Филип Дик - Затворник из горной твердыни [= Человек в высоком замке] Страница 22

Доктор Зейсс-Инкварт. Некогда австрийский национал-социалист, ныне заведующий всеми колониальными территориями Рейха и ответственный за проводимую на них политику. Человек, вызывающий, возможно, наибольшую к себе ненависть на всей территории Рейха. Как утверждают, был инициатором большинства, если не всех, репрессивных мер в отношении покоренных народов. Работал совместно с Розенбергом над достижением вызывавших наибольшее беспокойство своими масштабами идеологических побед — таких, как попытка подвергнуть поголовной стерилизации все русское население после окончания военных действий. Считается также, хоть и отсутствуют неопровержимые доказательства, одним из нескольких, кто ответственен за принятие решения о массовой резне на африканском континенте, тем самым создав условия для полного уничтожения всего негритянского населения. Весьма вероятно, что по темпераменту он ближе всех к фюреру-основоположнику, Альфу Гитлеру.

Представитель министерства иностранных дел прекратил сухое и неторопливое изложение фактов.

Мне кажется, что я схожу с ума, подумал Тагоми.

Необходимо выбраться отсюда — сейчас со мной случится приступ. Мой разум отторгает услышанное, выбрасывает его — я умираю. Он с трудом поднялся, стал протискиваться к проходу, едва что-либо видя. Скорее в туалет.

Несколько голов повернулось в его сторону. Какой стыд. Чтобы стало плохо на таком важном собрании. Так можно и место потерять.

Как только вышел, паника тотчас же прекратилась. Окружающее перестало плыть перед его глазами. Он снова стал различать предметы вокруг себя. Устойчивый пол, стены.

Приступ головокружения. Без сомнения, нарушение нормального функционирования среднего уха.

Промежуточный мозг, подумал он, древний ствол мозга, дает себя знать.

Какой-то кратковременный сбой организма.

Постарайся себя успокоить. Вспомни, как устроен мир. Откуда черпать силы? Представил перед мысленным взором подробности путешествий, которые он совершал. Меню ресторанов, где он бывал. Мир, имеющий предел, имеющий предел…

Служащий посольства, взяв его за локоть, спросил:

— Сэр, я в состоянии вам чем-нибудь помочь?

Тагоми с благодарностью поклонился.

— Мне уже лучше.

Лицо у служащего спокойное, сосредоточенное. Никаких признаков насмешки. Они, наверное, сейчас смеются надо мной, подумал Тагоми. Я готов провалиться сквозь землю.

Вот оно зло! Настоящее, реальное, как бетон!

Я не могу поверить этому. Я не в состоянии выдержать это. Зло не может быть основой мировоззрения.

Он бродил по вестибюлю, слыша шум транспорта на улице Зуттера, слыша обращенные к участникам встречи слова представителя министерства иностранных дел. Вся наша религия в корне неверна. Что же мне делать? — задумался он и подошел к выходу из посольства. Служащий открыл перед ним дверь и Тагоми спустился по ступенькам к дорожке, которая вела на автомобильную стоянку. Рядом стояли водители.

Зло — это одна из составных частей нас самих. В мире, что нас окружает. Единожды пролитое, оно просочилось в наши тела, умы, сердца, даже в камни мостовой.

ПОЧЕМУ?

Мы — слепые кроты. Ползающие под землей, все вокруг себя ощупывающие своими хоботками. Мы ничего не ведаем. Я постиг это… теперь я не знаю, куда мне деваться. И только визжу от страха. Бегу подальше прочь.

Презираемый всеми.

Смейтесь надо мной, думал он, увидев, что водители обратили на него внимание, когда он брел к своему автомобилю. Их глаза были устремлены на него, когда он кивком подозвал своего водителя. Тот раскрыл дверцу. Он вполз в кабину.

В госпиталь, подумал он. — Нет, назад, в контору.

— «Ниппон Таймз Билдинг», — произнес он вслух. — Не очень быстро.

Он теперь внимательно глядел на город, автомобили, магазины, высокие здания самой современной архитектуры. На людей. Всех этих мужчин и женщин, что спешили каждый по своим особым делам.

Стоило Рамсэю связаться с одной из других торговых миссий, чтобы ее представитель на встрече в посольстве позвонил ему о своем возвращении.

Он объявился вскоре после полудня.

— Вы, наверное, заметили, что мне стало не по себе на встрече, — сказал в трубку Тагоми. — На это, без сомнения, все обратили внимание, особенно на мой поспешный уход.

