Сергей Калашников - Шелест трав равнин бугристых Страница 21

Следующий день прошёл в вынужденном пассивном отдыхе — на площадке перед выходом из пещеры с утра лежала какая-то очень крупная полосатая кошка. Скорее всего — тигр. Взор её был обращён в сторону реки — с этой точки открывался прекрасный вид на стада, пасущиеся у самой воды. Видимо, хищник ждал удобного момента для нападения, высматривая одиночное животное, удалившееся от остальных — не решался он нападать на группу.

Петя предпочёл не беспокоить хозяина джунглей, изредка подходя к закрытому решётчатой дверью входу и каждый раз убеждаясь, что посетитель ещё не ушёл. Впрочем, в полуденный час визит был исчерпан — зверь лениво удалился куда-то в южном направлении. Наверное, солнышко его допекло. Надо заметить — на присутствие людей эта тварь не реагировала: то ли не обнаружила их, то ли была слишком очарована раскинувшимся пред её взором чудесным пейзажем.

В этот момент ребята попытались порыбачить: Граппа с ловчей сетью стремительно скользнула к ближайшему участку обмелевшего плёса, откуда не торчали ничьи головы, и мастерски забросила снасть… и пришёл невод пустым и грязным.

Во второй раз закинула она невод… и пришёл он с мусором и хламом.

В третий раз закинула она невод… тяжело было тащить его на берег. Петя на секунду отвёл взор от окружающей действительности и перехватил копьё одной рукою чтобы помочь слабой женщине… среди ячей натянувшейся сетки показался из воды бок крупного питона. Судя по форме узора — сетчатого. Рывок, звон лопнувшей верёвки — и ловчая сеть пропала во взбаламученной жиже. Смотревший на эту картину метров с тридцати шакал презрительно потряс лапой и потрусил куда-то вдаль. Крупная, размером с собаку, куница, поглядывавшая из-за сухих скрючившихся кустов, пропала из виду, попятившись. Презрительно хрюкнул крупный свинтус и перевернулся на другой бок, отчего грязь, в которой он валялся, смачно чавкнула и распространила во все стороны густое неблагозвучное амбре.

С добычей рыбы в речке стало как-то не так. Куда-то она вся подевалась.

Попытались набрать стручков дерева, которое Петя для себя назвал акацией, хотя листья у него были совсем другие. Зернышки, если их смолоть, заметно горчили, но были вполне съедобны. Да и горечь можно было попробовать вымочить. Так вот — в давно примеченных зарослях «паслись» несколько крупных обезьян, напоминавших орангутангов. Они сразу, как увидели людей, загукали, залопотали, стали изображать угрожающие пантомимы — неохота стало с ними связываться. Ушли несолоно хлебавши. На обратном пути Граппа пришпилила к земле копьём крупную ящерицу. Невкусную, но питательную. Ужин, приготовленный из неё оказался достаточно скромным и лишь частично утолил голод.

В общем, надо было добираться до оставленных в хижине кошелей с зерном. Пока тамошние грызуны не слопали то, что они с таким трудом собрали и дотащили. А ведь это три десятка километров через места, кишащие голодным зверьём. То, что они однажды проделали этот путь — не гарантия того, что пройти его удастся ещё дважды. Причём обратно — далеко не налегке.

Нужно было хорошенько обдумать предстоящую вылазку.

Перед Граппой поставил задачу — наколоть орешков ему для еды. Чашку ему и чашку себе. И не трескать их во время приготовления — почти непосильная задача для дикарки, привыкшей следовать своим инстинктам, поскольку прислушиваться к голосу рассудка она не вполне готова — плохо соображает. Сам же устроился поудобней и принялся вспоминать то, что видел в фильмах про дикую природу — на этот раз идти следовало днём и попытаться остаться невидимкой.

Следующий день он готовил переносной сарай. Каркас из палок, заточенные концы которых торчали наружу, и занавески из наскоро приготовленных циновок. Главная же часть сооружения — тент над головой, чтобы оставаться в тени. Забравшись внутрь они довольно легко переносили эту халабуду. В принципе, возникни какая угроза, можно просто остановиться, замереть и переждать немного, полагаясь на то, что агрессивное животное, среагировавшее на их перемещение, увидит неподвижный неживой объект и потеряет к нему интерес. Подобные укрытия использовали натуралисты для того, чтобы подобраться к гнездовьям птиц или логовам млекопитающих… кажется. Так это как раз те случаи, когда звери всегда начеку — то есть и сейчас можно ожидать сходного эффекта.

Пару горшков процеженной и прокипячённой воды тоже взяли с собой. Вообще-то глиняной утвари уже оставалось немного, хотя её особо и не били. Заметную часть унесли в дом в Бугристой равнине, да и в хижине на краю степи остался горшок и две чашки. Вот теперь ещё две посудины уезжают из пещеры. О чём ни вспомни — во всём дефицит.

