Джон Кристофер - Смерть травы. Долгая зима. У края бездны Страница 21

— Ружья или люди? — спросил Джон. — Оружия я не нашел. А ты, Родж?

— Нет, — отозвался Роджер.

— Наверху девчонка, — сказал Джон. — Дочь. Я ее запер.

— А эта? — Пирри носком ботинка ткнул в сторону женщины — та больше не кричала, только тихо постанывала.

— Она ранена… в лицо, — выговорил Роджер.

— В таком случае… — Пирри взглянул на Джона и вскинул винтовку. — Вы не возражаете?

— Лучше бы револьвер, конечно, — сказал Пирри, подойдя к раненой. Прогремел выстрел. Стоны стихли. — Не люблю тратить патроны попусту. Тем более что они нам еще пригодятся.

— Не такой уж плохой обмен — два дробовика на два патрона, — заметил Джон.

Пирри улыбнулся:

— Эти два патрона я ценю выше полудюжины дробовиков, уж простите мне мою слабость. Но, в общем, вы правы — обмен недурной. Теперь можно позвать остальных?

— Да, — ответил Джон, — думаю, можно.

— Все–таки надо, наверно, сначала убрать куда–нибудь трупы, — сказал Роджер. — Пока дети не пришли.

Джон кивнул:

— Пожалуй, — и перешагнул через мертвое тело. — Там, под лестницей, есть чуланчик. Стойте–ка, тут заряды для дробовиков. Сейчас я их достану. — Он вгляделся в темный уголок. — Все равно больше некуда. Давайте ее сюда.

Труп фермера смогли перетащить только втроем. Втиснули его туда же, под лестницу. Потом Джон вышел из дома и помахал рукой. Старый пес сидел на прежнем месте. Теперь Джон заметил, что он слеп. «Кому нужен сторожевой пес, — подумал Джон, — когда нечего охранять?» Но стрелять не стал — зачем переводить патроны?

Наконец все собрались. Дух пикника исчез — даже мальчишки притихли. Дэви подошел к отцу.

— Папа, кто стрелял? — спросил он чуть слышно.

— Видишь ли, сын, — сказал Джон, глядя мальчику прямо в глаза. — Сейчас такое время… Нам приходится бороться, чтобы выжить, бороться за все. Ты должен понять.

— Вы их убили?

— Да.

— А где они?

— Трупы мы убрали. Давай–ка заходи в дом. Надо позавтракать.

На пороге растеклась лужица крови, другая — у лестницы. Дэви заметил это, но промолчал.

Когда все собрались в гостиной, Джон сказал:

— Долго здесь задерживаться не будем. На кухне есть яйца и бекон. Еду можно приготовить быстро. Мы с Пирри и Роджером поищем, что взять с собой.

— Вам помочь? — спросил Тихоня.

— Нет. Оставайтесь здесь. Отдыхайте. Впереди тяжелый день.

— Их было только двое? — вдруг сказала Оливия.

— Наверху еще девочка — дочь. Я запер ее.

Оливия бросилась к лестнице:

— Господи! Она там одна! Она же испугается!

Джон взглядом остановил ее.

— Я ведь уже сказал — у нас нет времени на пустяки. Займись более важными делами.

Чуть поколебавшись, Оливия прошла на кухню. Миллисент — за ней. Анна по–прежнему стояла в дверях, держа дочь за руку.

— Хватит и двоих, — сказала она. — Мы пойдем на улицу. Здесь мне тяжело дышится.

— Как хочешь. — Джон кивнул. — Можешь поесть на улице.

Не ответив, Анна вышла, не выпуская руки Мэри. Тихоня, потоптавшись на месте, вышел за ними. Дэви и Стив забрались на старомодную софу у окна. Напротив мерно тикали старенькие настенные часы. Зачарованно разглядывая их, мальчики шепотом переговаривались друг с другом.

В доме нашли два больших рюкзака и один — поменьше. Набили их провизией — ветчиной, свининой, вяленой говядиной, домашним хлебом, сверху положили патроны.

После завтрака Оливия встала и начала было собирать тарелки. Миллисент засмеялась. Смутившись, Оливия поставила посуду на стол.

— Не нужно, — сказал Джон. — Уходим прямо сейчас. Место здесь, конечно, тихое, глухое. Но все–таки любой дом — ловушка.

Стали собираться.

— А как же девочка? — спросила Оливия.

Джон взглянул на нее:

— А что?

— Ведь мы не можем ее так бросить?

— Если это тебя так волнует, пойди и отопри ее. Скажи, пусть идет на все четыре стороны.

— Но мы не можем бросить ее! — Оливия махнула рукой в сторону лестницы. — С ними.

— Что ты предлагаешь?

— Мы могли бы взять девочку с собой.

— Не глупи, Оливия. Ты ведь знаешь — это невозможно.

Оливия пристально посмотрела на него. Вечная робость и неуверенность вдруг сменились решимостью и твердостью. «Как странно меняются люди в тяжкие минуты», — подумал Джон об Оливии и Роджере.

