играя в дубле, Яшин первым из советских футбольных вратарей стал регулярно выходить в игре за пределы штрафной. Тренеру Михаилу Якушину это не очень нравилось и Лёва частенько "получал на орехи" за "цирк на поле". Талант вратаря проявлялся и в хоккее с мячом и с шайбой и даже в водном поло. Но, вот в основу "Динамо", где блистал великий Хомич, пробиться Яшину не получалось… Он периодически выходил за основу, но, пропустив несколько мячей, вновь садился "на лавку". Это продолжалось, пока он не переехал в Горький в прошлом году. О том, что Яшин хороший вратарь теперь говорили все. А заводские болельщики за надёжную игру были готовы носить его на руках.

Показалась "Эмка" с молодыми и грузовик с гостями. Садимся за столы. Тосты и пожелания следовали друг за другом. Вскоре в одной из комнат заиграла гитара, а в другой — гармонь, кто кого перепоёт… Потом начались разговоры про футбол-хоккей, про любимую Яшинскую рыбалку. Датый, улыбающийся Лёва рассказал всем, что червей лучше копать у помойки. Они там жирные и длинные.

Наученный горьким опытом я не "гнал коней" и осаживал не видящего берегов Васечку. Незаметно стемнело и мы, попрощавшись, пошли до хаты. Колобок сразу завалился спать, а я помнил, что сегодня день рождения Насти. Для неё и для дорогой Анечки играю в светлой печали мелодии на гитаре. Достал их фотографии поставил перед собой и, подумав добавил ещё и Розу. Она тоже любила послушать музыку из будущего… https://youtu.be/US0ULfQhTFU?list=PLV0w3wLBJMYonwrAlINxc0GSyzq5W2vnI&t=3

23 сентября 1951 года. Москва.

Сходил с утра за кефиром. Колобок, приняв этот антипохмелин, продолжил давить на массу. А я газеты