Утром встали, забрались в переносной сарай, отрегулировали лямки и пошли потихоньку.

— Тяжело, — призналась Граппа, едва они спустились вниз по откосу и перешли обмелевшую реку — тут нынче и до колена вода не доходила. — Давай пойдем не долго, а быстро.

— Это как? — Петя до сих пор не каждый раз правильно понимает значения местных прилагательных. Их набор не так уж велик, отчего некоторые обретают неожиданные смыслы для нормального человека. Поэтому каждый раз приходится разбираться, проводя целый анализ, пока не удаётся определить правильное значение казалось бы неправильно построенной тирады.

— Идти к хижине не сначала туда, — девушка махнула рукой направо. — Потом туда, — она снова махнула рукой, но на этот раз прямо. — И уже после этого — сюда, — на сей раз перст указующий был направлен влево. — А сразу пойти к хижине, — она махнула кистью вперёд налево.

— Ты знаешь короткую дорогу! — воскликнул юноша. — Показывай. Пойдём быстро.

Сарай тут же был переориентирован и ребята зашагали по направлению вглубь суши, сразу двигаясь почти точно на восток. Через час вышли к построенной Петей ещё весной зелёной пещерке, занятой соплеменниками Граппы. Как-то давненько уже не встречались ребята с ними. Ну да это и понятно — сами-то они больше месяца отсутствовали в этих краях. Но удивило юношу то, что сам он, следуя изгибам речного русла, полагал, что тут километров двенадцать, а выходило около двух. Ну, может быть, трёх. То есть, считай, совсем рядом, а не никаких не полдня ходьбы.

Берег реки в этом месте был уже вытравлен диким скотом до пыли, береговые кусты объедены до сухих безжизненных ветвей, только над неожиданно скромным участком, скрывающим жилище людей нависали зелёные, покрытые живой листвой ветви и тут же курился дымок — горел костёр. Два мужчины с копьями стояли неподалеку от входа, поглядывая по сторонам — они проводили взглядами неторопливо следующий мимо сарай, но не стали поднимать тревогу. Или всё поняли, или ещё чего — общаться с соседями ребятам сегодня было некогда, вот они и прошли мимо примерно в сотне метров от не подающего особых признаков жизни дома.

Потом еще около трёх часов часов неторопливой ходьбы через вытравленные поляны и вытоптанные луговины в обход поросших лесом участков, и они добрались до хижины. Еще и полдень не настал, а уже на месте.

Появилась Тузик, подошла, понюхала. Около хижины в тени вывалив от жары языки, отдыхала вся собачья стая. При виде людей псы сохранили пассивность — ночная охота явно была успешной. Щенки тут тоже присутствовали, как и давешний Пациент — похоже, на нём всё уже зажило, словно на собаке.

Ребята сварили себе каши и тоже как следует заправились — воды в колодце было ещё немало, дров вокруг хватало и торопиться обратно почему-то вовсе не хотелось.

Временную, наскоро связанную хижину ребята укрепили, улучшили, упрочили. Крышу сделали как следует, покрыв её плотными связками соломы — трава в этих краях оставалась, хотя и совсем сухая. Для спанья соорудили нары на значительном удалении от пола. Большие нары, во всю поляну, оставив только лаз с крышкой для себя и отверстие для дымохода. Дело в том, что собаки, проникающие к воде через подкоп под дверью, в большинстве своём «стеснялись» людей. Граппа тоже опасалась диких зверей — с перегородкой было спокойнее. Пару дней ушло на восстановление ловчей сети — верёвки из коры здешних кустов были куда хуже по части прочности, но мяса хотелось. Так вот, закончив новую снасть из сети с камнями по краям, Петя позвал Тузика на охоту — видел он неподалеку своих старых знакомых — диких кур.

Вернее — не совсем знакомых. Эти были более поджарыми и имели просто великолепные скоростные качества. Вот на них и решил Петя поохотиться — организм требовал белковой пищи.

— Тузик, за мной, — скомандовал он и свистнул, как в старые времена, когда жил ещё на Бугристой равнине.

Собака встала и пошла. Рявкнула на щенков, что увязались следом. Те совсем не отвязались, но держались позади и выглядели сосредоточенными. Остальная стая тоже потянулась за компанию. Вскоре одну из куриц выгнали из зарослей — ох и мчалась она. Размером, наверное, со страуса, но не такая «развалистая» и без пышных перьев. В общем, ростом с Граппу или чуть выше. Прячась за переносным сараем подождал, пока та разгонится по прямой, несясь прямо на него, раскрутил боло и сшиб птицу с ног.