Алексей Махров - Время, вперед! Гвардия будущего (сборник) Страница 22

– Да, английским свободно!

– В принципе неплохо! При посторонних будем общаться по-английски. Но все-таки в разговоре старайтесь не касаться тем, связанных с нашим прибытием из будущего. Здесь очень многие отлично знают и английский, и французский, и немецкий. Нам было бы лучше владеть испанским или итальянским.

– Сергей, а вы говорите на всех этих языках?

– Да, но немного хуже по-французски. Пришлось изучить необходимый набор. А потом, изучив один язык, гораздо проще выучить другой.

Вскоре мы вышли на Тверскую улицу и продолжили свою прогулку в направлении Кремля. Мария во все глаза смотрела на дома, на витрины магазинов, на извозчичьи пролетки и кареты богачей, на лица и одежду прохожих. Ей все казалось необыкновенно красивым и каким-то милым и уютным. Ведь улица, по которой мы шли, была почти в два раза уже современной нам. Ни одного здания в стиле сталинского ампира. Не видно даже знаменитого первого московского небоскреба – десятиэтажки инженера Нирнзее. Этот дом будет построен только через несколько лет.

Вскоре я заметил взгляды, которые бросали на нас идущие навстречу люди. Враждебности в них не чувствовалось, скорее доброжелательное любопытство. Видимо, внимание привлекала наша одежда. Я прекрасно помнил по прошлым визитам в эту эпоху, что мой сшитый на заказ костюм из тончайшей чесучи светло-шоколадного цвета, вкупе с широкополой мягкой велюровой шляпой придавал мне вид богатого нерусского денди, одетого по последней парижской моде. Теперь же рядом со мной шла красивая девушка, наряд которой тоже нельзя было назвать повседневным и обыденным. На Маше был темно-зеленый приталенный жакет из легкого габардина и длинная шелковая юбка цвета морской волны. Головку девушки очень украшала элегантная шляпка с вуалью. Я знал, что мы будем привлекать внимание своей непохожестью на окружающих, ведь для того, чтобы точно соответствовать нужному времени, необходима более длительная подготовка. Поэтому я постарался дополнить нашу непохожесть дорогими аксессуарами, придающими нам вид хотя и чудаковатый, но респектабельный и богатый. Я по жизни терпеть не могу никаких мужских украшений, но здесь нацепил булавку для галстука с огромным бриллиантом (из Алмазного фонда) и вдел в манжеты запонки с немаленькими сапфирами. В правой руке я держал трость красного дерева с золотым наконечником в виде головы тигра с глазами из опалов. А Мария демонстрировала великолепные антикварные нефритовые серьги и кулон с крупными изумрудами. Так что прохожим действительно было на что поглядеть.

Не забыл я и про безопасность. Под пиджаком в наплечной сбруе привычно прятались два «стечкина» и четыре запасные обоймы. Но в этом походе я не рассчитывал на проблемы. Слишком мирная здесь жизнь.

Вскоре мне надоел повышенный интерес со стороны местных жителей. Поэтому на Страстной площади мы сели в наемный экипаж и приказали извозчику не спеша ехать по Бульварному кольцу. Машиным восторгам по поводу увиденного не было предела. Она то и дело принималась щебетать по-английски, расхваливая и здешние красоты, и колоритных людей, и воздух, не загрязненный автомобильными выхлопами.

Объехать все достопримечательности города удалось часа за три. Такая прогулка на свежем воздухе сильно разбудила аппетит, и мы отправились обедать в знаменитый трактир Тестова. Мария в первый раз попробовала блюда настоящей, не испорченной десятилетиями общепита, русской кухни. Расстегаи, кулебяки и блины очень отличались по вкусу от тех, что нам доводилось вкушать в наше время, даже в самых дорогих ресторанах. После затянувшегося на полтора часа сытного обеда мы снова взяли коляску и катались по Москве до самого вечера. Последним пунктом нашей культурной программы стало посещение Большого театра (идея Марии). Давали оперу «Жизнь за царя», после 1917 года ставшую «Иваном Сусаниным». Я, к своему стыду, вообще первый раз был в Большом театре, а Качалова сказала, что до начала капитального ремонта посещала все более-менее значимые постановки. Даже сейчас девушка уверенно называла фамилии солистов и увлеченно следила за действием на сцене. Я же в основном рассматривал публику. Как выяснилось, здесь мужчины надевали в театр фраки, а дамы блистали в весьма откровенных вечерних платьях. От обилия драгоценностей слепило глаза. Наши с Марией костюмы были вполне приличны для прогулок по улице, но явно не годились для посещения таких мероприятий. Поэтому в антракте, чтобы не обращать на себя внимания, я даже не стал выходить из ложи в фойе.

