Михаил Ланцов - Россия Молодая. Том 1 Страница 22

Хотя, конечно, иезуит вообще ничего толком не понял в устройстве полумеханизированной линии, развернутой на монетном дворе. В его несколько символичном представлении там все шевелилось по неясному ему порядку. Как в муравейнике. Только царствовала тут — какая сложная и непонятная механика — чуть ли не ожившие станки, делающие сами то, что обычно полагалось выполнять десяткам, а то и сотням людей.

— За сутки три смены выпускают около пятидесяти тысяч монет, — пояснил Государь. — Иногда больше, иногда меньше. Это пока опытная линия, поэтому случаются простои в несколько дней. Ее основное слабое место — ручная установка заготовок на пресс для тиснения и нажатие педали. Мы сейчас работаем над механизацией этой процедуры и подключения к паровой машине. Это позволит значительно ускорить качество и скорость работы, да и уменьшить количество станков. Но это дело будущего.

— Восемнадцать миллионов монет в год… — медленно, буквально по слогам произнес Франсуа, оценивший производительность мастерской. — Это же больше, чем во всех монетных дворах Испании! Сколько тут человек работает? Полсотни?

— Где-то так. После завершения опытных работ и введения в строй новых станков я планирую увеличить выработку до сорока-пятидесяти миллионов монет в год практически без расширения персонала.

— Поразительно! Это просто чудо какое-то!

— Я потому и показал это место, так как знал, что оно тебе понравится. Уверен, что ты не устоишь и напишешь о нем генералу.

— Конечно! Непременно! Только ради него генерал сам прибудет, дабы засвидетельствовать свое почтение и обговорить все условия нашего сотрудничества. Я могу познакомиться с человеком, который все это придумал?

— Ты с ним знаком, — улыбнулся Петр и чуть поклонился, добивая иезуита.

Глава 4

Даниэль Монбар выбрался из несколько необычного почтового фургона, который местные называли дилижансом, размял мышцы, затекшие от долгого сиденья, и направился к своему невеликому багажу. Для него наступала совершенная новая жизнь. В который раз за его неполные сорок три года. В конце концов не каждый мог похвастаться долгим путем от богатого аристократа до знаменитого пирата, наводящего ужас на испанцев. Бурная судьба.

Но всему свое время и место. Возраст и раны его давно тяготили. Хотелось осесть где-нибудь и спокойно прожить оставшиеся дни, однако, найти пристанище ему было негде. Связей как у некоторых у него не имелось. Даже в родной Франции, которой он так много помог, его если кто и ждал с нетерпением, то исключительно старая карга — виселица. Оставалось только забиться в глухой угол и сидеть как мышь под веником или продолжать озоровать на море, дожидаясь шальной пули или острого клинка.

А тут такое интересное предложение от правителя далекой и дикой страны на самой окраине Европы. Признаться, когда Даниэль первый раз услышал слова голландца, прибывшего специально с этой целью на Тортугу, то сильно удивился и не поверил. Кому вообще нужны престарелые пираты? Но несколько месяцев размышлений и гарантии прибытия в Амстердам инкогнито, в конечном итоге перевесили все сомнения. Очень уж "в струю" оказалось предложение Петра Алексеевича. Так что, вернувшись после очередной вылазки, Даниэль Монбар забрал свои сбережения и ушел "по-английски".

"Дикари", - думал тогда Монбар, мягко покачиваясь во вполне удобном фургоне с превосходными стальными рессорами. — "Если они дикари, то кто мы?" Он смотрел на проплывающие мерные столбы и дивился дороге. "А ведь таких дорог я в Европе не встречал. Разве что старые римские, но там мощеный камень. А тут… хм… утрамбованный щебень. И возвышение с небольшой покатостью. Канавы для отвода воды. Да уж… дикари."

