August Flieger - Чужой 1917 год Страница 21

Кстати, немцы нас почему-то не обстреливали. Я абсолютно не сомневался в том, что они знают о нашем присутствии здесь, но, следуя какой-то своей логике, противник не вел даже беспокоящего огня.

Перекусив сухпаем, я вместе с Лиходеевым осмотрел, как идут работы. Гренадеры нашей и девятой роты возводили полевые укрытия во втором эшелоне, двенадцатая рота рыла окопы, а одиннадцатая сидела в боевом охранении.

Убедившись, что тут все в порядке, отправился на поиски своего исключительного и замечательного ротного командира.

Поручик обнаружился у обустроенного каптером временного склада боеприпасов. Сидя на патронном ящике, он собственноручно чистил свой револьвер. Надо сказать, что Казимирский не доверял автоматическим пистолетам и принципиально носил 'Наган'. Правда, оружие у него было в специальном исполнении — с шестидюймовым стволом, насечкой и рукоятью из резного моржового клыка. Оставалось неизвестно, как же он пережил оснащение своей персоны таким сложным и капризным оружием, как автомат. Он ни словом, ни жестом не выразил своего неудовольствия, но я подозреваю. Что за два дня так ни разу и не вынимал его из чехла. Меня же, пистолет-карабин системы Фролова, уже прозванный солдатами 'Фролом' или 'Фролычем', вполне устраивал.

Заметив меня, Казимирский оторвался от своего занятия, и устало, оглядев меня с ног до головы, поинтересовался:

— Что нового, барон?

— Ничего, господин поручик! Личный состав и саперы возводят полевые укрытия. В строю — сто семьдесят восемь человек, из них семеро легкораненых.

— Неплохо…

— Опасаюсь, только, что это ненадолго… — Не знаю уж, почему я это сказал. Наверное, Казимирскому этого бы говорить не следовало, но мучимый нехорошими предчувствиями я не смог сдержаться.

— Увы, барон, мы на войне. — Спокойно ответил ротный, возвращаясь к чистке оружия. — Потери неизбежны!

— Я понимаю, но с этим трудно смириться…

— С этим не нужно мириться, к этому нужно просто привыкнуть, барон.

— А что известно о планах командования? — Тактично сменил я тему разговора.

— Подождите до темноты. Был вестовой от командира батальона. Капитан Берг обещал прибыть лично. Вот тогда все и узнаем и планы, и последние новости — приятные и неприятные.

— Господа офицеры. — Капитан Берг стоял во главе стола в свежеотрытом и укрепленном блиндаже — штабе батальона. — Нам предстоит окопаться и ждать подхода частей 40-й дивизии или иных изменений обстановки. Наступать через открытое поле на хорошо укрепленную линию обороны в лоб — это самоубийство. Тем более, что по данным разведки, в старом замке расположился артиллерийский парк противника. На нашем участке нет путей сообщения, кроме узкоколейки, поэтому затруднено снабжение, пополнение и поддержка сил второго эшелона. Поэтому, рассмотрев диспозицию, в штабе корпуса изменили план наступления и теперь нашей дивизии предписано занять оборону. Батальон располагается штатно — фронтом по двести пятьдесят саженей на роту. В первой линии одиннадцатая и двенадцатая роты, девятая и десятая — в резерве. Вопросы?

— Ну, то, что нас в атаку не погонят, это новость хорошая. — Задумчиво произнес штабс-капитан Ильин. — И что же теперь? Конец наступлению?

— Отнюдь! По последним данным части I-го Ударного корпуса, и части XXIII-го и XXV-го армейских корпусов, прорвали германский фронт на ширине тридцати километров на всю глубину и вышли на оперативный простор. В прорыв по тылам противника брошены три кавалерийских и одна казачья дивизия. Части 1-ей Ударной дивизии ворвались в Торн. В свою очередь, части II-го армейского корпуса, прорвали оборону противника восточнее нашего участка, и продвигаются вдоль железной дороги на Дойче-Эйлау.

Мы лишь потрясенно молчали.

— Ура, господа! — Наконец подал голос, очнувшийся от ступора Казимирский.

— Ура!

— Ура-а-а-а-а!!!

— Сумасшедший успех! Невероятно! — Ильин приложил ладонь ко лбу. — Но, черт возьми! Как? Как, Иван Карлович?

— Концентрация наших войск оказалась для противника полнейшей неожиданностью. Немцы перебросили все резервы во Францию. Там под Аррасом и Камбре сейчас жуткая мясорубка. А наша 9-я армия нанесла отвлекающий удар в направлении Бреслау. Так что, тевтонцам пока не до нас.

— И все же…

— Кроме того, по слухам, было применено новейшее оружие — 'Бронеходы'. Это самоходная бронированная крепость на гусеничном ходу. — Продолжил Берг. — Нечто подобное применили англичане на Сомме в 16-ом году. В журнале 'Нива' об этом писали.

