Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии Страница 22

Под вечер мимо засады проехали две телеги, набитые настороженными полицаями. Выставив стволы винтовок во все направления, они проехали в сторону уничтоженного лагеря. Путянин молодец, получив сообщение от разведчиков, что находились дальше по дороге, принял решение пропустить телеги, ведь мы ждали усиленную группу из гарнизона. Те проехали в сторону лагеря, через сорок минут они вернулись, нахлёстывая лошадей. Как только они скрылись в поднятой пыли, солнце сегодня просто жарило, на дорогу вышли бойцы сапёрного взвода с минами в руках и лопатами. Пулемётчики готовились на своих позициях, занимая их и проверяя оружие. Мы были готовы к встрече с усиленной группой немцев. Осталось только ждать.

Немцы так и не появились, поэтому, когда подошёл командир сапёрного взвода и тихо спросил:

— Снимать? – я в ответ только молча кивнул.

Бойцы начали сниматься с позиций, раздавались команды и разочарованные матерки, я же, встав из своего замаскированного окопчика и отряхнув пыль, направился в наш лагерь, приказав Воронину вести людей.

«Чёрт, как же не хватает штабных командиров, да и вообще командиров. Взводами сержанты командуют. Нужно поискать лагерь с офицерским составом, вот он будет как раз вовремя. Жаль, местная немчура о таких не знает, наверное, один или два расположены в соседних областях» – размышлял я, в сопровождении двух связных шагая по лесу.

Вернувшись в лагерь перед самым закатом, в ельнике уже было темно, обнаружил одновременно подходившего к штабу Семёнова. Позади него раздавались возгласы и команды и было видно мельтешение людей – вернулся он не один.

— Ну что? – первым делом спросил я.

— Вода? – поинтересовался он у дежурного по штабу, кивнув на котелок, что стоял на столе.

— Чай, – ответил тот.

Дождавшись, когда Семёнов, жадно хватая чай, напьётся, услышал ответ:

— Три орудия. Утопили их вместе с прицелами и замками. Подняли пока одно, два завтра, уже сил не осталось. Они там в иле утонули. Следопыт у Белова молодец, как только нашёл орудия? Я посмотрел следы, там вмятина, тут… и ведь нашёл!

— Что за орудие?

— Полковая пушка образца двадцать седьмого года.

— Когда орудие будет готово к бою?

— Расчёт батареи его принял, производится чистка и мелкий ремонт. Завтра точнее отвечу.

— Ясно. У озера кто остался? Все вернулись?

— У озера батарея осталась, с младшим лейтенантом. С батарейным, в общем. Остальных привёл обратно, как и большую часть лошадей. Только четвёртку оставил, для орудия, да верхового одного для связи.

Хотелось бы добавить, что командиров в лагере действительно было немного. Это Смелов, только что названный младший лейтенант Трифонов, ранее командовавший взводом управления в гаубичном дивизионе, а у нас принявший пушечную батарею, младший лейтенант Сергушин, бывший командир миномётной батареи, у нас вступивший в ту же должность, и военфельдшер Симонов, ранее служивший в медсанбате танковой дивизии, попавший в сан–взвод, в замы Семёновой.

— Это хорошо. Мной было принято решение не формировать третью мангруппу, всё равно для неё нет ни командиров, ни матобеспечения. Из оставшихся будет сформирована стрелковая рота, она же людской резерв на случай потерь в других подразделениях.

— Хорошее решение. Честно скажу, командовать ими было тяжело, они своих временно назначенных командиров даже в лицо не знают.

— Вот именно, тут не один день нужно, чтобы они притёрлись друг к другу. Ротой будет командовать Смелов, другого выхода нет, всё равно у нас командиров больше нет.

— Он потянет?

— Командовать ею он будет только в бою. В обычное время эта обязанность будет на ротном старшине. Командиром третьего взвода пришлось поставить младшего сержанта Иванихина. Мало у нас командиров, очень мало.

— Да… Кстати, что там с засадой? Что‑то я звуков боя не расслышал.

— А не было никого, два часа немцев прождали, и ничего, – криво усмехнувшись, ответил я, после чего кратко рассказал о том, как происходила засада.

— Может, полицаи помедлили сообщать об уничтоженном лагере? – предположил капитан.

В это время в штаб вошёл Смелов и, положив автомат на стол, при тусклом свете ночника – недалеко тарахтел генератор, – так же жадно приложился к котелку с чаем, добив его.

— Одна из версий, – кивнул я, после чего сделал шаг в сторону, пропуская двух связистов и писаря, что начали готовить штаб к эвакуации. – Такое тоже может быть. Но понимаешь, свои дальнейшие планы я формировал, отталкиваясь от боя и уничтожения подразделения из Красятичей, освободив нам этим дорогу и дав возможность несколько дней безнаказанно резвиться в этой области, но они не явились.

— Утром будут, – уверенно сказал Смелов.

