Анатолий Спесивцев - Нужен нам берег турецкий Страница 22

– Вспомнил тут я про свой кисет.

Рассказчик показал всем сей важный для любого курящего предмет.

– Он у меня необычный, – в голосе прозвенела гордость. – Было дело, в одном походе поймал я монахов в Анатолии на укрывательстве богатых мусульман. Ну, монахам надавали по шее, а с их главного, настоящего митрополита, я праздничную парчовую ризу снял. Ох и убивался сердешный по одёжке, говорил, что она в Иордани освящена, выкупить предлагал… только я не согласился. А тут нам удалось янычарского дервиша поймать, важного такого, они его за святого держали… мы потом большой выкуп получили, так с него я шёлковые шаровары снял. Вот из ризы снаружи и шаровар внутри я себе и кисет сделал. Сам. Все пальцы исколол, но никому не доверил.

Кисет пошёл по кругу для рассматривания. А Аркадий вдруг сообразил, что, скорее всего, в данном рассказе пока нет ни слова лжи.

"И до зелёных чёртиков Юхим допивался не раз, и раздеть митрополита и видного суфия для него раз плюнуть. Н-да… если ТОТ свет есть, то нам, не только ему, но и мне, грешному, там не райские кущи светят. Руки по локоть в крови – это не про нас, мы порой из неё выныривали. И сколько там невинно загубленных душ… а сколько ещё придётся угробить… и ведь не отступишь, предательством такое действо будет".

Продемонстрировав свой кисет, Срачкороб продолжил.

– Значит, вспомнил я про него, – он потряс вместилищем табака. -

Вспомнил, и дай, думаю, попробую хоть одного чертёнка им поймать. А вдруг – получится? Подумал и сделал. Черти к тому времени совсем обнаглели и уворачиваться перестали. А я раскрыл кисет и раз!..

Сечевик сопроводил повествование демонстрацией своей удачной охоты на чертей.

– И не заметил, двоих или троих, но кисетом поймал. А сквозь освящённую ткань они удрать не могли. Ох и забились они в нём…

Будто вспоминая что-то приятное ("Вот актёр! Большая сцена по нём плачет. Вместе с главными тюрьмами нескольких стран"), Срачкороб подержал упомянутый многократно предмет перед лицом на вытянутой руке, любуясь им. Все, как завороженные, также уставились на него.

– Хм… а уж как они там расчихались… да… табачок-то у меня крепкий, духмяный. Пока они там сидели, чих слышался непрерывный.

Тоненький такой, маленькие же они, но звонкий и громкий.

Аудитория продолжала внимать рассказу, затаив дыхание. Даже

Аркадий, собственно, и придумавший эту историю, порой начинал верить в услышанное.

"Но каков Юхим, как убедительно врёт! Воистину великий актёр в нём погиб. Его б к продаже каких-нибудь акций приставить – денег собрали бы больше, чем с грабежа султанской казны".

– Не успел я сообразить, что же мне с этими чертями делать, как в светлице появился ещё один чёрт. Уже не маленький, с меня ростом, чёрный с проседью. И говорит: – Отпусти чертенят, мы тебе заплатим сто злотых.

Слова чёрта Срачкороб произнёс скрипучим и противным старческим голосом, после чего сделал паузу.

– Ну и?.. – ожидаемо не выдержал её Мыкола. Ему в своём селе ничего подобного слышать не приходилось, он просто жил в этом рассказе.

– Опять нукаешь?! – гаркнул Юхим в ответ, но тут же сменил гнев на милость и продолжил рассказ.

– Глянул я на того чёрта, и такая меня обида взяла… Да что ж это, думаю, делается? Я, казак не из последних, чертей в плен взял, а ко мне на переговоры присылают какого-то замухрышку, адского дьячка, шелупонь. И деньги-то он предложил уж очень малые. Мы за суфия двадцать тысяч акче взяли, а здесь настоящие черти, да не один! Ну, думаю, я вам покажу, как казаков надо уважать!

Срачкороб поднял, на сей раз на уровень лица, сжатый кулак. И хотя размеры у него были не впечатляющими, не вышел знаменитый шкодник ростом и статью, посмеяться над этим жестом не захотелось никому.

– Да кто ты такой, чтоб со мной разговаривать?! – говорю ему. – Да с таким ничтожеством и говорить не буду! Пусть ко мне явится кто-то из помощников самого Сатаны! Вот с ним и поговорю. Может, и душу свою ему продам.

– Как?! Душу – дьяволу? – в который уж раз не выдержал потрясённый услышанным Мыкола.

– Обещать – не значит жениться! – блеснул фразой из двадцать первого века Юхим. – Що я, зовсим з глузду зъихав, щоб душу губыты?

Мени важный чертяка потрибен був.

Успокоив, таким образом, бывшего селянина с Малой Руси, он продолжил.