Даниэля удивляло многое. Например, устройство дилижанса, каркас которого был обшит не ожидаемыми им маленькими тонкими дощечками, а странными листами, которые местные называли фанерой. Причем эта немалая по весу конструкция стояла на весьма легких и крепких колесах со стальным ободом, посаженных на стальную же ось, которая, в свою очередь была подвешена на прекрасных рессорах из какой-то совершенно удивительной стали. Благодаря чему дилижанс не только легко шел, ведомый парой коней, но и, мягко покачиваясь, совершенно не утомлял тряской. Скорее убаюкивал. Да и организация их движения со сменой коней и возничего на каждой станции, к слову, прекрасно оборудованной и имеющей не только толковую таверну с постоялым двором, но и магазин и прочее, позволяло отмахивать на дилижансах просто какие-то невероятные расстояния в сутки. Ведь шли они и днем и ночью, пробегая больше восьмидесяти пяти миль …

"Дикая Московия… да, такое мне не могло даже присниться…"

— Все! Приехали! — Привычно крикнул возничий, останавливая во дворе очередного форта…

— Здравствуйте, — к Даниэлю обратился молодой человек во все еще совершенно непривычной форме. — Поручик Кирпичев. Могу я узнать, кто вы и куда держите путь?

— Я не говорю по-русски, — с жутким акцентом произнес Монбар единственную выученную фразу и протянул ему небольшое путевое письмо, написанное ему еще в Новгороде. Поручик быстро пробежал по строчкам. Кивнул и жестом показал ему следовать за ним.

— Даниэль Сальваторе? — Спросил сидевший в администрации мужчина в годах. Причем на неплохом испанском.

— Да, сеньор.

— Могу я узнать ваше настоящее имя?

— Что? Не понимаю вас.

— У вас вид опытного моряка, причем отнюдь не торгового флота. Старшего офицера. Списки всех старших офицеров английского, голландского, французского, испанского и прочих европейских флотов у нас имеются, включая устные портреты. Не удивляйтесь. Наш Государь Петр Алексеевич очень серьезно относится к любым делам, за которые берется. Так вот. Судя по всему, вы бывший пират. Капитан судна или эскадры. — Монбар напрягся. — Но можете не переживать, Петр Алексеевич обещал всем пиратам, перешедшим на его службу не вспоминать о их прошлых приключениях.

— И много… эм… пиратов уже служит Государю?

— Тридцать пять человек, — чуть задумавшись, произнес администратор. — Из Франции больше всего. Впрочем, из Лангедока вы первый.

— Лангедока? — Еще сильнее напрягшись, переспросил Монбар.

— Сеньор Монбар, наш Государь как я уже сказал, очень серьезно относится к своим делам. Поэтому, когда решил набирать пиратов на службу озаботился получением от голландских партнеров устных портретов всех известных представителей вашего братства. Дабы самозванцев отсеивать.

— И как давно меня опознали?

— В Новгороде, когда вы садились в дилижанс, это было совершенно точно известно. Полагаю, что это выведали еще голландцы. Вы ведь через них добирались до нас?

— Верно… на голландском купце… — как-то потеряно ответил Даниэль. — Они ведь обещали анонимность.

— И они ее выполнили. Если верить письму от нашего компаньона из Амстердама ни одна собака не узнала, кто вы такой. Кроме тех, кому положено было это знать.

— Поразительно… никогда бы не подумал. Так тот голландец на Тортуге тоже ваш человек?

— Не могу знать, — пожал плечами администратор. — Я поручик коллегии государственной безопасности, осуществляющий входящий контроль наемного персонала. О делах внешней разведки мне мало что известно. В любом случае вы здесь.

— Почему голландцы работают на вас? Сколько же вы им платите?

— Немного. Но они кровно заинтересованы в добром отношении с нами, так как ряд товаров, что производятся в Преображенском, Семеновском и Измайлово больше не делают нигде в мире. Листовое стекло, превосходная саржа, серебряная сталь… Ради права торговать этими товарами голландцы душу дьяволу продадут, не то что помогать в такой малости.

— Удивительно… — покачал головой Даниэль.

— Тот, кто работает на нашего Государя, быстро привыкает к тому, что вокруг него творятся удивительные дела. Поговаривают, что его благословил сам апостол Петр. Но то не суть. Итак, сеньор Монбар, вы хотите остаться при своем новом имени?

— Да. Слишком много мозолей я отдавил испанцам. У них тоже довольно длинные руки. Могут достать и тут.

— Как вам будет угодно, сеньор Сальваторе, — понимающе кивнул администратор.

— Благодарю, — кивнул Даниэль. — Как я понимаю, Государь уже в курсе моего прибытия и принял решение? Какую работу мне придется выполнять?

— Петр Алексеевич хочет проверить вас в деле. Для чего, возведя в чин капитан-командора, позволит собрать и подготовить экипажи и на двух быстроходных кораблях выпустить в море, дабы вредить торговле супостатов.

— Против кого конкретно мне придется действовать, где и на чем?