Виктор Каменев - Абы не в пекло (СИ) Страница 21

— Не думаю, что от этого можно испытать удовольствие.

— Ты не думаешь, а они думают. Там сейчас ангелы-полицейские рыскают, попробуй только не восхвалять. Ладно, молодой, хватит об этом, девочки заждались.

И правда, они уже ждали. Мы расплатились с чёртом-сводником, сбросились торговцу на шампанское и повели девочек к себе. Они, бедняжки, хотели казаться циничными и развязными, но столь страшный грех совершали, по-видимому, впервые. Была среди них одна лапочка с ТАКИМИ глазками…

Я втихаря разбавил шампанское спиртом. Напряжение сразу спало, заблестели глаза, потекла беседа. Под шумок прибежал и Коготь, куда ж его денешь.

Свои грехи девочки получили сполна. Не знаю, сколько им там понаставили чёрных меток, но наша группа старалась изо всех сил.

Покончив с делами, мы провели девочек к вратам чистилища. По возвращению в Отдел я спросил Красного:

— Командир, нам в группу нужна секретарша?

— Нет.

— А в Отдел?

— Молодой, я понимаю, что тебе твоя девушка понравилась. Мне моя, между прочим, тоже. Но это не значит, что мы должны создавать при Отделе женский батальон.

— Нет, командир, а в самом деле, возможно, нам и нужна какая-нибудь работница. Бухгалтер, например. Мы же не знаем.

— Спроси у Старшины.

Он-то хотел от меня просто отделаться, а я действительно взял и пошёл. Но, как выяснилось, Отделу работницы нужны не были. Совсем.

— И вообще, — добавил Старшина. — Ты бы лучше делом занялся, чем дурью маяться.

— Да я только и делаю, что постоянно повышаю уровень своей боевой подготовки!

— Наливаясь водкой? — уточнил Старшина.

— А вот это, по-твоему, что такое?

Я задрал майку и вставил три пальца в отверстие на животе, накануне заботливо проделанное во мне мечом Берсерка.

— Ладно, иди, — проворчал Старшина.

— Влюбился, что ли? — спросил Красный, перехватив меня в коридоре. — А разница в возрасте тебя не смущает? Та девочка постарше тебя будет.

— На сколько?

— Лет на четыреста, не меньше.

— Не смущает.

Красный махнул на меня рукой.

— Вот скажи мне, молодой, — говорил Старшина некоторое время спустя. — Ты ведь сдох в двадцать первом веке, правильно? А мне вот тут доложили, что ты мечом дерёшься просто как демон. Прямо и не справиться с тобой.

— Берсерк меня научил.

— Вон как! И Берсерк говорил тебе, что эдаким макаром ты должен выводить из стоя ангелов-полицейских?

— Нет, такого я что-то не припоминаю.

— Тогда какого хрена ты это делаешь?! — рявкнул Старшина, хлопая по столу широкой ладонью.

Разговор происходил в комендатуре, куда меня доставили отдохнуть после ратных подвигов.

— Молодой, сотрудники Отдела не должны драться с ангелами-полицейскими. Ты, наверное, об этом не знал?

— Старшина, гадом буду, ни в одной инструкции про полицейских ни слова.

— Слушай, молодой, я ведь тоже умею шутки шутить!

— Молчу, Старшина, молчу. Виноват, каюсь.

— Какого лешего ты попёрся в чистилище?

— Да я просто хотел посмотреть. Согласен, нехорошо получилось…

— Нехорошо?! — взревел Старшина. — Да ты позоришь Отдел, тебе это известно?!

Тут уж пришла моя очередь возмутиться:

— Ничего себе! Кто позорит?! Да я четверых ангелов уложил, прежде чем меня скрутили!

Старшина вскочил на ноги. Похоже было, что ему хочется меня ударить, но он сдержался.

— Вижу, тебе здесь нравится, — ядовито заметил он и выскочил из комендатуры.

Меня снова запихнули в камеру. Но я не особо волновался: наши этого так не оставят. Да ещё и торговцы имели удивительную способность просачиваться со своим товаром сквозь любые стены и запоры. Так что пока бестолковые сторожевые ангелы тешили себя надеждой на то, что я раскаиваюсь и молюсь, мы с чёртом лакали водку и распевали песни из репертуара «Сектора газа».

Ещё через некоторое время за мной пришёл Красный. Комендант выдал ему меня под расписку, а на прощание закатил длинную речь насчёт добродетели и тому подобной чуши.

Но сюрпризы только начинались. Когда мы вернулись, нас вызвал Старшина и сказал:

— Значит так, молодой, по поводу тебя получена телеграмма от апостола Петра. Ты отстранён от работы, твоё личное дело отправлено на пересмотр. Настраивайся на то, что нам придётся прощаться.

