Ревизор: возвращение в СССР 31 - Серж Винтеркей Страница 20

* * *

В воскресенье часов в пять мы с Галиёй и детьми поехали домой. Когда мы уезжали, было готово уже шесть венцов, строители уже приступили к седьмому.

Алироевы и Гончаровы оставались ещё там, решили попозже ехать.

* * *

Москва.

— Андрей Юрьевич, докладываю, — позвонил Мещерякову из автомата Спиридонов. — Ну, зафиксировали мы с Паней один очень интересный контакт Головина. Знаете, с кем он сейчас в кафе встречается? С Димасом!

Спиридонов, широко улыбаясь, подмигнул рядом стоящему Панкову, поглядывающему через витрину кафе за объектом наблюдения.

— Да-да, тот самый Некрасов, — подтвердил Спиридонов.

— Лев Егорыч! Лев Егорыч! — зашептал, дёргая его за рукав Паня. — Он ему что-то передаёт!

— Что он ему передаёт? Деньги, что же ещё? — мельком взглянул сквозь витрину внутрь кафе Спиридонов. — Что и требовалось доказать, Андрей Юрьевич. Головин — человек гагаринских. Да… Сворачиваем наблюдение, чего уж дальше-то искать?

* * *

Москва.

Как только его люди выяснили, что Головин — человек гагаринских, Мещеряков тут же набрал Захарова, хотел договориться о встрече и сообщить об этом. Но не дозвонился и, решив, что дело принимает нешуточный оборот, он набрал Бортко и договорился о встрече с ним.

— Что случилось, Андрей Юрьевич? — обеспокоенно протянул ему руку Бортко, встретив у метро напротив своего дома.

— Михаил Жанович, в конце апреля Ивлев обратился ко мне со своими некоторыми сомнениями… Ему не понравился один момент… Любовница Самедова настойчиво лезла в комсомольскую группу, разбирающую письма, которые приходят Ивлеву в газету и на радио.

— Так… И что? — не понял, пока, в чём проблема Бортко, и жестом предложил Мещерякову пройтись по скверу недалеко от метро.

— Нынешний секретарь комитета комсомола наотрез отказался её брать, зная о её похождениях со своим предшественником и что это закончилось для того увольнением из МГУ. Но на него надавили из ЦК ВЛКСМ.

— Серьёзно? — поразился Бортко. — И кто же этому поспособствовал? Явно не Самедов.

— Разумеется. Её новый любовник — главный инженер небольшой трикотажной фабрики. Снимает Быстровой квартиру, ездит на новых «Жигулях» и носит ей огромные букеты.

— Главный инженер небольшой фабрики так легко идет на такие траты? — с сомнением спросил Бортко.

— Все верно, Михаил Жанович. Я поэтому его и взял на карандаш. И он сегодня встречался с тем самым типом, что выслеживал Ивлева у его дома.

— Как? — остановился от неожиданности Бортко. — Я думал, мы обо всём договорились с Володиным! Мы их не трогаем, а они нас!

— Мы все так думали, — развёл руками Мещеряков. — А получается, они и в грош не ставили все договоренности с нами…

— Эти ублюдки должны ответить за это! Нам нужно срочно встретиться с Захаровым.

— Ивлева с собой, может, тоже взять?

Подумав, Бортко помотал головой:

— Павел молодец, проявил бдительность, и помог вывести гагаринских на чистую воду. Дальше уже сами разберемся, и без него!

* * *

Уже вечером раздался звонок. Услышав голос Сатчана, я уже подумал, что можно его поздравить с наследником или наследницей. Но он лишь сообщил, что завтра общий сбор на часовом заводе.

— Опять тренировку пропустим, — деланно возмутился я, прекрасно понимая, что завтра нам предстоит получение доли за апрель.

* * *

Святославль.

В понедельник к девяти утра Оксана с Русланом пришли в жилкомиссию.

Щербаков уже зная, что не сможет им ничем помочь, ещё раз проверил все документы, включая справку из ЗАГСа. Он намеренно приложил её к остальным документам, подумав, что надо будет потом проверить, зарегистрируют ли они брак? Маловероятно, что они не придут на регистрацию, но вдруг!

— Ну, что же, — вернул он ордер на однушку Оксане и ордер на трёшку Левичеву. — Всё правильно оформлено.

— А позвольте узнать, почему вообще сомнения были? — спросил Левичев.

— Какие сомнения, товарищ? — улыбнулся ему Щербаков. — Просто время от времени проводим вот такую дежурную проверку. Только и всего.

Левичев довольно кивнул, вежливо попрощался и ушел первым. Оксана и Руслан немного задержались, вопросительно смотря на хозяина кабинета. Он лишь развел руками, показывая, что ничего сделать не может.

Проводив всех посетителей, Щербаков сел в кресло и задумался. Он был очень зол. Не давала покоя эта ангельская улыбка на лице Левичева, судя по всему, хорошо знавшего советские законы, и то, как их обходить. Утешало только то, что он хорошо знал Шанцева. Тот был этой ситуацией очень недоволен, а у первого секретаря города есть свои рычаги… Он не справился, но Шанцев точно что-то придумает, чтобы сбить эту улыбочку с лица мошенника.

* * *

В понедельник еще раз подвел итоги своих размышлений по намечаемой спецоперации в отношении Регины и тех, кто за ней стоит. Стоило как следует подумать, конечно, учитывая, что произошло не так и давно с одним моим знакомым, тоже отправившим подложное письмо. Что меня успокаивало в моем случае — гнев Межуева, которого я хочу спровоцировать, никак не будет распространяться на того, кто написал письмо. Вполне возможно, он вообще о письме не узнает, потому что светить его в случае неприятностей тем, кто стоит за Региной, не с руки. Добавят себе еще один эпизод, который заставит судью дополнительно неодобрительно нахмуриться перед вынесением приговора — подсылка агента в комсомольскую группу с целью выявления предприятий, которые надо захватить… Тут уже можно дополнительно напроситься и на внимание КГБ к своей деятельности… Все, что связано со злоупотреблениями по идеологической линии, на контроле у комитетчиков… Так что, они и само это письмо, скорее всего, просто уничтожат на всякий случай, после того, как с ним ознакомятся. Или велят Регине его вернуть в группу по письмам, а тогда уже мы сами его изымем и уничтожим, что еще лучше.

Ну и самый плохой вариант тоже рассмотрел — сообщники Регины проговорились, и следствие этим письмом заинтересовалось, да еще и обнаружило его. Наехало на Гусева, и он сознался, что эта наша затея. Ну и что? Улыбаясь, говорю следователю, что возникли у меня определенные вопросы к новой сотруднице моей комсомольской группы по разбору писем, не связана ли она с криминалом. И, как в прошлом активный член Комсомольского прожектора, призванного изобличать нарушения социалистической законности, я и написал это письмо. Чтобы проверить, чиста ли Регина перед законом. И раз вы, товарищи, пришли ко мне,