— Я ничего не видел, — ответил представитель «Цветных металлов». — А вот по окончании встречи я вас не обнаружил и тотчас же захотел узнать, что это с вами случилось.

— Вы очень тактичны, — уныло произнес Тагоми.

— Вовсе нет. Я убежден в том, что все настолько были поглощены докладом министерства иностранных дел, что не обращали никакого внимания на все остальное. Что же касается содержания того, что было прочитано после вашего ухода — вы до конца дослушали краткий анализ претендентов в борьбе за власть? Он был приведен в самом начале доклада.

— Я прослушал до той части, где говорилось о докторе Зейсс-Инкварте.

— После этого докладчик стал освещать состояние экономики Рейха. На островах метрополии придерживаются той точки зрения, согласно которой осуществление германской программы низведения населения Европы и Северной Азии до положения рабов — плюс истребление всех интеллектуалов, буржуазных элементов, патриотической молодежи и чего только не еще — привело к экономической катастрофе. Нацистов спасли только грандиозные технологические достижения германской науки и техники. Чудо-оружие, так сказать.

— Да, это так, — произнес Тагоми. Не поднимаясь из-за стола и держа трубку в одной руке, он другой налил себе чашку горячего чая. — Как помогли их чудо-ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2 и реактивные истребители выиграть войну.

— Но ведь это балансирование на краю пропасти, — сказал представитель «Руд Цветных Металлов». — Только использование атомной энергии позволяет им удержать экономику от полного распада. И отвлечение внимания с их помощью, правда, больше похожих на цирковые выступления, ракетных путешествий на Марс и Венеру. Докладчик подчеркнул, что, несмотря на всю эту захватывающую воображение важность подобных путешествий, они ничего им не дали в экономическом плане.

— Но зато какое это производит впечатление, — заметил Тагоми.

— Прогноз его мрачен. Он чувствует, что большая часть высокопоставленных нацистов отказываются смотреть в глаза фактам, касающимся их катастрофического экономического положения. И поступая так, они ускоряют развитие тенденций, ведущих к еще более головокружительным авантюрам, к еще большей непредсказуемости, к еще большей нестабильности. Они не в состоянии вырваться из цикла, состоящего сначала из маниакально энтузиазма, затем страха, затем отчаянных решений партии — так он хотел довести до нашего сознания, что все эти тенденции выведут на вершину власти наиболее безответственных и безрассудных соискателей.

Тагоми понимающе кивнул.

— Поэтому мы должны предполагать скорее худший, чем лучший выбор, который будет сделан. В нынешней схватке трезвомыслящие и осознающие свою ответственность элементы потерпят поражение.

— А кто же из них, по его мнению, хуже других? — спросил Тагоми.

— Гейдрих. Доктор Зейсс-Инкварт. Герман Геринг. По мнению имперского правительства.

— А лучше?

— Возможно, Бальдур фон Ширах и доктор Геббельс. Но в отношении этих претендентов он высказался с меньшей определенностью.

— О чем он еще говорил?

— Он сказал нам, что в такое время наша вера в императора и кабинет должна быть еще крепче, чем обычно. Что мы должны с уверенностью взирать на императорский дворец.

— И была минута почтительного молчания?

— Да.

Мистер Тагоми поблагодарил представителя «Руд Цветных Металлов» и положил трубку.

Пока он пил чай, зажужжал интерком. Раздался голос мисс Эфрикян.

— Сэр, вы высказали пожелание отправить послание германскому консулу. — Она сделала паузу. — Вы соизволите продиктовать его мне сейчас?

Еще вот это, дошло до Тагоми. А я и забыл.

— Зайдите в кабинет, — попросил он.

Мисс Эфрикян тут же вошла с улыбкой, исполненной надежды, на лице.

— Вы уже чувствуете себя лучше, сэр? — спросила она.

— Да. Инъекция витаминов очень помогла мне. — Он задумался. — Напомните мне имя германского консула.

— Фрайгерр Хуго Рейсс.

— Майн герр, — начал Тагоми. — Нас всех потрясло известие о том, что скончался ваш вождь, герр Мартин Борман. Слезами наполняются мои глаза, когда я пишу вам эти строки. Вспоминаю смелые деяния, совершенные герром Борманом для спасения немецкого народа от врагов внутренних, так и внешних, так же, как и поражающую душу твердость, проявленную им к изменникам, которые хотели предать извечную мечту всего человечества о покорении космоса, в который так смело ныне вторглись светловолосые голубоглазые нордические расы после тысячелетий… — Он умолк, потеряв всякую возможность хоть как-то закончить мысль мисс Эфрикян выключила свой диктофон и стала ждать дальнейших указаний.