— А! Припоминаю! Так называемая 'лохань' или, если по-английски 'танк'?

— Именно так!

— Для меня эффект от данной новинки сомнителен, но раз вы говорите… — Ильин покачал головой.

— Надеюсь, теперь всем понятна необычная филантропия нашего командования?

— В свете вышеизложенного? Да! Несомненно!

— Прекрасно! Исполняйте!

— Один вопрос, господин капитан! — Вмешался молчаливый и рассудительный поручик Щеголев. — А что же наши соседи?

— Остановлено наступление всей дивизии! Так что потрудитесь состыковать правый фланг с 9-ым Сибирским Гренадерским.

— Слушаюсь!

— Все свободны. Жду вас к ужину!

* * *

Круто, однако, наши с немцами обошлись. Теперь, если они не отведут свои войска от Штрасбурга, то окажутся в окружении.

Действительно — успех просто сумасшедший.

Надо же — с ходу взяли Торн. А Торн, между прочим, это крепость на Висле. И то, что наши войска ее вот так вот неожиданно захватили — признак растерянности германского командования.

Такого мощного удара с применением новейшего оружия, авиации и специально сформированных ударных частей противник не предвидел, а его разведка банально прощелкала.

Интересно, что они теперь будут делать?

Быстро перебросить достаточное количество войск с Запада — не получится. Прорываться на восток силами двух армий — не имеет смысла. Значит — будут обороняться и контратаковать, ожидая подкреплений.

Размышляя о стратегии, я чисто механически хлебал густую селянку с картошкой и копченостями, поданную на ужин.

Заметив мою отстраненность, Генрих Литус поинтересовался:

— О чем мечтаешь, Саша?

— О победе над Германией и о том, чтобы поспать, — честно ответил я.

— Именно в таком порядке?

— Нет, что ты! В первую очередь — о 'поспать', а после того, как высплюсь, можно и Германией заняться…

Ранним утром меня разбудила канонада, доносившаяся с немецкой стороны.

Спал я в блиндаже-новоделе разделенном надвое — для меня и ротного.

— Ну что там за шум? — Послышался из-за перегородки голос Казимирского. — Епифан! Епифа-а-ан! — окликнул он своего денщика. — И где его черти носят?

Я откинул шинель, сел на своей походной кровати и стал приводить себя в порядок. Застегнул рубаху, натянул бриджи и стал наматывать портянки, а там и до сапог дело дошло. Накинув китель, я вышел из блиндажа в ход сообщения и сразу налетел на несущегося мне навстречу Савку с ведром в руках.

— Тише ты, оглашенный!

— Прощения просим, вашбродь! — Прохрипел запыхавшийся ординарец.

— Что там такое?

— У немаков пальба началась под утро. Сначала из ружей врассыпную, потом пулеметы принялись, а теперь, эвона — уже из пушек палят.

— Понятно… А сам-то ты где был, рядовой Мышкин?

— К каптеру бегал, вашбродь! Насчет воды сговорился, вот!

— Ну, раз сговорился, давай, польешь мне…

Умывшись, я, ради приличия, подождал явления Казимирского народу. Однако, убедившись, что народу придется подождать еще часок, отправился на поиски Лиходеева.

Кузьма Акимыч обнаружился в хозяйстве Копейкина, где разбирался с трофейным оружием.

— Утро доброе!

Фельдфебель вскочил, вытянулся и, козырнув, затараторил:

— Здравия желаю, вашбродь! Рота расквартирована в резерве, происшествий нет!

— Вольно! Чем ты тут занимаешься?

— Учитываю трофейное имущество!

— И это правильно! — Неожиданно меня осенило. — Скажи-ка, сколько мы у немцев пулеметов взяли?

— Пять, вашбродь!

— Так вот, два сдашь по команде оружейникам, два оставишь, чтоб были! Мы их в ротную книгу писать не будем. (Имеется в виду ротный гроссбух, в который шел весь приход-расход подразделения по всем статьям — от личного состава и вооружения, до запасов еды и прочего.)

— Удумали, чего, вашбродь? — прищурился Лиходеев.

— Не без того… Я как рассуждаю? На войне-то лишних пулеметов не бывает, правильно? Да и запас карман не тянет.

— Так-то оно так… — Нерешительно промолвил Кузьма Акимыч. — Токмо, чего мы с ними делать будем?

— Как чего? Два себе оставим? Один про запас, а другой сейчас поставим вот сюда, и будем изучать устройство! По уму — это тот же самый 'максим'. Разберемся, как-нибудь. А если поломаем чего — не беда! На разборку пойдет, чтоб запас для наших пулеметов был. Понятно?