Александр Антонов - Распущенные знамёна Страница 21

Вляпавшись во власть (Мишкины слова), ребята принялись отрабатывать высокое доверие ударным трудом. Я же осталась как бы не у дел. На роль инструктора по подготовке бойцов спецназа я, по понятным причинам, временно не подходила, а ни на что другое ребята меня, видимо, годной не считали. И, то ли со скуки, то ли из желания кому-то что-то доказать (никак не могу определиться), я придумала эту мороку с камуфляжем. Теперь вижу – зря. Из разряда ТБМ (тупых боевых машин) меня тут же перевели в разряд УБМ (умных боевых машин). А значит, по словам Мишки, я вполне тянула на роль начальника Высших Красногвардейских Курсов (сокращённо ВКК).

На мои возражения типа: негоже назначать на столь ответственный пост прапорщика, пусть и старшего, Мишка ответил: «Понимаешь, Оля, нам архиважно, — подцепил от Ленина заразу! — иметь на этом посту своего человека, будь он хоть сержантом. ВКК, чтоб ты знала, задуманы нами как кузница командирских кадров не только для Красной Гвардии, но и для армии, флота и прочих силовых структур. Мы будем продвигать выпускников курсов на самые ответственные посты и нам крайне важно в этих людях не ошибиться. За свою предыдущую службу ты хорошо научилась распознавать в людях гниль. Вот и будешь день за днём до самого выпуска перебирать своих курсантов как картошку в погребе – гнилую сразу в сторону!» – «Раз речь зашла о картошке, — сразу уцепилась я за Мишкино слово, — то, значит, я и кожуру с них могу счищать?» Мишка заулыбался, видно понял, что я согласна – а куда денешься? «Счищай, — говорит, — только тоненьким слоем».

Будучи бойцом спецназа, Ведьма побывала не в одной горячей точке, где нанюхалась пороха до отрыжки. Оставаясь при этом женщиной, она сформировала свой собственный взгляд на войну вообще и на поведение мужчин в экстремальных ситуациях в частности. Добавим к этому её экстрасенсорные способности и получаем на выходе ходячий рентген, способный высветить психологический портрет любого мужика с точным описанием того, чего от него можно ожидать. Не имея специального образования, Ведьма по жизни была, если так можно выразиться, мужским психологом.

Лучшего начальника, мнению которого мы могли безраздельно доверять, при нашем, понятно, постоянном кураторстве, для ВКК подыскать невозможно, ибо ставки, которые делались на каждого из выпускников, были слишком высоки. «Кадры решают всё!» Да – банально, да – избито, но насколько же верно! Мы начали строительство государства нового типа в условиях жесточайшего кадрового голода. Опираться исключительно на старый чиновничий аппарат сколь-нибудь продолжительное время было даже не неразумно, а просто губительно. Нужны были свежие кадры, хотя бы на ключевые посты, разбирающиеся в том, чем им предстоит заниматься, преданные нашему делу не только сердцем, но и головой. И начать мы решили с силовых структур: и по степени важности, и просто потому, что это наша тема.

Первые слушатели «вышки» отбирались по трём основным критериям: партийная принадлежность (убеждённые большевики или левые эсеры), наличие образования (не ниже выпускника гимназии), участие в боевых действиях (с обязательным в них отличием). Преподавать на курсах мы собирались сами.

«Вышка» стала важным, но не единственным местом приложения наших сил. Васич продолжал подготовку операции «Контр Страйк». Ёрш приступил к испытаниям новой морской мины. Я продолжал работать личным «медиумом» председателя правительства, поддерживая одни его планы и предостерегая от исполнения других.

После постройки первой эскадрильи «Невских» моя докучная опека над Сикорским утратила смысл – промежуточный результат был достигнут, да и дело катилось по налаженной колее. Подбор и обучение лётного состава первой красногвардейской эскадрильи полностью лёг на плечи подполковника Алехновича. Получив некоторую толику свободного времени, я употребил его на создание под патронажем ВЦИК Главного Политического Управления армии и флота, завершив, таким образом, формирование института политкомиссаров. Главой ГПУ по моей настоятельной рекомендации был назначен Феликс Эдмундович Дзержинский, а двумя его замами Крыленко (по армии) и Дыбенко (по флоту). Добившись назначения в аппарат начальника ГПУ Кравченко и Бокия, я рассчитывал начать формировать в недрах существующей организации основу будущего центрального аппарата ВЧК.

