Михаил Ланцов - Славься! Коронация "попаданца" Страница 21

Впрочем, итоги операции «Шапокляк» уже начинали сказываться. То есть адекватных конструкторов и, как следствие, поделок просто не имелось. Зато правительства Пруссии, Баварии, Франции, Великобритании и Италии оказались завалены целым ворохом совершенно немыслимого бреда. Что, в свою очередь, повлекло растерянность военного руководства, причина которого немудрена — попытки реализовать «в железе» эти «прожекты» ничем хорошим не оборачивались. Кое-какие успехи получилось достигнуть только в вопросах модернизации игольчатых винтовок. Но даже их лучшие образцы сильно уступали МГ В-58.

Понимая, что новая винтовка очень серьезно будет влиять на исход сражений, правительства всех стран Европы задумались над тем, как добиться ее самостоятельного производства. Ведь, оставляя подобную «игрушку» в руках русских, они ставили себя в зависимость от их милости.

Безусловно, предпринимались попытки тупо и незамысловато скопировать МГ В-58, но уже к концу 1867 года это сделать адекватно было некому. Точнее, скопировать получалось, но копия выходила сильно хуже оригинала, да и то — при изготовлении в толковых мастерских. Казенные же заводы, традиционно обладая менее квалифицированными специалистами, так и вообще заставляли государственные комиссии печалиться да сокрушаться. Поэтому получавшиеся образцы выходили и заметно дороже, и ощутимо хуже тех, что присылались из России.

Подобные обстоятельства привели к тому, что премьер-министр Великобритании инициировал официальное предложение Александру III прибыть на конгресс и обсудить с остальными европейскими державами сложившуюся ситуацию. Ведь, дабы избежать ненужных разговоров, Саша отправил в Берлин князя Горчакова и сам туда был «ни ногой».

Делать нечего. Такой дружный призыв нельзя игнорировать, особенно тогда, когда готовится коллективный договор о послевоенном устройстве. Россия же не хочет, чтобы ее интересы были проигнорированы? Так что в первых числах мая 1868 года Император выехал в Берлин для проведения переговоров. Тем более что вопросов накопилось масса, не только связанных с оружием. Например, Саша был единственным монархом Европы, который в репродуктивном возрасте оставался без жены. А потому он был убежден, что одной из главных интриг поездки станет попытка всучить ему какую-нибудь высокородную особу для обильного деторождения и привязки к своим интересам.

ГЛАВА 4

Маршрут Москва — Санкт-Петербург — Варшава — Берлин оказался вполне обыденным и тихим. Все меры предосторожности, предпринятые сотрудниками КГБ, оказались пустой перестраховкой. Как ни странно — никто не пытался Александра ни взорвать, ни застрелить. Впрочем, Императора это не радовало.

— Понимаешь, Платон Ильич, нервничаю я.

— Отчего же, Ваше Императорское Величество? Вроде бы радоваться должно. Никто причинить вам зла не желает. Все тихо.

— Так от того, что тихо, и нервничаю. Перешел я своими делами дорогу многим людям. И простым крестьянам, и королям. Не всем Император Александр III по нутру. Многие желают его смерти. Врагов всех и не счесть. А то, что тихо сидят — то плохо. Один затаившийся враг хуже десяти действующих открыто. С дурными бунтарями, что с винтовками и косами толпами на штурм идут, воевать проще и легче, чем с умными да тайными.

— А чего они ждут, эти тайные враги?

— Ошибки. Любая ошибка и невнимательность сейчас могут обернуться очень печально. Да и, если честно, думаю, покушения теперь пойдут намного реже. Но не в пример хитрее.

Берлин встречал своих новых гостей мелким гадким дождиком. Поэтому вместо красивых конных прогулок и охоты пришлось сразу углубиться в кулуарные беседы и политес.

Одно радовало — официальным главой российской делегации на конгрессе был князь Горчаков, поэтому Саше удавалось весьма ловко избегать многих публичных заседаний. В конце концов, кулуаров и вечерних многочасовых встреч хватало за глаза для полноценной рабочей нагрузки. Так что ни Бисмарк, ни Гарибальди, ни кто иной из ключевых игроков конгресса особенно не настаивал на привлечении Императора к публичным «бредням».

— Ваше Императорское Величество, — королева Виктория смотрела на Александра с некоторой укоризной, — вы не поверите, мои слуги пытались убедить меня в том, что вы не желаете со мной общаться.