У меня разом всё опустилось. Я уже не мыслил себя без Отдела. И куда мне теперь? А самое главное — как сказать об этом тётке?

Тем временем Красный яростно нападал на Старшину, а тот монотонно отсылал его к апостолу Петру.

— Контра ты, буржуй! — орал мой командир, грозно нависая над столом. — Чем он так провинился?! Ты, что ли, никогда ни одного ангела не треснул?!

— Отстань от меня, — вяло отвечал Старшина. — Чем, по-твоему, провинился я? От апостола втык получил, с твоей группой и всеми одиночками переругался. Я ведь решений не принимаю. Сходи к апостолу.

Его слова пробудили меня от забытья.

— А что? И схожу.

— Это тебе не поможет, — обнадёжил меня Красный.

— Пусть идёт, — вступился за меня Старшина. — Хуже-то всё равно уже не будет.

— Я с тобой, — сказал мне Красный.

— Только попрошу вас, — закончил разговор Старшина, прикладывая руку к сердцу. Давайте обойдёмся без драк и дебоша. Будьте людьми.

В нашей группе все были такими же ненормальными, как и мы с командиром. Никто не пожелал остаться в общежитии. К апостолу отправились все до одного и, вооружившись до зубов, втиснулись в лифт.

Я, правда, оружия не брал, а только накатал рапорт, примостив лист бумаги на спину Упыря. Красный спросил меня на ушко:

— Послушай, молодой, а ты с девушкой-то со своей хоть увиделся?

— Да, командир. За тем и ходил.

— Хоть что-то хорошее за весь день, — вздохнул Красный.

По прибытию я попросил своих не вваливаться к апостолу всей толпой. Красный настаивал на том, что ему-то обязательно идти надо, но не убедил меня в этом. Я категорически отказался брать кого-то с собой.

За спорами мы ворвались в приёмную. Ангелица-секретарша не пришла от этого в восторг, но, не обращая внимания на её визгливые протесты, мы подошли к дверям, отпихнули двух ангелов, дожидавшихся приёма, после чего Красный втолкнул меня внутрь.

Апостол из-за своего стола строго взглянул на меня.

— Чем могу? — спросил он. — Ах, это вы. Я, кажется, вас не вызывал.

— А я сам пришёл. Апостол здесь творится произвол и несправедливость. Я написал рапорт по этому поводу.

Апостол нахмурился.

— Вы бы выбирали выражения, молодой человек. Что значит: «произвол» и «несправедливость»? Это на небесах-то?

— Апостол, я и так выразился очень мягко. Да вы почитайте.

И я подал ему рапорт.

Апостол Пётр прочитал его раз, другой, после чего удивлённо уставился на меня.

— Не обессудьте, но я должен проверить, — пробормотал он.

— Я сам хотел настаивать на этом.

Апостол поднял трубку прямого телефона и заказал на коммутаторе Отдел.

— Будьте добры, позовите Священника, — попросил он, когда ему ответил дежурный.

А через некоторое время продолжал:

— Священник? Вы помните тот день, когда привели в Отдел молодого? Отлично. Что тогда говорил ангел Винниус? Сейчас же прекратите сквернословить! Я понимаю, что вы не можете помнить всего. О процентовке, к примеру, был разговор? Ага! Значит, жаловался, но сути вы не помните. Хорошо, спасибо.

Он положил трубку, ещё раз перечитал мой рапорт и сказал:

— Следовательно, вам запали в душу слова ангела о том, что в Отдел берут кого попало.

— Совершенно верно. У нас должны служить только самые лучшие.

— А в рай вы не собирались сходить со своей агитационной программой?

— Была такая мысль, но не всё же сразу.

— И других целей ваш визит в чистилище не имел?

— Апостол, чтоб меня чёрт забрал. Только об агитации и думал.

Потом мне рассказывали, что в этот самый момент в приёмную ворвался чёрт. Эти твари и так выглядели безобразно, а уж в отдел перемещения душ и вовсе набирали самых-самых. Ангелица моментально упала в обморок, а моя группа стеной встала у двери. Но чёрт рвался за мной, учуяв клятвопреступление. Моим сослуживцам пришлось принимать меры: Викинг и Аферист схватили хама и согнули его вдвое, Красный одним махом отхватил ему шашкой башку, Учитель ногой выбил её из приёмной, а Упырь вытолкал туда же упирающееся обезглавленное тело.

В кабинете мы, разумеется, всего этого не видели. Я смотрел на апостола. А он улыбался.

— Вы, стало быть, болеете за Отдел?

— А как же иначе? Мне бы ещё настоящее дело.

— Успеете, — пообещал апостол. — Раз уж вы такой патриот Отдела, то работу для вас обязательно найдут. Но с ангелами больше не деритесь.

— Не буду, апостол.

— Они ведь тоже при исполнении.