— Это понятно, что будут, но в каком составе? Уверен, что полицаи рассказали всё в красках и будет их гораздо больше, чем я ожидал, но только вот мы не готовы к этой встрече. Даже при одном орудии. И уходить нам нельзя, прихватят на марше с голыми задницами. У нас полностью вооружено всего шесть взводов, остальные по остаточному принципу. Вот танкисты бронероты кроме двух ДТ вообще никакого оружия не имеют. А их набралось сорок шесть человек, между прочим. Все старшины да сержанты.

— А если при трёх орудиях? – спросил Семёнов.

— Шанс есть, – подумав, нехотя ответил я. – Всё равно на грани работать будем… хотя… Сколько у нас ящиков со шрапнелью?

— Три боекомплекта для батареи, успел посмотреть и посчитать, – ответил задумчивый Семёнов. – Я об орудиях подумал. Думаю, мы успеем их поднять, стрелять будем прямой наводкой, целясь через дуло. В крайнем случае можно и так. Главное успеть поднять и привести в порядок орудия. Проверить надо механизмы перезарядки.

— Занимайся, роту можешь снова забрать, она мне пока не нужна. А я с сапёрами займусь одной идеей… Смелов, две повозки с сапёрами отправь к артскладу. Нужно десять ящиков. Они там сами разберутся, что брать. Чтобы через час они вернулись, а я пойду готовиться… – остановившись и обернувшись, я усмехнулся: – Чую, спать нам этой ночью не придётся, но немцев ждёт горячий приём.

— Товарищ командир? – напомнил о себе боец, что лежал рядом и держал над клеммами автомобильного аккумулятора провода.

— Рано, – спокойно ответил я, продолжая с помощью снайперки отслеживать движение крупной авто- и бронеколонны противника. – Не торопись, боец.

Силы по дороге двигались действительно крупные. Шестнадцать больших грузовиков, набитых солдатами, две противотанковые пушки, три броневика, причём два из них бывшие наши БА, третий вроде чешский и один танк. Кстати, тоже наш, Т-26. Позади колонны двигалась часть, явно принадлежавшая другой службе. Там были две легковушки, три небольших вездеходных транспортёра, что тянули прицепы, один был с бочкой, видимо, с топливом. А вот первой ехала наша полуторка, в кузов которой набились полицаи. Кроме автотехники, в колонне было шесть мотоциклов. Все они двигались в голове колонны, но не впереди полуторки, благоразумно пропустив полицаев вперёд.

Мы заминировали трёхсотметровый участок дороги минами и самодельными МОНками из шрапнельных снарядов

трёхдюймовок, однако колонна растянулась на полкилометра.

Ещё раз посмотрев на танк, что шёл после броневиков, но перед грузовиками, я перевёл прицел в конец колонны, разглядывая непонятную мне группу.

— Странные вы. Более чем уверен, вы жандармы и ваша задача провести расследование на месте уничтоженного лагеря, – пробормотал я и, заметив краем глаза, что танк пересёк ветку–ориентир, скомандовал: – Давай!

Боец моментально соединил оба провода с клеммами аккумулятора. Секунду ничего не происходило, но вот внезапно земля на обочине буквально вздыбилась и снесла семь грузовиков с дороги, разрывая кабины и тенты кузовов поражающим элементом. Что характерно, танк продолжил двигаться, но вот он упёрся носом в остановившийся БА-10, напоследок дёрнулся и заглох. Экипаж так никак и не проявил себя. Правда, я это скорее понял, чем услышал, так как взрывы были сигналом к открытию огня. Шестнадцать станковых МГ-08–15, «Максим» и десяток ручных пулемётов немедленно открыли огонь, защелкали карабины, но их всех перекрывал грохот двух трёхдюймовок, что били прямой наводкой, поставив трубку на минимальное значение, на картечь. Только автоматчики не стреляли, дальность не позволяла, они готовились к зачистке.

Достав ракетницу, я вставил в ствол патрон с сигнальной зелёной ракетой и, положив рядом, снова приник к прицелу снайперки, осматривая уничтожаемую колонну. Передовая машина, полуторка, стояла на дороге, из кузова свешивалась пара тел, больше лежало рядом, остальные прятались на обочине. Но она была неглубокой, и пулемётчики видели залёгших полицаев. Как раз в это время на моих глазах один из пулемётчиков прошёлся по обочине, поднимая пулями пыль. Заметив, что после его работы двое ещё шевелятся, добил их, после чего стал смотреть, что происходит на дороге дальше. Один броневик горел, два стояли неподвижно, хотя у одного и была повёрнута башня в нашу сторону, но он не стрелял. Танк тоже молчал. Большая часть грузовиков была уничтожена, шесть из них горели, раздавались выстрелы разрывавшихся в огне патронов и снарядов. К одному из горевших грузовиков была прицеплена противотанковая малокалиберная пушка.