Анатолий Логинов - Джеронимо! Книга первая. Война Страница 22

— Ага, сержант и ты цел, — небрежно отмахнувшись, ответил лейтенант. — И даже трубой обзавелся, прямо как Бёрнс выглядишь.

— Гм, — только и смог выдавить из себя Том, восхищенно подумав, как элегантно Бак обозвал его клоуном. «И ведь не придерешься, черт побери!»

— Ладно, на левом фланге проходит дорога, — жестом отпустив тут же убежавшего Уэйна, лейтенант занялся Автоматом. — Возьмешь еще два расчета, которые как раз там наготове стоят, себе помощника найдешь и организуешь противотанковый заслон. Здесь танки пройдут с трудом, — заметив недоумение на лице Тома, пояснил Комптон, — а вдоль дороги самая удобная местность. Пушек у нас нет, поэтому остерегаться боши не будут. Поймай их, сардж! Отбей у них желание лезть сюда. Нам бы хотя бы день простоять…

— И ночь продержаться, — усмехнулся Толик, вспомнив прочитанную в школе книгу.

— Ночь мы уже выстояли, — не поняв шутки, ответил Бак. — Теперь надо выстоять до подхода «прямоногих» Не позднее второй половины дня они должны подойти. Плохо одно, сардж. Контратаковать будут фрицы, а они пострашнее макаронников. Так что я на тебя надеюсь, Томми. Сделай!

— Есть, сэр, — теперь Том уже не тянулся и так же небрежно отмахнувшись, как перед тем лейтенант, побежал выполнять приказания. Может Бак где-то и в чем-то мясник, но голова у него варит.

— А, Ковбой, — встретив Уэйна, активно «воспитывавшего» пытавшегося увильнуть от работ рядового, затормозил напротив «сладкой парочки» Томпсон. У кого можно уточнить, что произошло в действительности, как ни у своего друга-сержанта. — Ты мне не расскажешь, чего это даго так резко белый флаг выбросили?

— Вперед, Джим… А ты не знаешь? — отправив солдата и ответив вопросом на вопрос, рассмеялся Джон. — Это их Бак припугнул. Послал к ним плененного нами макаронника, чтоб тот им заявил, что следующий залп мы точно на их позиции направим. А то, что у нас связи с водоплавающими нет, им никто, понятно, говорить не стал. Ну, сам понимаешь, итальяшкам сразу захотелось в сдаться, чтобы под тяжелые снаряды не попасть.

— Да, это здорово, — деланно восхитился Том, тут же снова прикинув, что будет, если вдруг кто-то из флотского командования решит обстрелять этот квадрат еще раз. «И все-таки этот Бак натуральный мясник! — попрощавшись с Ковбоем и пробираясь по траншее дальше, Том продолжал рисовать в уме разнообразные картины возможного обстрела. — Нет, все-таки авантюрист наш лейтенант, Мавроди позавидует. С таким героем мы все рискуем попасть в рай раньше времени, причем без малейших усилий со стороны противника. Наш бравый ковбой сам нас подставит под дружественный огонь». В общем, Толику дважды уточненная ситуация явно не нравилась. Но вот изменить ее было не в его силах. Он еще обкатывал в голове размышления в стиле «Кто виноват» и «Что делать», когда за очередным поворотом наткнулся на разыскиваемую им пятерку десантников. Быстро, буквально на ходу, познакомившись с ними и узнав, кто лучше стреляет из противотанкового гранатомета, Том повел свою небольшую команду на крайний левый фланг позиции.

За поворотом окопа открылась и дорога, и окружающая ее равнина. Действительно, по сравнению с покрытой расселинами и непонятными канавами местностью правее это поле практически идеально подходило для танков. Несколько зарослей ничего не скрывающего кустарника, трава и ровное поле, на котором практически невозможно ни спрятаться, ни убежать от атакующей боевой машины.

Пришлось «пораскинуть мозгами» и попотеть, тем более, что солнце уже встало и наступила жара, чтобы организовать три более-менее замаскированные и защищенные на случай обстрела огневые точки. Соединить их траншеей нечего было и думать, слишком далеко они располагались друг от друга. Поэтому Том постарался довести до своих напарников, что каждый из них должен сам выбирать цель и сам определять момент стрельбы.

— Но учтите, если это будут немецкие танки, им надо бить в бок. Не забыли? И не трусьте, наши «базуки» отличное оружие против танка. Не слишком дальнобойное, но очень мощное. Танкисты вас не увидят до выстрела, а после — сразу меняйте позиции, — закончил он.

— Сардж, мы давно все это слышали, — скептически улыбнулся один из гранатометчиков, крепкий, самоуверенный парень из Массачусетса, Боб Круз. — Давай лучше занимать выбранные места, — ухмыльнулся он с намеком, что Томпсону досталась позиция ближе к окопам, а ему — самая передовая. Том сделал вид, что намека не понял и назревающий скандальчик, так и не родившись, умер. А через несколько минут стало совершенно не до того. Сначала над позициями десантников пронеслась четверка самолетов с крестами на крыльях. С ними захотели срочно встретиться истребители с белыми звездами в синем круге на крыльях. Оба звена поднялись повыше и там завязали малопонятный снизу смертельный балет. Но и его досмотреть Тому не дали. До него донесся отдаленный гул моторов, затем ветер принес грохот выстрела и неподалеку от окопов, сразу позади укрытия Тома, взорвался снаряд.

— А вот и боши, — откомментировал Том, разглядев выворачивающий на дорогу угловатый, словно слепленный из спичечных коробок танк (в детстве Толик клеил такие для игры в войнушку). — Гранату!