— Ну что вы, Ваше Королевское Величество, их кто-то ввел в заблуждение. Я готов был выехать хоть в Лондон для нашей беседы, но обстоятельства задержали меня сначала в Санкт-Петербурге, а потом в Москве. Очень много дел, знаете ли, всплыло при получении такого значительного наследства, как империя.

— Понимаю вас, а потому не виню.

— Благодарю вас, Ваше Королевское Величество, — Александр вежливо кивнул, выражая свою признательность, — о чем же вы хотели со мной поговорить?

— Мне бы хотелось обсудить то недоразумение, которое возникло между нашими странами в минувшем году.

— Я весь внимание. — Александр улыбнулся, чем вызвал у Виктории легкую заминку.

— Давайте начнем издалека. — Королева вернула вежливую улыбку. — То разногласие, что возникло между нашими странами из-за происков авантюристов, меня печалит и гнетет. Моя дочь, внук и множество родственников погибли из-за совершенно отвратительной попытки государственного переворота, которую устроил Шувалов. — Виктория так красиво играла печаль, что Саше даже хотелось в нее верить.

— Елена, Николай, родители… вы знаете, я до сих пор о них очень скорблю. — Саша попробовал тоже чуточку поиграть. — Отказываюсь верить в то, что произошло.

— Я слышала о том, что вы перенесли коронацию только из-за траура, но…

— Да, слухи не лгут. Я не желаю видеть никаких праздников. Мне очень больно и тяжело. В единый момент я лишился всей своей семьи. Там… под Веной. Одно письмо. Вы знаете, я буквально в тумане был больше месяца.

— Но как же вы воевали?

— Как… сложно сказать как. Если в Дании я еще хоть как-то держался, то в Варшаве и особенно в Санкт-Петербурге на меня что-то нашло. Так хотелось крови, что я в числе прочих нападал на любого, кто оказывал сопротивление. Где это видано, чтобы цесаревич лично атаковал в передних рядах? Пелена сплошная. Обида и злоба. Нет, не злоба — ненависть!

— Александр, я вас отлично понимаю. В первые дни как узнала, что случилось в Санкт-Петербурге, то даже заснуть не могла. Моя любимая дочь и внук погибли так… — Королева пустила скупую слезу и замолчала. Саша продолжал играть надломленного человека, а потому спустя несколько секунд, несколько неловко слегка приобнял королеву, стараясь ее успокоить.

— Я постарался отомстить. Всем, кто хоть как-то участвовал в этом ужасном бунте. Никогда не думал, что придется заниматься таким грязным делом. Вы представляете, эта чернь не только вырезала большую часть санкт-петербургской аристократии, но и развернулась в грабежах. Мои люди находили даже золотые зубы целыми мешочками, причем явно не новые. Одному Богу известно, скольких пришлось сгубить этим бандитам, прежде чем собрать столь незначительные богатства.

— И не говорите. — Королеве нравилась эта игра в растроганных родственников. — Я отлично представляю, что такое чернь. Помню, когда только взошла на престол, эти неблагодарные пытались меня убить. Меня — молодую, юную девушку, которая только и мечтала о том, чтобы облегчить им жизнь!

— Это наш крест. Увы. — Александр сокрушенно вздохнул и предложил Виктории присесть на диван.

Беседовали они долго. Игра в добрых родственников доставляла удовольствие обоим. Тем более что угловатые, слегка медвежьи манеры Александра всегда нравились королеве, поэтому она просто наслаждалась его игрой. И Император должен был в нее играть, так как, несмотря на все противоречия между Москвой и Лондоном, приходилось мириться. На 1868 год Россия была еще не готова к открытой войне со всей Европой. А ведь именно к ней шло, в конце концов, открытое противостояние с Великобританией, которая, не имея никаких возможностей воевать самостоятельно, приложит все усилия для создания крупной коалиции. Точно так же, как и во времена Наполеоновских войн, когда британская монархия смогла сломить Наполеона Бонапарта, консолидировав практически всю Европу.

В целом беседа прошла совершенно обыденно. Королева и Император обсудили в самых теплых и конструктивных тонах многие вопросы, связанные с обозначенным выше конфликтом. Виктория всячески делала вид, что Лондон тут ни при чем, а Саша «искренне» удивлялся вероломству Шувалова, который смог подкупить «честнейших» британских офицеров. «Охали» и «ахали» они больше часа, чем вызвали некоторую обеспокоенность Бисмарка, испугавшегося какого-либо сговора этих «тертых калачей». Но, в конце концов, Виктория, заметив, что собеседник еле сдерживается от того, чтобы вспылить и наговорить глупостей, ловко свернула беседу.