Боярин - Владимир Георгиевич Босин Страница 21

Я и тут решил пойти от принципа материальной заинтересованности. С каждой бутылки буду несколько медяков оставлять им. Пусть стараются. Секрет процесса рассказал только после того, как оба побожились держать в тайне узнанное меня.

Фух, ну я и замотался. Три ночи мы гнали самогон, в итоге перегнали всю бражку, получилось 250 литров. После очистки березовым углём дали отстояться с добавлением коры дуба и различных ягод. Маня даже поэкспериментировала с этим делом. Потом мы аккуратно разлили через воронки в бутылки и запечатали пробками.

Я собрал обоих супругов в последний вечер и выложил пред ними последний козырь — ордынский серебряный дирхем. Серьёзные деньги для работы за шесть дней. На него можно купить стельную корову, за три денги можно и коня крестьянского сторговать.

— Столько я буду платить за работу, каждый раз. Если обманите — не взыщите, накажу строго.

Не похоже, оба сидят нахохлившиеся, но глаза не бегают. Маня уже цапнул серебрушку со стола. Думаю, что хитрая баба не даст мужу оступиться.

Ещё раз объяснил все нюансы и мы пошли спать.

С утра погрузили поклажу отца Ферапонта и оттолкнули судно от берега. На корме аккуратно уложены в специальные ящики драгоценные бутылки.

Отбытие попа явилось неординарным и печальным событием для сельских. Но вскорости обещали прислать молодого служителя. А грек будет окроплять моих теперь уже сельчан.

Как только мы закончили со строительством амбаров, сразу мои плотники перешли на церковь. Эту работу сельчане делают бесплатно, только лес мой. Они кровно заинтересованы в этом.

Каждый хочет в воскресенье празднично одеться и выйти с семейством в церкву. А после службы пройтись по улице и показать себя соседям. И теперича не нужно посылать за батюшкой в город, свой чай имеется.

А обозревший поп, мало того, что проживает в моём доме и вкушает за нашим столом — ещё пытается учить меня уму-разуму. И то я делаю не так — и это. Пришлось заставлять слуг перевешивать образа.

Чтобы святой отец занялся своими прямыми обязанностями я наказал плотникам ускорить работы. Теперь батюшка пропадал на стойке и вмешивался уже в работу бригады.

Всё ему не так, приходилась переделывать. А ещё у нашего попа будет нехилый домик, куда вполне можно привести попадью и настрогать кучу детишек.

А когда Христофор по моей просьбе привёз церковную утварь и иконы с самой Византии, грек наконец сдался. Перестал терроризировать меня и моих домочадцев.

Видимо очень я ему потрафил. По крайней мере купец содрал с меня совсем неприличные деньги за эту роскошь.

Зато теперича входишь в храм, вкусно пахнущий сосной и ладаном, а там смотрят на тебя со всех сторон святые лики и свет отражается от золочёной утвари — благолепие заставляет даже мою испорченную нигилизмом душу истово молиться. Церковники не дураки были, когда торжественно обставляли храмы. Человек пришедший в такой божий дом, сразу попадал в другое измерение, здесь низменные чувства улетучивались, хотелось смотреть в скорбные лики и плакать о загубленных душах.

С этого момента мои крестьяне перестали букой смотреть в мою сторону. Наоборот, богомольные бабули крестили меня во след. Даже не знаю, наверное это хорошо, пусть ходят в церкву. У них не так много радостей в жизни. Теперь со мной все поголовно раскланивались, как известным артистом. Если раньше прятали детей от меня, то теперь наоборот выставляют мне напоказ.

Татарочка Мадина появилась у меня в доме незадолго до того, как я уехал в село. Она попала в штат Лукерьи и чем-то занималась по дому. А в последнее время взяла в моду, во время трапезы скользнёт мне за спину. И только я подыму руку налить в кубок пива, как тонкая ручка мелькнёт и уже напиток пенится у меня в бокале. Меня смешила ревность Пахомки на это, но когда я объяснил ему, что он мой ближник и оруженосец и не след ему прислуживать за столом. В поле другое дело, а тут для этого есть бабы.

Парень проникся и успокоился.

Нет, мне и самому приятнее свежее личико юной девушки. Росточком она не вышла, вся в маму. Но даже в бесформенном сарафане угадывается стройная фигура и топорщатся дыньки так где им положено топорщиться. Нам обоим понятно, к чему всё идёт. Я получу молоденькую любовницу, а девчонка покровителя на самом верху местной иерархии и возможность помочь семье. Но я события не ускоряю, даже Ирину зазвал в покои, когда невмоготу стало.

— А чего же татарку свою не зовёшь постелю согреть?

— А хочу, чтобы ты согрела, — перебил я ехидный тон гречанки. Нечего зазнаваться, в последнее время ходит важная такая. Прям дворянка столбовая, не меньше. Наверное пора мне к ней в услужение идти. Вот и решил лишний раз указать на её место, кивнув после вечерней трапезы.

Следующий отцовский обоз в город Ирина сопровождала вместе со мной, вникала во все механизмы. Кому, что и сколько. Я представил её своею экономкой и все приняли это за данность.

На этот раз я вышел на ганзейских купцов и угостил своей горючей жидкостью. Северяне, в отличии от южан по достоинству оценили сей напиток, пьётся легко а по мозгам бьёт крепко. После него голову прочищает, пояснили они и потребовали налить ещё.

Ну я и налил, что мне жалко что ли. А потом выставил товар на продажу. Цену не задирал до небес, пусть будет доступная. Народ должен оценить продукт. А на это надо время.

Другое дело, что нужны более богатые бутылки. Это как водка для олигархов. Содержимое всё-тоже, ну золотинок добавили. А бутылка — произведение ювелирного искусства. Стоимость запредельная — и ведь покупают, ручная работа.

Вот и я нашёл искусного мастера и заказал бутылки, украшенные затейливым рисунком. Они будут украшены полудрагоценными камушками. Обойдётся это конечно мне в приличные деньги. Попробую, там посмотрим.

— Ты в доле? — этот вопрос Григория на мгновение застал меня врасплох. Потом допёр и естественно согласился.

Ведь мне практически предложили стать побратимом весьма именитым дворянам, местным сливкам общества. Несмотря на то, что Хлынов был чисто купеческим уделом, дворяне играли в его устройстве важную роль. И стать боевым побратимом для меня честь. Ведь среди них есть аж два настоящих князя, да и остальные почти все потомственные, служивых считай и нет.

Доля — это некое количество ячменя и солода, необходимых для варения пива.

На эти мальчишники собирались именитые мужи не менее раза в месяц. Ну