Его напарник, рядовой Боб Трейси из Чикаго, несколько поспешно, но грамотно подхватил гранату, и зарядил «базуку», которую Том уже держал на плече.

— Готово!

— От сопла, — предупредил Томпсон, примериваясь, и поводя ружьем справа налево. Боб поспешно прилег в сторонке.

Тем временем, раскачиваясь на выбоинах грунтовки, танк пер вперед. Тяжелый, опасный, готовый, как казалось снести все встреченное на пути. Длинный, увенчанный набалдашником ствол раскачивался в такт движению, словно дирижируя музыкальным сопровождением в виде рева и рычания мотора. «Четырех моторов, — внезапно понял сержант и, чуть приподнявшись на носках, осмотрелся. Самый первый танк уже подобрался к позиции Круза почти вплотную, на сотню ярдов, не больше. — Черт, почему он не стреляет? — только успел подумать Томпсон, как танк рывком ускорился. — Что за…?» Затрещал пулемет, срезая на бегу неожиданно выскочившего перед танком человека без оружия и каски. Затем танк несколько раз крутанулся на месте, словно сравнивая что-то с землей. И как ни в чем не бывало покатил дальше, вслед за успевшими уйти чуть вперед напарниками.

Позади танков, за поднятой ими пылью и дымом выхлопов, Том разглядел темные фигурки наступающей пехоты. Фигурки иногда падали, словно обо что-то споткнувшись, а танки, устрашающе ревя, продолжали ползти вперед. Только теперь до него дошло, что странный шум, давящий на уши, на самом деле — огонь из-за спины, с основных позиций. Мысль об этом мелькнула и тут же и пропала. Ближайший танк влез в прицел всем своим коробчатым корпусом. Влез и тут же начал разворачивать башню, видимо заметив в прицел пулеметную точку. Том чуть довернул и приподнял ствол. Неторопливо прижал спусковой крючок, приоткрыв рот. Громыхнуло. Яркое даже на фоне июньского солнечного света пламя мгновенно преодолело триста ярдов. На башне танка вдруг расцвел огненный цветок. Танк еще немного прополз вперед, потом изнутри в люки ударили языки пламени. Вырвались и пропали, снова возникли… и танк весело закоптил, словно сделанная из кинопленки дымовушка. Конечно, дым был совершенно другой по цвету и даже, пожалуй, куда более интенсивный, но никакой более подходящей аналогии в голову Тома не приходило. Впрочем, ему было и не до того, чтобы отвлекаться на что-то еще, кроме боя. Боя, который, как оказалось, уже закончился. Когда переползший на запасную позицию вместе с громоздкой трубой ружья, карабином и прочим снаряжением, а также напарником (шутка), Томпсон сумел наконец оглядеться, то увидел. Что три уцелевших «тигра», один из которых нес на лобовой броне подпалину попадания, торопливо отползали подальше от столь негостеприимно встретивших их американцев. Отстреливаясь на ходу, вслед за ними отходили и пехотинцы в серых мундирах. Сержанту показалось, что не прошло и четверти часа с начала атаки. Несколько раз протрещал, словно прощаясь и ни в кого не попав, пулемет, в ответ столь же безрезультатно рявкнуло орудие одного из отъезжавших задним ходом танков…

И наступила тишина, только поднявшийся ветер шелестел в ушах. Этот же ветер донес до залегшего расчета и клубы дыма от догорающего немецкого панцервагена, заставляя сдерживать порывы желудка и кашель. Где-то и когда-то Толик читал или слышал, что победа пахнет танками — металлом, маслом, соляром и порохом. Еще в Афгане оказалось, а сейчас подтвердилось, что гораздо чаще она пахнет совершенно по-другому и совсем не романтично — горелым человеческим мясом. Запах, напоминающий запах пережженного шашлыка, смешанный с кисловатым дымком кордита, попадал в ноздри чаще всего…

Вторая стычка с неприятелем стоила парашютистам меньших жертв, чем высадка и ночная атака. Но среди потерь оказался расчет Круза. И Тому очень хотелось понять, почему так случилось. Поэтому, как только рядом с окопчиком появился первый же спокойно вышагивающий пехотинец из подошедшего подкрепления, Томпсон оставил «базуку» Трейси и побежал к подбитому танку. Огромная коробка уже догорела и лишь откуда-то изнутри лениво поднимались отдельные струйки дыма. Стараясь не обращать внимания на вонь, Том осмотрел место попадания, прикинул расстояние от машины до своего укрытия и поразился, поняв, что в горячке боя сильно преувеличил дистанцию стрельбы. На самом деле было не триста ярдов, как ему показалось, а вдвое меньше. Получалось, что попал он в башню по чистой случайности, еще бы чуть-чуть и граната пролетела бы выше. «Удача любит дураков и безбашенных, — кстати припомнил Том очередное высказывание Мимоходова. — Но почему же не стрелял Боб?» — двигаясь по следу танка, пытался понять он. Пробежка чуть не закончилась конфузом. Он наткнулся на полураздавленное тело напарника Круза и потрясенный всеми предыдущими событиями организм непроизвольно попытался выкинуть все оставшееся в желудке. А учитывая, что ел он последний раз целую вечность назад, до вылета, удалось выдавить лишь немного желчи. Реакция на увиденное в самом окопе, возможно из-за привыкания организма (хотя и говорят, что к такому привыкнуть невозможно) была намного слабее. Как ни странно, ружье пострадало меньше всего. Танковая гусеница лишь слегка прошлась по дульному срезу, смяв его и отбросив, вместе с оторванной кистью руки, продолжавшей сжимать рукоятку, в сторону. По всему выходило, что Круз целился в танк до последнего, но почему-то так и не выстрелил.