— Если нет, — сказала она, — я останусь с ней.

— А Роджер? — спросил Джон. — Стив?

— Если Оливия захочет, — медленно проговорил Роджер, — мы останемся вместе с ней.

— А кто пойдет открывать дверь, когда пожалуют новые гости? Ты или Оливия? А может, Стив?

Все молчали. Только часы размеренно отсчитывали уходящие мгновения летнего утра.

— Почему ты не хочешь взять девочку? — наконец сказал Роджер. — Ведь Тихоню мы взяли. Девочка вовсе не опасна.

— Как тебе только в голову пришло, что она согласится! — закричал Джон, потеряв терпение. — Мы убили ее родителей!

— Я бы, наверно, смогла ее уговорить, — сказала Оливия.

— Сколько ты собираешься ее уговаривать? Недели две?

Оливия и Роджер переглянулись.

— Вы идите, — сказал Роджер. — Мы догоним. Вместе с девочкой — если она согласится, конечно.

— Ты меня удивляешь, Родж! — воскликнул Джон. — Не хватает только из–за твоей дурости нам сейчас расколоться. — Он посмотрел на часы. — Смотри, Оливия. Даю тебе три минуты. Захочет она пойти — пожалуйста. Но учти — никаких уговоров. Идет? — Оливия кивнула. — Я поднимусь с тобой.

Джон пошел первым, отпер дверь. Девочка стояла на коленях, сложив руки в молитве. Джон пропустил Оливию в комнату, оставшись на пороге. Девочка едва взглянула на них, лицо ее было совершенно бесстрастным.

— Милая моя девочка, — сказала Оливия. — Мы хотим, чтобы ты пошла с нами. В одно безопасное место на холмах. Здесь тебе нельзя оставаться.

— Моя мама… Она кричала, я слышала… а потом…

— Она мертва. И отец — тоже.

— Вы убили их. — Девочка посмотрела на Джона. — Он убил.

— Да, — сказала Оливия. — У них были продукты, у нас — нет. Люди теперь вынуждены бороться, чтобы достать пищу. Мы победили, они проиграли. Ничего не поделаешь. Но я все равно очень хочу, чтобы ты пошла с нами.

Девочка отвернулась.

— Оставьте меня в покое, — глухо произнесла она. — Убирайтесь. Оставьте меня одну.

Джон взглянул на Оливию и покачал головой. Она подошла ближе и встала на колени рядом с девочкой, обняв ее за плечи.

— Мы не такие плохие люди, как ты думаешь. Просто мы пытаемся спастись сами и спасти своих детей. Время жестокое — приходится убивать. Но будут и другие люди — гораздо хуже. Они станут убивать не за кусок хлеба, а ради самого убийства.

— Оставьте меня одну, — повторила девочка.

— За нами, — сказала Оливия, — уже идут толпы людей. Они бегут из городов в поисках пищи. Ваш дом — лакомый кусочек. Твои родители все равно бы погибли через несколько дней. И ты — тоже. Ты веришь мне?

— Уходите. — Девочка не поднимала глаз.

— Я тебе говорил, — сказал Джон. — Мы не можем заставить ее. А насчет того, чтобы остаться с ней, ты ведь сама сказала, что это место — смертельный капкан.

Нехотя Оливия встала и вдруг, схватив девочку за плечи, развернула лицом к себе.

— Послушай меня! — сказала она. — Ты ведь просто боишься, правда? Скажи, правда?

Оливия смотрела девочке прямо в глаза. Словно завороженная ее взглядом, та медленно кивнула.

— Ты веришь, что я хочу тебе помочь?

Она вновь кивнула.

— Решено — ты идешь с нами. Мы собираемся перейти Пеннины. Есть в Уэстморленде одно местечко — там мы будем в полной безопасности. Бессмысленные жертвы и человеческая жестокость уйдут в прошлое и забудутся, как страшный сон. — Оливия больше не могла сдерживаться, горький гнев душил ее. — И ты пойдешь с нами. Да, мы убили твоих родителей. Но если мы спасем тебя, то сможем хоть чуточку оправдаться перед ними.

Девочка молча смотрела на нее.

— Подожди внизу, пожалуйста, — сказала Оливия Джону. — Я помогу ей одеться. Через пару минут мы спустимся.

Джон пожал плечами.

— Я посмотрю, все ли там готово, — сказал он. — Две минуты, запомни.

— Мы успеем.

Роджер вертел ручку настройки радиоприемника.

— Глухо, — сказал он, увидев Джона. — Север, Шотландия, Мидленд, Лондон — ничего.

— А Ирландия?

— То же самое. Вряд ли вообще можно что–нибудь поймать в такой глуши.

— Может, приемник не работает?

— Я поймал какую–то станцию. Что за язык — не понял. Похоже, где–то в Центральной Европе. Голос диктора такой напуганный…

— А короткие волны?

— Не пробовал.

— Дай–ка я. — Джон начал медленно поворачивать колесико настройки. Наконец, после долгого молчания, сквозь треск и помехи послышалась английская речь. Джон включил громкость до отказа.