После спектакля мы снова взяли извозчика и поехали к месту высадки. Маша, устав от обилия впечатлений, молча любовалась мягким светом газовых уличных фонарей. Возле Тверского-Ямского переулка извозчик остановился.

– Извини, барин, но дальше не поеду, пошаливать там стали! – сказал мужик. Я показал «водиле» предпоследний оставшийся после сегодняшней прогулки золотой червонец, целое состояние по здешнему времени, но извозчик, облизав внезапно пересохшие губы, отрицательно мотнул головой:

– Нет, барин, не соблазняй, мне жизнь дорога!

– Ладно, езжай, любезный! – Я все-таки сунул мужику золотой. – Спасибо, что хотя бы предупредил!

До свернутого окна предстояло пройти около пятидесяти метров, но 2-я Тверская-Ямская, в отличие от магистральной 1-й Тверской-Ямской, была практически не освещена. Я как-то не подумал, что нам придется возвращаться почти в полной темноте, и поэтому не взял ни фонарик, ни прибор ночного видения. Оставалось полагаться на собственное зрение. Пару минут мы постояли неподвижно, пока глаза привыкали к чернильному мраку. Достав из кобуры «стечкин», я почти силой потащил Качалову за собой. Ведь, увидев в моей руке оружие, Маша поняла, что ситуация действительно опасна, и сильно испугалась. Когда до спасительного «окна» осталось не больше десяти шагов, я нажал на ПДУ кнопку развертки. В базовой реальности был день, и из развернувшегося «окна» хлынул поток света, как от включившегося прожектора. В этом свете я успел увидеть выметнувшиеся из-за кирпичного каретного сарая три приземистые фигуры. Блеснули лезвия ножей. Я толкнул Марию в салон «Газели» и, развернувшись, выстрелил в ближайшего нападающего. Пуля вошла ему между глаз и снесла полчерепа. Два других налетчика, ошеломленные произошедшим, бросились наутек, но через пару метров получили по пуле в затылок. Уже не слишком торопясь, я подобрал гильзы, перешел в свою машину и закрыл «окно». Бледная Мария сидела на заднем сиденье, ее била крупная дрожь. Я достал из бардачка фляжку с коньяком и заставил журналистку сделать большой глоток. Антишоковое подействовало быстро – Качалова перестала дрожать, щеки порозовели.

– А вы опасный человек! – сказала Маша, отбирая у меня фляжку и делая второй глоток. – И даже безжалостный. Вы ведь вполне могли отпустить тех двоих.

– А они бы потом зарезали еще несколько невинных людей, – сказал я, – отдайте коньяк, вам еще домой ехать!

– Да, конечно, извините, я как-то забыла о существовании ГАИ, – Мария казалась уже вполне пришедшей в себя. – Ваше хладнокровие спасло мне жизнь, простите мне мою слабость, просто я никогда не видела, как убивают. А ведь у вас даже руки не дрожат.

– Не могу сказать, что привык стрелять по людям, просто тренировки с оружием сказываются. А вас можно поздравить с боевым крещением!

– Хорошенькое крещение, я чуть не умерла со страху!

– Предлагаю выпить еще по глоточку и перейти на «ты», – мы по очереди приложились к фляжке, – ты, Маша, теперь мой боевой товарищ.

– Да, товарищ, раскисла, как мокрая курица. Но, даже несмотря на пережитый ужас, меня буквально переполняет восторг. Спасибо, Сережа, ты подарил мне незабываемое приключение. – Мария выглянула наружу. – Ой, а почему здесь еще день?

– Потому, что мы вернулись в ту же минуту, из которой отправились. Твой фотограф, сидящий в красной «Ниве» на той стороне улицы, даже не успел соскучиться.

– Ты знал?!

– Да, я засек его, когда приехал на встречу. Можешь ему передать, что он лопух! И про твой диктофон под одеждой я тоже знаю. А вот про твой разговор с редактором журнала могу только догадываться. Как он воспринял запись нашей с тобой беседы? Потребовал более весомых доказательств или счел это полной чепухой? Ты поэтому на вторую встречу притащила фотографа?

– Ты все знал с самого начала и тем не менее устроил мне такую великолепную прогулку? Я чувствую себя последней свиньей. Извини, Сергей, я, пожалуй, пойду! – Мария открыла дверь и выскочила на тротуар.

– Маша, – сказал я в спину удаляющейся девушки, – я не обижаюсь – ты просто делала свою работу. Но теперь подумай – либо мы будем друзьями, либо ты будешь раскручивать сенсацию. Что тебе будет интереснее?

– Я подумаю! – очень серьезно ответила Качалова. – А что бы предпочел ты?

– Я бы предпочел первый вариант! – Махнув на прощание рукой, я сел за руль и погнал машину на бешеной скорости, давая выход накопившимся эмоциям.