– От всех этих дел у меня тогда даже голова перестала болеть. Во рту, правда… но и соображать начал – как в бою. Да, важного чёрта пришлось ждать. Видно, занят был, или не сразу к нему того чёртова дьячка допустили. Я и к колодцу успел сходить, водицы набрать, попил немного. Срыгнул её, поначалу… да потом напился-таки. Но, явился, наконец, ещё один адский посланец. Этот был, сразу видно, больших чинов. Здоровенный, с Москаля-чародея ростом, но втрое шире, весь покрытый чёрной короткой шерстью, блестящей, будто натёртой жиром, с длинными козлиными вызолоченными рогами… и копыта у него вызолочены были, тоже, вроде, козлиные. А уж брюхо… куда там Калиновскому. Таких и у самых вгодованных хряков не бывает.

Срачкороб снова сделал короткую паузу, будто вспоминая, что бы передать произошедшее поточнее.

– А вот харя у него именно как у откормленного хряка была, лесного секача. Небось, кто-то из вас секачей видел?

Видели все, о чём поспешили отрапортовать.

– Хорошо, что видели, значит, теперь знаете, как этот Везевул…

– Вельзевул, – "поправил" друга Аркадий.

– Ну, Вельзевул, – легко согласился Юхим. – Н-да… страшный чёрт, я немного, грешным делом, оробел, когда его увидел. Только пригляделся, у него вокруг головы мухи летают, как вокруг большой кучи дерьма. Ха, думаю, да и есть ты, по сравнению со мной, казаком, самое настоящее дерьмо!

Сопровождая сей нелестный для одного из ближайших помощников самого Люцифера вывод, казак решительно махнул рукой. Будь в ней его любимая сабля, и самому нечистому пришлось бы собирать себя из двух половинок.

– Это ты меня звал, раб?! – басом передал речь нового персонажа

Срачкороб. – Я, – говорю ему в ответ, – я тебе не раб, ты сначала мою душеньку купи. А пока твои подчинённые у меня в рабстве обретаются. Ох и не понравились ему мои слова… но стерпел. Дурак, думал, что я и вправду ему душу собираюсь продавать.

Знаменитый шутник хитро подмигнул слушателям.

– Что ты за свою паршивую душонку и освобождение двух никому не нужных недоумков хочешь? – начал, значит, торговаться он со мною. Эхе, думаю, будь моя душонка такой безделицей, разве явился бы за ней такой важный пан? И говорю в ответ: – Сейчас покажу, и чертят выпущу, только отвернись, мне в исподнее залезть надо.

Юхим сделал жест, будто суёт руку за пазуху.

– И чего в этом стыдного? – удивился на сей раз Юрко.

– Да ничего! – легкомысленным тоном ответил рассказчик. – Просто стоял чёрт рядом со мной, нависая, будто утёс, а мне надо было для задуманной каверзы, чтоб он ко мне задом повернулся.

– И повернулся? – с дрожью в голосе поинтересовался Мыкола.

– А куда ж ему деваться? А и не считал он меня опасным. Он – помощник самого Сатаны, огромный и неуязвимый, разве что кто из самых почтенных святых его мог бы одолеть. А я – маленького роста, грешник, вот и недооценил он меня. Правда, сначала глянул так, будто насквозь взглядом пронзил. И ничего опасного для себя не обнаружил. А потом, да, повернулся. Да… задница у него тоже как у хряка вгодованного, и хвостик тоже хрячий, маленький и закрученный. А вот ноги – скорее как у здоровенного быка… и сзади, честно говоря, страшновато выглядел.

– Ну и?.. – в который раз не смог сдержать нетерпение Мыкола.

– Выхватил я из-за пазухи кисет с чертенятами, развязал, отверстием к заднице приставил и сжал его в руке. Бесенята как выстрелянные и вылетели. Прямо большому чёрту в задницу. А я её тут же перекрестил, чтоб не сразу вылезти могли.

– И от святого креста этот Вельзевул растаял? – предположил Юрко.

– Ха, жди. Такого разве что в чане со святой водой можно утопить.

Да и где взять такой чан, чтоб он в нём уместился? Нет, на крещение он отозвался… как на укус комара. Правда, от проникновения внутрь чертят – вздрогнул. Повернулся ко мне передом, зарычал… думаю, всё, порвёт на кусочки.

– Почему не порвал? – отозвался впервые за вечер Боря.

– А Бог только знает. Может, Он, – Срачкороб ткнул пальцем вверх, – запретил нечисти трогать не продавшихся ей? Точно не знаю.

Врать не буду, на кулачках я с ним драться бы не смог, уж очень здоров.

Да он раз дёрнулся, второй, потерял грозный вид, глянул на меня как-то растерянно и исчез. Видно, в ад удрал. Что там дальше было, не знаю. Ко мне больше черти не приставали.

– А с малыми чертятами что приключилось дальше? – с жалостливой ноткой поинтересовался Юрко.

Срачкороб молча выразительно развёл руками.

– Немного могу добавить к этой истории я! – вмешался в разговор

Аркадий. Насчёт маленьких чертят ничего сказать не могу, не знаю. Зато вот про Вельзевула слыхать довелось. Ну… вы, наверное, слышали, что у некоторых характерников знакомые черти есть?