Русская война 1854. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов Страница 21

то же самое, просто понадеявшись, что умные люди смогут правильно понять и воспользоваться ситуацией. В 1914 году Австро-Венгрия использовала убийство эрцгерцога Фердинанда как повод вторгнуться в Сербию и начать Первую Мировую войну. Сейчас же, по мнению Меншикова, подобная атака могла дать австрийцам повод остаться в стороне, несмотря на любое давление западных соседей. Как это делал султан, который до сих пор благоразумно ссылался на атаку Константинополя при любой попытке заставить его выделить новые силы для сражения с нами.

— Но… — Соловьев растерянно оглянулся, словно ища поддержки. — Но как можно выставлять нашу Родину врагом? Даже ради того, чтобы предотвратить большую войну?

— Вы не видели, но наши враги вполне успешно собирают сторонников России, чтобы под предлогом необходимости выполнить союзнический долг заставить их выступить против Габсбургов, — ответил я. — И что в итоге? Если бы это выступление состоялось, думаете, Австрия вступила бы в войну на нашей стороне?

— Почему нет? Если бы Франц-Иосиф поддержал требования народа…

— Думаете, он бы смог? Смотрите, в Австрии сейчас окружение императора делится на две части. Консерваторы, которые за крепкую власть Габсбургов, и после 1848 года не пойдут на новые уступки толпе. И западники-реформаторы, которые смотрят в рот нашим врагам и сделают все, чтобы Австрия не встала на нашу сторону. И что тогда?

— Бунтовщиков расстреляют, — тихо выдохнул Аким.

— Не просто бунтовщиков. Тех, кто поддерживал Россию. Тех, кто своим присутствием в стране давал силу министрам, считающим, что правда и интересы Австрии именно на востоке. В итоге наша партия истекла бы кровью, а сила врага стала бы больше… Но мы их опередили.

— То есть теперь Австрия утопит в крови союзников Англии и Франции? — спросил Соловьев.

— Будет зависеть от Александра фон Баха, — честно ответил я. — Но лично мне бы хотелось, чтобы Австрия просто осталась собой. Сильный союзник с понятными интересами и с которым можно мирно сосуществовать — это огромная ценность, за которую нужно держаться.

— Господин полковник, — задумчиво заговорил Аким. — Это вы все вроде бы хорошо придумали, и если сработает, то польза для России будет изрядная, но… А в Петербурге вам и князьям Горчакову с Меншиковым ничего не будет за это самоуправство?

Я чуть не хмыкнул, слушая, как изъясняется якобы простой солдат. А вот сам его вопрос очень хороший… Невольно вспомнил, как сам задал его Александру Михайловичу и Александру Сергеевичу. Так те в ответ только руки потерли. Горчаков гордо заявил, что он в данный момент просто адъютант с конкретным поручением и не может нести ответственности за результаты военных операций. Ну, а Меншиков с хитрой улыбкой добавил, что уже принял отставку и тоже ни за что не отвечает.

В отличие от меня как старшего по званию… Оба князя тогда словно ждали, струшу я или нет, но я им ответил почти то же самое, что сейчас сказал солдатам.

— Я полковник русской армии, я сделал то, что сделал, ради пользы России. Ну, а в Санкт-Петербурге меня все равно собрались судить, так что одним делом больше, одним меньше — разницы никакой. Если решат наказать, то все равно накажут, а если простить — все равно простят. Так что, братцы, просто делаем что должны, и будь что будет!

* * *

Были у меня опасения, что при возвращении на дирижабль или нас, или отряд Степана кто-то заметит. Или того хуже — выследит! К счастью, все прошло строго по плану. Лесовский прилетел вовремя, зацепиться за сброшенные веревки на малой скорости тоже получилось у всех, и через час мы уже полным составом летели в сторону Санкт-Петербурга.

— Надеюсь, Виктор Петрович не подведет и тоже сумеет воспользоваться ситуацией, — Горчаков стоял у окна и провожал взглядом Вену.

— Тайный советник Балабин сменил вас на месте австрийского посла не просто так, — ответил Меншиков. — Я был знаком с ним во время моего посольства в Константинополе, позже он служил в Париже. Уверен, он справится. А мы не имели права оставлять ему прямые инструкции. Кстати, Григорий Дмитриевич, — князь повернулся ко мне. — Поздравляю! То, что вы делали раньше, было порой удивительно по своей дерзости, но все же было теми или иными военными операциями. А тут… Малым отрядом в самом сердце чужой столицы вы фактически своими руками повернули ход истории.

— Если все сработает так, как мы хотели.

— Даже если нет, вы сделали то, чего не делал никто до этого. И я горжусь, что знаком с вами, — Меншиков улыбнулся. Кажется, даже искренне. И тогда…

— Я вот подумал, — не удержался я. — Если враг задумал подобную операцию в Вене, то и Берлин он не мог оставить без своего внимания. Может, и Фридриху-Вильгельму нужна наша помощь?

— Григорий Дмитриевич! — Меншиков аж побагровел. — Имейте совесть!

— Действительно, полковник, — Горчаков, наоборот, заулыбался. — Вы сначала за прошлые свои дела ответьте перед государем, а потом уже беритесь за новые.

Я только кивнул в ответ. И действительно: Пруссия Пруссией, а мне бы побыстрее разобраться с обвинениями и вернуться. А лучше еще и привести подкрепление нашим в проливы. Хотя бы еще десять тысяч, и тогда мы бы не просто сдержали союзников. Заставили бы их кровью умыться!

Глава 8

В прошлый раз я видел Санкт-Петербург зимой. Сейчас была весна, но он, казалось, совсем не изменился. Те же камни, та же строгая архитектура, и лишь реки и каналы, вырвавшись из-под брони льда, кричали о своей свободе. Сверху черные воды и редкие пятна зелени добавили городу жизни, но… Стоило нам опуститься пониже, как к ним добавился запах нечистот и мусора. Да, за этим старались следить, но пока при всем желании в большом городе без них не обойтись.

— Где мы? — рядом раздался шепот Митьки. А ведь казак впервые в столице, и, кажется, та его впечатлила.

— Это Екатерининский канал, — я указал на русло бывшей реки Кривуши. — Здесь построили причальные мачты для «Китов», чтобы было одновременно удобно добираться и в центр, и в промышленные районы.

Пока, конечно, воздушных гигантов для этого было не так много, но я верил, что уже скоро ситуация станет меняться. Как, например, уже начал меняться город. Старые заводы вроде Ижорского или фарфорового, что так любил Николай, или новые вроде