С моей стороны было бы несправедливо упрекнуть Брусилова и Колчака в том, что, назначив Васича «главным по тарелочкам» в районе Рижского залива оба министра устранились от решения этой проблемы. Особенно меня радовал Колчак. Во-первых, адмирал, не без нашего участия, добился переносов сроков ввода в эксплуатацию линейных крейсеров «Измаил» и «Бородино» с 1919 на 1918 год. Правда, ради этого пришлось отказаться от достройки однотипных с ними «Кинбурна» и «Наварина», но лучше иметь в строю два новейших крейсера, чем ни одного (что и произошло с этими кораблями в ТОМ времени). Во-вторых, Колчак прислушался к моему совету и отдал распоряжение провести тщательную техническую ревизию всех боевых кораблей Балтийского флота, особенно тех, кому предстояло участвовать в битве за Моонзундские острова. Весь скептицизм флотских инженеров, в открытую назвавших это распоряжение самодурством, испарился разом после того, как на линкоре «Слава» во время испытательного теста в носовой башне вышли из строя механизмы привода замков обоих орудий. «Слава» была немедленно отправлена на ремонт, а техническая ревизия с этого момента проводилась уже по-взрослому.

Намерение Брусилова использовать для укрепления Рижского оборонительного района те самые части, что были рекрутированы генералом Корниловым для отправки на Западный фронт, порадовало меня куда меньше. Иметь в непосредственной близости от Петрограда два отборных корпуса, личный состав которых, мягко говоря, неоднозначно относится к существующей власти, было весьма рискованно.

И всё же, после зрелых размышлений, я решил не препятствовать исполнению этого плана. Просто принял превентивные меры: добился запрета для Корнилова покидать Питер под любым предлогом. Мало того. Для пущей надёжности я решил инициировать вызов в Генштаб командиров обоих корпусов сразу после окончания их развёртывания в районе Риги и больше уже к войскам не отпускать, вплоть до начала отправки добровольцев на Западный фронт. Наступать корпусам всё одно не придётся, а с обороной справятся и заместители. А вот другой инициативе генерала Корнилова – первой была история с корпусами: его, его рук дело! — я воспротивился самым решительным образом. Генерал предложил слить все чехословацкие части, сражающиеся на стороне русской армии, в один корпус. В этом его поддерживали и союзники и обосновавшийся в Париже Чехословацкий национальный совет. А Жехорский, памятуя о старых граблях, сказал: «Нет!» Это я себе сказал «нет», а перед просителями пришлось помести хвостом, мол, формируйте что хотите, но уже там, на Западном фронте. Была в том определённая логика, потому просители поморщились, но слопали.

За делами военными я не упускал из вида другие важные для государства российского вопросы, а Александровичу даже и помогал. Министерство внутренних дел, как никакое другое нуждалось в обновлении, поскольку старое (царское) ведомство после упразднения Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов функционировать перестало, а новое находилось в состоянии кататонического ступора. Февраль 1917 года вырвал из рук государства контроль за состоянием общественного порядка. Милиция, созданная Временным правительством, функционировала по большей части лишь на бумаге, проигрывая в жёсткой конкурентной борьбе рабочей милиции, Красной Гвардии, прочей местечковой самодеятельности. Если постреволюционному МВД что и удалось, так это отчасти реанимировать работу уголовного розыска. Но многочисленные популистские амнистии прежней (до нас) власти ставили работу этой важнейшей правоохранительной структуры на грань коллапса.

Обо всём этом, и о многом другом, говорили мы с Александровичем часами, которые отрывали ото сна. Хотя говорил, в основном, конечно, я. Александрович с чем-то соглашался сразу, с чем-то после долгих споров, против чего-то вставал на дыбы. Так, он поначалу даже и слышать не хотел о создании при его ведомстве структуры, исполняющей функции бывшего ОКЖ.

— Да пойми ты, дурья башка! — убеждал я упрямца. — Пока существует государство, независимо от формы правления, которая в нём культивируется, у него обязательно будут политические противники, как внутри страны, так и за её пределами. По ним должна целенаправленно работать мощная силовая структура, может, даже независимая от МВД, — но это потом. Пока же необходимо создать такую структуру внутри твоего министерства во главе с чиновником, — Александрович поморщился: не любил он это слово, — по должности не ниже товарища министра. Что?.. Согласен. В лоб её называть не стоит. Как тебе «департамент особых поручений»? Нет? Тогда придумай название сам! Да не переживай ты! Избавимся от приставки «временное» – заберём от тебя эту структуру, добавим в неё что-то от ГПУ и сварим супчик на загляденье!